— А он-то с какой радости? — спросил Герке.

— Как президент России. А вы не знали?

Интересно, чего я ещё не знаю? Мне страшно, до спазмов в горле захотелось домой, увидеть родителей, увидеть своих гавриков, свой город. Алёна услышала меня, отозвалась пониманием, я почувствовал её тревогу. Где там этот президент, чёрт бы его…

— Вызываю Кармагина, — раздался из динамика голос. О, как. Сам достучался до нас. Молодец.

— Кармагин на связи.

Красильников величав и спокоен, как и подобает государственному мужу:

— Александр, когда вы сможете явиться с отчётом?

Началось. Я сделал глубокий вдох, выдохнул, помедлил пару секунд.

— Отчётов не будет, Олег Степанович. Будут указания. От имени директората Шааясса.

Я долго взвешивал, кем мне быть — командующим армадой или этаким коллаборационистом, ведущим переговоры от имени настоящих хозяев. Остановился на втором варианте, на Земле жили мои близкие, потенциальные заложники.

— Так, значит, — из его голоса пропали властные нотки, проступила усталость. — Ну и чего они хотят?

— Прекращения противостояния. Все стороны, втянутые в конфликт должны перевести вооруженные силы в режим мирного времени… — начал перечислять я.

— Вы бы хоть поинтересовались, как это правильно называется, — он передразнил: — Режим мирного времени…

— Терминология не имеет значения, имеет значение смысл, — оборвал я его неучтиво. — Шааяне в состоянии контролировать запуск ракет и перехватывать их. Любая страна, осуществившая запуск, считается агрессором. Её стратегические вооружения немедленно уничтожаются, на территорию вводятся миротворческие силы. Это главное. Подробности информационным пакетом. Распространите его среди коллег. Мы могли бы и сами, но на объяснения нужно много времени.

— Знаете, Саша, я ещё до конца не верю. Слишком всё похоже на чудо. Мой предшественник застрелился. Я, практически, устроил переворот. Не было иного выхода… — голос у президента сел совсем. — Я хотел бы встретиться с вами.

— Извините. Минуточку.

Я повернулся к Шассу:

— Капитан, необходимо отправить на поверхность…

— Да, я понял, — пробубнил переводчик. — Я слышал ваш разговор с президентом.

— Олег Степанович, от вас потребуется обеспечить безопасный вход в воздушное пространство малых судов шааян. Вас доставят на флагманский корабль. Дайте канал нашим специалистам, они договорятся с вашими, — распорядился я. Боже, как, оказывается, утомительно, когда приходится самому учитывать все мелочи. Где ты, наш верный Чарли?! О, кстати.

Я переключил разговор на свой коммуникатор:

— Чарли, попроси Сержанта сливать тебе всё, что он нароет синхронно, если что, докладывай.

— Понял. А мы уже. Вполне синхронно сидим в большинстве информационных сетей. Он прямо ас в этом деле.

— Да, я такой! — кристы научились иногда понимать юмор.

— Там, внизу, между прочим, такая буря нешуточная. Штаты только что получили вашу информацию, ждём реакции. Всё же вовремя мы успели, — заметил Чарли.

Успели. Ноги стали ватными, я представил, как мы могли бы задержаться ещё на пару дней. Противоестественность ситуации не умещалась в сознании. Не может судьба целой планеты зависеть от расторопности! Чьей бы то ни было. Или везучести?

— Внимание! — Сержант почти кричал. — Наблюдаю странное движение. Чёрт!

— Что ты наблюдаешь? Говори толком! — в ответ крикнул я, чувствуя, как пальцы рвут обшивку подлокотников.

— Движение в военных сетях штатов. Сигнал пуска ракет. Мы опоздали…

— Шасс! Боевая готовность! Сбивать всё, что подозревается! — громко скомандовал я, повернувшись к капитану.

У Шасса забегали глазки, он залепетал:

— Капитан, мы не успели перестроиться из походного режима. Готовы и находятся на расстоянии прицельной стрельбы три процента кораблей… Нам нужен ещё час.

Я знал об этом? Да, знал. Но не мог поверить, что всё решат какие-то минуты. Как минуту назад не верил, что мы успели.

— Сбейте, что сможете.

Я не слышал поднявшегося гвалта, боевой сирены, кричащего Ивана. Меня захлестнула боль, не моя, Алёна физически ощутила начало катастрофы, и я чувствовал её боль.

Из оцепенения меня вывел Чарли:

— Пошли ракеты. На всякий случай прощайте, ребята.

Я ещё не понял смысла сказанного, а Герке кричал:

— Нет!!! Чарли, стой! В этом нет смысла!..

Соломон счёл ещё возможным прокомментировать:

— А если останемся в стороне, кто мы после этого? Так, пыль…

Никто не смог бы их остановить, они хотели быть людьми, такие уж это люди.

Война длилась меньше часа. После запуска американских ракет через минуту стартовали российские, китайские, европейские. Никто не пожелал остаться в стороне от безумного карнавала. Шааяне сумели перехватить процентов сорок боеголовок. До сих пор я не видел оружия кристов, они сбивали ракеты на старте синими протуберанцами протонных пушек.

Чарли продержался двенадцать минут. Шлейфом он разбивал в пыль всё, что двигалось за пределами атмосферы по «неправильной» траектории. В ответ на мой призыв уйти, я был послан. На тринадцатой минуте связь с ним оборвалась, Чарли рванулся прочь от Земли, но полёт корабля стал неуправляем. Он медленно удалялся от планеты в сторону Солнца.

Соломон просто переправлял боеголовки в неизвестном направлении. Он продержался на три минуты дольше. Последнее, что он сделал — вышвырнул Друга за пределы зоны порчи. Я отрешённо наблюдал, как тело Сола, медленно меняя цвет с обычного сиреневого на серый, начало деформироваться, сжиматься. Рывком он покинул пределы досягаемости приборов шааян, но через секунду Земля обрела ненадолго ещё одно светило.

Всё кончено. Десять процентов сработавших зарядов смели цивилизацию Земли. У нас больше нет дома, мы не смогли его спасти. Мирон скорчился в кресле, изредка вздрагивая, Иван как будто окаменел, он стоя смотрел на изображение планеты, на первый взгляд невредимой. Впервые мы с Алёной не чувствовали друг друга — не только мысли исчезли, умерли чувства. Природой не предусмотрено адекватной реакции человека на гибель своего вида.

Вначале было слово:

— Саша, Саша, очнись.

Странно, голос очень знакомый. А кто такой Саша? Мысль, как яркий свет:

— Очнись!!!

— Алёна… Что со мной? — говорить я не мог, только думать.

— Я вдруг перестала тебя чувствовать, ты как будто ушёл. Глаза открыты, но ты ни на что не реагировал. А потом у тебя остановилось сердце.

— Я умер? — так просто оказалось представить себя мёртвым.

— Живой, — ответила она растерянно. — Помогли шааяне, притащили аптечку, делали уколы, массаж сердца. Ты ожил, но долго находился без сознания.

Наконец удалось открыть глаза. «Белая палата, крашеная дверь…». Чертовщина какая-то, всё работает, тело слушается, а говорят — чуть не умер. Я резко сел на кровати, Алёна даже вздрогнула, прислушалась ко мне:

— Ты в порядке. Странно, — и, предупреждая мой вопрос, продолжила: — Мирон и Иван на Земле, мы решили проводить эвакуацию. У Мирона нет родных, а Ваня ищет семью… Но… Москвы больше нет. Наш Город уцелел… пожары… мама.

— Идём туда. В России есть какая-нибудь власть?

— Президентское обращение крутят уцелевшие радиостанции, но его слова — блеф, — Алена на удивление сухо излагала факты. — Нет власти, нет России, ничего больше нет. Сержант подсчитал процент потерь. Уцелели пять процентов в Европе… в других местах больше… Шааяне могут взять с собой миллион человек, больше их синтезаторы пищи не смогут прокормить.

— Мне нужна связь с Сержантом или с Герке. Лучше, с обоими.

Алёна сняла коммуникатор, протянула мне.

— Сержант, слышишь меня? — вызвал я.

— Да, капитан, — без посредничества Чарли он разговаривал «механическим» голосом с множеством неприятных призвуков.

— Возьми у шааян корабль, посади туда Мирона, я с ним свяжусь, и ищите Друга. Посмотрите, что можно сделать. Может быть, Чарли ещё жив, не стал бы Соломон заботиться о… трупе.