– Я уже слышала о них, – отозвалась Китти, встревоженно кивнув. – И что потом? Укрепления вокруг города были достаточно мощными…

– Брэггу так и не пришлось пустить их в ход. Шерман следовал за ним по пятам, поэтому он отступил, чтобы избежать плена. Ходят слухи, что он переправился через реку и направился к Смитфилду вдогонку за Джонстоном.

– И жители Голдсборо встретили янки с распростертыми объятиями? – прищурилась Китти. – Не понимаю.

– Ну, разумеется, – отрезал Тревис. – Ты не отдаешь себе отчета в том, что проклятая война почти окончена. Юг начисто разгромлен.

Сэм сказал, что рано утром мэр города верхом на лошади выехал навстречу высшим офицерам армии северян, чтобы сделать их вход в Голдсборо по возможности мирным. В обмен на мир жители города предлагали разделить с ними кров.

– Генерал Скофилд и генерал Терри уже вошли туда.

– Мэр Джеймс Привет! – фыркнула Китти. – Жалкий трус! Им следовало бы взять оружие.

Тревис обернулся на разгневанную женщину, размахивавшую руками.

– Ты, видно, не в себе, Китти! Неужели совсем лишилась рассудка? Мы бы ворвались в город, сожгли бы его дотла и никого не оставили бы в живых. Умный человек знает, когда его дело проиграно. И если ты умна, то должна сообразить, что и ты проиграла. И не только в борьбе с янки, но и со мной.

Сэм рассмеялся, за ним Тревис, и это еще больше разъярило Китти. Она не позволит ему обращаться с собой, словно с трофеем, будь он проклят!

– Я не останусь в лагере! – закричала она и соскочила с лошади, едва удержавшись на ногах. – Я отказываюсь войти в город маршем вместе с проклятыми янки и отправляюсь вперед. Я могу понадобиться в госпитале.

Тревис спешился и схватил ее за руку, когда она еще не успела отойти и на шаг. Развернув ее к себе, он сердито проворчал:

– Заруби на своем прелестном носике, Китти Райт, ты никуда без меня не пойдешь. Мы устроим себе на ночь лагерь здесь, в чаще леса, искупаем тебя в реке, чтобы смыть кровь и грязь, и, когда завтра утром войдем в город, ты снова будешь похожа на ту красавицу, какую я знал. Если я позволю тебе таскаться повсюду одной в таком виде, нет нужды говорить о том, что может с тобой случиться. Я, как и Сэм, не знаю, какое положение сейчас в городе. Мы руководствуемся только слухами.

– Я не твоя пленница.

Она попыталась отстраниться от него, но он крепко держал ее.

– Теперь – да, черт бы тебя побрал. Если ты будешь вести себя как дурочка, я стану обращаться с тобой как с дурочкой. Иногда я нахожу твой пылкий нрав очаровательным, но сейчас он просто выводит меня из себя. Если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, я переброшу тебя через колено и устрою крепкую взбучку. Я люблю тебя всем сердцем. Китти, – добавил он уже более спокойно. – Но я не позволю тебе изводить меня. И поверь, я говорю совершенно серьезно. Ты страстная женщина, и это хорошо в постели. Но в обычных обстоятельствах я хочу, чтобы ты делала то, что тебе говорят.

– Тогда вам чертовски долго придется ждать, сэр! – фыркнула она.

– И перестань ругаться.

– Буду ругаться, когда захочу. Будь ты проклят, ублюдок! Кем ты себя возомнил? То ты нежен и полон любви, а то просто несносен. Я никогда не стану твоей женой! Никогда не превращусь в твою рабыню! Я вообще не выйду замуж. Все мужчины одинаковы. Я сейчас же отправляюсь в Голдсборо – пешком!

Она резко обернулась и выхватила его саблю, притороченную к седлу. Ее ярость только усилилась, когда Сэм и Тревис, стоявшие рядом, уперев руки в бока, рассмеялись так, что у них едва не перехватило дух. Китти не представляла, что бы сделала, если бы один из них приблизился к ней хоть на шаг.

– Сэм, кажется, река где-то рядом, – сказал Тревис. – Не мог бы ты присмотреть для меня какое-нибудь красивое, тихое местечко?

Сэм кивнул и, все еще смеясь, направился напролом через заросли кустарника.

– Китти, ты ведешь себя, как неразумное дитя. Сейчас же положи обратно саблю, иди сюда и попроси прощения. Тогда, возможно, я не стану обходиться с тобой слишком круто.

– Негодяй! Сейчас же отойди на обочину дороги, прочь с моего пути, а я заберу твою лошадь. Мне нужно попасть в город, в госпиталь, проверить, как у них там дела. Наверное, они нуждаются в помощи, ведь раненые поступают с обеих сторон.

– Да, без сомнения, и я сам провожу тебя туда завтра. Но ты никуда не поедешь без меня. Я отвечаю за твою безопасность.

– Как это благородно с твоей стороны, – съязвила она. – Заботишься обо мне точно так же, как о своей лошади, следя лишь за тем, чтобы у меня было побольше овса и крыша над головой. Ты не мой хозяин, Тревис Колтрейн, и если ты так будешь со мной обращаться, я никогда не выйду за тебя замуж!

– Ну что ж, так или иначе, сейчас я и сам не уверен в том, что хочу жениться на тебе. – Его насмешка приводила ее в бешенство. – Думаю, для начала мне стоит просто сделать тебя своей любовницей. А потом, когда я устану от твоего упрямства – а я уверен, что рано или поздно так оно и случится, – тогда я вышвырну тебя на улицу, только и всего.

– О, будь ты проклят, Тревис Колтрейн! Я тебя ненавижу!

Как раз в эту минуту из-за кустов показался Сэм, глаза его блестели.

– Я нашел чудесное место, укромное и очень красивое, у самого берега реки. Мы сможем искупаться и отдохнуть до завтрашнего утра. А я отправляюсь за кроликом, которого только что приметил, чтобы к ужину он был у нас на вертеле.

Тревис подошел к Китти и быстро выхватил саблю из ее поднятых рук. Ведя под уздцы лошадь и крепко держа за руку Китти, он спустился вниз по склону и пробрался через кустарник.

Неширокая река сонно катила свои воды, словно не обращая внимания на тысячи солдат, расположившихся вдоль моста чуть поодаль. Где-то над головой, среди верхушек деревьев, выводили свои трели птицы. Крупная черепаха, напуганная появлением незваных гостей, свалилась в воду с упавшего дерева, на котором расположилась для отдыха.

– Раздевайся.

Привязав лошадь к ближайшему дереву, Тревис грубо подтолкнул Китти в бок. Та осталась стоять на месте, бросив на него недоуменный взгляд.

– Я сказал тебе, женщина, раздевайся. Если хочешь, чтобы я разорвал на тебе одежду, и завтра ты въехала в город нагой, пусть будет по-твоему.

Он сделал шаг вперед, и Китти, словно защищаясь, закрылась руками, а потом, выругавшись себе под нос, принялась снимать грязную военную форму. Она подошла к реке и нагнулась, пытаясь свести с тонкого материала хотя бы некоторые пятна. Она чувствовала, что Тревис все это время следит за ней, окидывая взглядом ее большие крепкие груди и обнаженные ягодицы.

Китти выбила одежду о камни, прополоскала ее, выжала и развесила на кусте для просушки. Отступив за ветки, она присела на корточки.

– Не выйду отсюда, пока одежда не просохнет. Я не собираюсь расхаживать перед тобой нагишом, словно какая-нибудь уличная девка.

– О, я и раньше видел тебя без одежды, и ты нисколько не была против. Правда, иногда делала вид, будто возражала из-за своей глупой женской гордости, но я помню ночи, когда мы спали обнаженными в объятиях друг друга, и тебе это доставляло удовольствие. Я даже помню, как мы однажды плавали вместе обнаженными, и, похоже, тебе понравилось.

– Ты когда-нибудь замолчишь и оставишь меня в покое? – В ярости она закрыла руками уши. – Почему тебе так нравится меня мучить? Ты говоришь, что любишь меня, однако стараешься унизить при каждом удобном случае.

– Я люблю тебя, Китти, – произнес он, стоя прямо за ее спиной, и она подскочила от удивления. – Ты сама вынуждаешь меня так с тобой обращаться.

– Значит, только отдавая приказы, ты чувствуешь себя мужчиной? А что будет, когда война закончится, и ты уже не сможешь больше распоряжаться своими подчиненными?

– Я говорю сейчас не о своих подчиненных, а о своей женщине, – пробормотал он, властно притянув ее к себе. – Иди сюда и покажи мне, что значит быть женщиной. Покажи, как сильно ты любишь и желаешь меня. Видеть тебя такой для меня нестерпимо, и ты это знаешь. У тебя самая чудесная грудь, к которой я когда-либо прикасался…