«В III думу было выбрано от духовенства 47 человек.., а от многомиллионных масс крестьянства — 89. Делегаты от духовенства в значительной части представляли церковную иерархию — епископов, членов консисторий, миссионеров и т.п. Рядовых священников было избрано лишь 22 человека» [427].
В этом Циркуляре [428], подписанном Ал. Харузиным, содержалось так много положений, находящихся в противоречии с Манифестом 17 апреля 1905 г. и Указом 17 октября 1905 г., что депутаты вынуждены были расписать все по пунктам. Приводим в извлечениях:
«Надлежит, отменив положение 1894 г., ясно выразить в Законе, что Правительством признается за русскими сектантами право на существование с распространением на него и тех прав о веротерпимости, которые установлены для старообрядцев.
… точно так же право совершения общественных богомолений должно быть предоставлено всем (кроме изуверных) сектам и толкам без различия вероучения.
… Никакого законного обоснования не имеет и разделение сектантов на полноправных и неполноправных в зависимости от обладания разрешенными храмами или молитвенным местом. Такое разделение прямо противоречит ст. 10 Высочайшего Указа 17 апреля 1905 г., которая устанавливает свободу богослужения как в постоянных помещениях, так и в частных домах».
В новом Циркуляре устанавливалось, что публичные собрания сектантов, посвященные чтениям и собеседованиям по религиозным вопросам, происходят «с разрешения, в каждом отдельном случае, местного губернатора», что явно нарушало «Временные правила» от 4 марта 1906 г., которые не содержат в себе никаких специальных указаний о публичных собраниях, предметов коих являются религиозные вопросы.
Циркуляр постановлял, что молитвенные или богослужебные собрания для несовершеннолетних, хотя бы они принадлежали к семействам сектантов, разрешаются по особым ходатайствам в МВД.
Ни в Законе 17 апреля 1905 г., ни в других законодательных актах не установлено, чтобы для участия в общественных богослужениях требовалось совершеннолетие; не имеется в Законе никаких оснований и для предоставления министру внутренних дел права разрешать или не разрешать такие собрания.
Заканчивается данное заявление 45 депутатов вопросом:
«Какие меры намерен принять министр внутренних дел Столыпин для прекращения незакономерных действий властей?»
Циркуляр произвольно делил сектантов на полноправных и на неполноправных, причем всех их поставил в заведомо неравные условия по сравнению со старообрядцами. Ведь последние имели свои храмы и молельни, которые в течение длительного времени были российским законодательством запечатаны, а после 1905 г. их распечатывали, т. е. открывали. У сектантов же не было ни храмов, ни молелен — им их просто не разрешали строить. Циркуляр поступил очень просто — к чему усложнять вопрос: старообрядцы имели какой–никакой храм — значит, они полноправные, а сектанты, соответственно, неполноправные из–за отсутствия у них молельных домов.
Циркуляр предписывал: если хотите, чтобы на вашем собрании были несовершеннолетние, нужно для этого особое разрешение МВД. И вообще, по Циркуляру, молитвенное собрание — это то же самое, что и светское публичное собрание, и на проведение каждого такого богослужения нужно было получить разрешение от губернатора.
По прочтении этого Циркуляра создается впечатление, что Столыпина просто «подставили», потому что, хотя документ и исходил из МВД, подписал его директор Департамента духовных дел Ал. Харузин; это следует из приписки: «я признал необходимым издать особые правила» — и подпись.
В преамбуле прямо признается, что до 1910 г. «собрания сектантов, не регулированные никакими постановлениями (курсив мой. — А.Б.), вызывают на местах многочисленные недоразумения».
Молитвенные собрания так называемых сектантов всегда проводились в свободной форме, а не в строго канонической, как в православных храмах. На этих богослужениях инославных христиан вполне могли обсуждаться какие–либо текущие вопросы (разумеется, не «о сенокосе, о вине, о псарне, о своей родне» — по Пушкину), да и собственно проповеди носили довольно свободный характер. Верующие приходили на молитвенные собрания со своими болями и переживаниями по поводу притеснений и гонений со стороны духовных и светских властей. Собственно, в этом и заключался первохристианский обычай, а не в строго регламентированных обрядовых действиях.
Тем не менее именно эту самобытную творческую христианскую свободу и назвали несанкционированными публичными собраниями.
§ 1. «Молитвенные и богослужебные собрания разрешаются беспрепятственно. Но это только в том случае, если община имеет официальное разрешение на проведение указанных собраний в конкретном помещении». Но все ли могли иметь специальные помещения по бедности общин или из–за препятствий построить таковые, чинимых местным епархиальным начальством? — Вспомним, как по всевозможным Положениям нужно было испросить разрешение у этого начальства.
§ 2. «Если молитвенные и богослужебные собрания совершаются вне таких разрешенных домов, то всякий раз для проведения отдельного собрания община обязана за две–три недели (в зависимости от губернии или края) подавать заявление». Если учесть, что инославные христиане, как и положено христианам, совершали богослужения обязательно в каждый воскресный день во славу о воскресшем Христе, то легко представить, что выставленные требования были заведомо невыполнимы.
§ 3. «Не допускается устройство… собраний.., не имеющих характера собственно богослужений». А какой должен быть характер собственно богослужения? Ясно, что не по православным канонам, — на то это и инославные богослужения. Там была живая русская речь и свобода общения. Кстати, после упомянутого Съезда в Киеве в Постановление вставили: в) «для противодействия вредному влиянию на православных простой и доступной (курсив мой. — А.Б.) для понимания проповеди баптистской предписать духовенству так же приближать к пониманию простого народа язык своих поучений, а для наилучшего понимания богослужебного языка стараться соблюдать ясность и отчетливость в чтении и пении» [429].
Денежных сборов на нужды общин или в помощь нуждающимся делать не дозволялось. То, что «милосердие» — понятие исконно христианское, Департамент духовных дел, видимо, не знал. Кроме того, следует уточнить, что эти многочисленные общины жили (и до сих пор живут) только за счет добровольных сборов, ибо ни за какие требы денег там не брали, поскольку считали это грехом, симонией, т.е. торговлей духовными дарами.
§ 4. Местная административно–полицейская власть назначала компетентное ответственное лицо для обязательного присутствия на таких молитвенных и богослужебных собраниях, дабы следить, чтобы «на собраниях не происходило поругания или поношения догматов, обрядов и установлений Православной церкви…» [430].
Итак, должностное лицо внимательно следит за ходом богослужения. Но присутствующие верующие — вчерашние православные. Если бы все догматы, обряды и установления православной Церкви их устраивали, то они и продолжали бы находиться в ней. Но вот они теперь знают из чтения Евангелия, что четвертой ипостаси Божией нет, а есть только исповедуемая в Апостольском символе веры три–ипостасность Бога: Отца, Сына и Святого Духа. К Марии, матери Иисуса, они должны относиться с благоговением, но почему она Царица Небесная? Из подобных составляющих складывалось инославное христианское понятие, и вопрос этот — богословский, а не административно–полицейский. Тем не менее обязательно присутствующий блюститель порядка мог закрыть собрание, если ему не понравится смысл богослужения. А если подобное повторялось, то следовало привлечение к уголовной ответственности по ст.73, 74, 90 Уголовного уложения.
