С. Мельгунов, процитировав статью 90 из СЗРИ (см. примеч. 207), рассуждает:
«Вызванный для беседы по вопросам веры, если вздумает чистосердечно и открыто говорить о том, как понимает он христианское учение, как понимает он заповеди Христа и Евангелие, может подвергнуться за это наказанию… Что же получается? Закон дозволяет переходить из одного христианского вероучения в другое; следовательно, православный, признавший правильным другое учение, может сделаться его последователем; тот же, кто дал сочинение, излагающее учение, не согласное с правилами господствующей церкви, будет подвергнут за это наказанию» [414].
Прежняя практика продолжалась. А. А. Соколов приводит почти дословно одну из статей СЗРИ и делает свое замечание: «Подлежит наказанию (арестом) так же и тот, кто принимает православного в свое исповедание по обрядам своей веры» (из Устава по иностранным вероисповеданиям); а за обращение в православие из других исповеданий правительство награждало ревнителей орденами» (см. примеч. 223).
Но может быть, все дело было лишь в том, что никакую машину нельзя в одно мгновение остановить? Может, законодатели просто не успели, не проявили расторопности, хотя и осознавали необходимость свобод для всех без лицеприятия?
В «Церковных Ведомостях» (1908, № 1) были опубликованы рассуждения о законопроектах, касающихся осуществления свободы совести; речь шла об Определении Св. Синода от 15–21 декабря 1907 года за №8198.
Вначале цитируется статья 70–я с напоминанием о наказаниях:
«Только одна господствующая церковь (православная) имеет право убеждать последователей иных христианских исповеданий и иноверцев к принятию ее учения о вере, а всякое совращение православных лицами других вер и препятствования принятию православия воспрещаются в караются уголовными законами — ст. 82, 33, 95 Уголовного Уложения» [415].
Затем Синод излагает свою позицию, рассуждая о Манифесте 17 апреля 1905 г.:
«По убеждению Св. Синода, предоставление всем вероисповеданиям одинакового права пропаганды тяжело отразится на многих слабых верою и некрепких волей, кои, поддавшись действию мер, предпринимаемых совратителями, могут оказаться потерянными для спасения… Посему Св. Синод… считает своей священной обязанностью настаивать на том, чтобы все существующие ныне в Российской Империи преимущества Православной Церкви были неизменно сохранены за нею и впредь, и чтобы право свободного распространения своего учения принадлежало только одной Православной вере, а всем остальным исповеданиям и вероучениям было дозволено принимать в свои недра лишь лиц, по собственному побуждению к ним приходящих. Сверх того, Св. Синод находит, что в целях наивящего охранения достоинства Православной Церкви и ее служителей от нападок, оскорблении и издевательств, в наше законодательство должны быть введены ясные и определенные постановления, карающие таковые действия, проявляемые как устно, в письме и печати, так и через посредство театральных и иных зрелищ» [416].
Эта цитата дает пищу для размышлений. Синод прямо признает, что многочисленные чада православной Церкви верой своей слабы и некрепки волей. Но что же мешало господствующей Церкви в течение девяти веков (!) укрепить своих пасомых в вере, так чтобы они могли и устоять в ней? Далее: Синод настаивает, что прозелитизмом имеет право заниматься только одна православная Церковь. А иные христиане? — К ним пусть приходят лишь те лица, которые хотят этого по собственному побуждению. Но кого это можно было привлечь насильно, да еще при враждебных законах? И главное — откуда должны были прийти обращаемые «по собственному побуждению»? Не из Персии же, конечно. Но если они из России, то это грозило нарушением Закона, ибо совсем нетрудно обвинить ту или иную неправославную христианскую общину в совращении из православия.
И кончается обширная цитата из Определения тем, что Синод предлагает ужесточить законодательство против инославящих Христа, доведя его до характера карательного.
Время было непростое: Россия потрясена революцией 1905 г. Последующие годы были, естественно, годами реакции. Население было политизировано достаточно сильно. Неправославных христиан просто вынуждали политизироваться. Испытывая на себе тяготы гонимых, они поневоле задавали себе «крамольные» вопросы и подпадали под обаяние лозунгов «свободы, равенства и братства».
Полезно привести еще одно положение из Определения Св. Синода:
«Св. Синод… находит нужным сохранить статью 140, возлагающую на губернские правления, при разрешении устройства церковных и молитвенных зданий инославных исповеданий, удостоверяться у православного епархиального начальства о неимении препятствий к дозволению упомянутых построек…» [417].
Нетрудно представить себе, чем отвечало епархиальное начальство на просьбу ненавистных сектантов разрешить строить молитвенный дом или переоборудовать жилой дом под религиозные нужды.
И сегодня: создается какой–нибудь «инициативный комитет» из числа воцерковленных лиц, и оные ходят по окрестным домам, в подробностях рассказывая жильцам, какие ужасные сектанты хотят построить свой храм в их микрорайоне.
«Мы ведь русские — православные»!
Составляются списки протестующих и передаются в органы власти. Все законно, народ решил? Кто–то сказал:
«Мы — европейские слова и азиатские поступки».
Есть еще в том Определении небольшая рекомендация:
«Сверх того Св. Синод признает необходимым… что нижние воинские чины православного исповедания в течение срока пребывания их на действительной воинской службе, не могут переходить в другие исповедания» [418].
Это тоже понятно: «святое воинство» должно быть послушным и бессловесным стадом, которое можно будет направлять на позорную бойню с иным государством (Япония, Германия) или на усмирение своего же народа, — ведь известно же, что господствующая Церковь благословляла и оправдывала всякое насилие. Об этом тяжело говорить, но ведь это — тоже наша история. И не для того ли нам сейчас так усердно показывают по ТВ многочисленные крещения в воинских частях? Но знают ли сограждане, что это происходит в силу соглашения Патриархии с Министерством обороны, МВД и прочими организациями? При этом нарушается Конституция РФ, провозгласившая нашу страну светским государством и гарантирующая равные права всем верующим, в том числе и военнослужащим.
В 1909 г. с 15 апреля по 4 мая в г. Киеве состоялся Всероссийский миссионерский Съезд. Естественно, одним из главных вопросов был вопрос о борьбе с инославными христианами, ибо институт миссионеров и был создан для этой цели. Съезд, как и положено всякому съезду, вынес свое Постановление за № 2130 (1909 г.) о мерах борьбы со штундо–баптизмом и пашковщиной. Напомним, что ни «штундо–баптизма», ни «пашковщины» в природе не было. Были православные, которые хотели жить по Евангелию, а уж какие ярлыки им навешивала господствующая Церковь, это другой вопрос. Процитируем из этого Постановления пункт «г»:
«Для предотвращения вредного влияния на православных баптистских «призывных» собраний рекомендовать миссионерам и их помощникам, где возможно, лично являться на эти собрания и опровергать сектантские нападки на Православную Церковь…» [419].
Это означало разрешение творить безобразия на молитвенных богослужениях означенных верующих (см. Приложение). Можно ли вообразить, чтобы в православный храм явился какой–нибудь баптист и стал бы вмешиваться в ход литургического богослужения, пытаясь переубедить верующих? Вообразить такое невозможно, тем более — осуществить.
