— Когда я вырасту большой, хочу работать тут, как дядя Джино. Тогда я тоже увижу молнии.

— Когда вырастешь большой, пойдешь в университет и выучишься на врача. — Это был приказ и одновременно угроза.

Трамвай № 92 открыл двери, впустил еще двух горемык и снова тронулся. А я, вспомнив своего отца перед металлургическим заводом, почувствовал, как тает сладость наказания, воспетая XIX веком. Мой отец хотел, чтобы я стал врачом, а не заключенным. И если бы Джулиано Лаянка хоть раз сел в трамвай № 92, я наверняка бы испытывал к нему больше сострадания, но он, конечно, в этот мир не заглядывал даже по ошибке: я убил обитателя другого мира, и при этой мысли мои угрызения рассеялись.

Я нажал на газ и помчался в сторону скоростного шоссе.

P. S. Надеюсь, вы не пожертвовали выходными, чтобы сидеть дома в ожидании моего ответа. Ни за что не стану больше писать вам по субботам и воскресеньям, потому что вам нужно отдыхать.

Дата: Понедельник 10 мая 17.23

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Опасные идеи

А я как раз провела выходные дома. Каждые полчаса проверяла в Интернете, не пришло ли твое сообщение.

Боялась, что бесповоротно упустила возможность понять. Да, именно понять, а не схватить тебя.

Должна покаяться, несмотря на твои предупреждения, я таки загоняла Почтовую полицию, хотела, чтобы они установили страну, откуда ты шлешь письма, и вот тебе список мест отправления, который получился у них: Роккапалумба (Палермо), Рибадеселла (Испания), Данди (Шотландия), Аквавива-делле-Фонти (Бари). Твоя правда, засечь тебя (так, кажется, говорят?) невозможно. Следовательно, писать и получать ответы имеет смысл только затем, чтобы узнать тебя.

Суббота пролетела почти незаметно. Я привела в порядок кое-какие бумаги на письменном столе, вышла купить хлеба, хоть раз в жизни дома будет свежий хлеб, постирала шторы в гостиной и повесила обратно, еще мокрые, чтоб лучше отвиселись. Заниматься хозяйством мне только на пользу, так я соприкасаюсь с действительностью.

Воскресенье, однако, тянулось бесконечно. Я немного посидела у телевизора, потом поймала себя на том, что не могу сосредоточиться, и забеспокоилась: воскресные программы — игры, песенки, звонки в прямом эфире — казались мне просто головоломными, я не понимала, что там происходит, не понимала, с чего это вдруг все принимаются петь или смеяться.

Невероятно, но мне тебя не хватало.

Потом увидела, что пришло твое сообщение. Поскорее его прочла и дала себе время подумать над ответом.

Прежде всего, такое впечатление, будто ты сам не знаешь, что с тобой происходит. Говоришь, что убил Лаянку вовсе не из зависти, а потом вспоминаешь тот случай с рабочими, рассказываешь, что ты из рабочей семьи, а он, наоборот, из другого мира. Что это, если не зависть? Неужели классовая борьба? Ты же знаешь, что эти идеи давно отправлены в архив. Мы их заменили другими, и тебе это прекрасно известно: вспомни свой лофт, битком набитый дорогими вещами, рестораны, вина, которые вы дегустируете с видом знатоков. Вот какими идеями мы их заменили.

На всякий случай велю проверить, не связан ли ты как-нибудь с левоэкстремистскими группировками, хотя заранее знаю, каким будет ответ, — нет, не связан.

Но в глубине души я не верю, что твое раскаяние исчезло вместе с трамваем № 92, на который ни разу не села твоя жертва. Наверное, в тот миг ты еще больше почувствовал себя обманутым, у тебя возникло ощущение, что Лаянка и ему подобные надули не только тебя, но и всех, кто, как ты, бился, чтоб не отстаивать смену на заводе, тех, на кого смотришь и думаешь: «все могут разбогатеть, кроме бедняков». Но это не борьба классов, а просто ненависть.

И значит, обязательно нужно, чтобы ты прямо сейчас рассказал, как именно Лаянкам удалось тебя обмануть.

По правде сказать, кое-какие подозрения у меня есть.

Не дожидаясь твоего приглашения, я подняла и внимательно изучила список компаний Джулиано Лаянки, этот перечень лежит у меня на столе давным-давно, но он гораздо короче, чем ты думаешь.

Лаянка-сын владел большей частью акций АО «Караваджо», которое контролировало еще три общества: АО «Гринвич» с головным офисом в Люцерне, выпускающее часы и промышленные таймеры, «Элеттростампу» из Вимеркате, которая производит главным образом карточки с магнитной полоской, и наконец, хорошо известный тебе «Криптософт».

Твой совет, однако, подтолкнул меня проверить дату сделки, и я заметила одну интересную деталь: Джулиано Лаянка через «Караваджо» покупает весь пакет акций «Криптософта» ровно за четыре месяца до того, как прогорела твоя фирма. Хочешь знать, сколько это ему стоило? Гроши, сто тысяч евро. По словам моего информатора, сегодня «Криптософт» стоит в двадцать раз больше.

Думаю, я догадалась, как они сумели тебя обмануть, но хочу услышать от тебя, права ли я. Объясни, почему ты его убил.

Дата: Понедельник 10 мая 23.22

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Почему я убил — часть вторая

Вот, господин судья, понадобилось время, но теперь мы оба готовы понять, почему я его убил.

Мы с вами остановились еще на апреле, апреле два года тому назад. Мы с Марио потратили немало времени на адвокатов и финансовых консультантов, изучая с ними все пункты этого грандиозного контракта и стараясь расторгнуть остальные договоры так, чтобы не платить слишком больших неустоек. Компьютерщики наши постоянно работали сверхурочно, выполняя уже начатые заказы. Требовался новый персонал, но дипломированные программисты словно испарились. В конце концов удалось нанять еще четырех, и мы взялись за дело, сосредоточив все силы на нашем теперь уже единственном проекте, — помчались на всех парах, вроде судна, пересекающего Атлантику в погоне за Голубой лентой.[6]

Май, июнь, июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь. Восемь месяцев каторжной работы. Мы с Марио не видели ни отпусков, ни суббот, изредка — воскресенья. Сотрудники уходили в отпуск по очереди, максимум на две недели, за остальное — выплаты. Приходилось спешить не только чтобы уложиться в срок, но и из-за денег: заказчик выплатил нам аванс — пятьсот тысяч евро, но второй транш мы получили бы только за готовую работу, и наша задолженность банкам росла как на дрожжах. По ночам я пахал до часу — до двух, и когда гасил свет, в глазах стояли выписки из счетов, где пестрели все новые минусы, потом думал о семи миллионах, и тяжелое дыхание становилось ровнее, пока я не засыпал, если только это можно назвать сном.

За все эти месяцы я так и не узнал, кто был наш заказчик. И до сих пор не знаю. Все дела проходили через Лаянок: через отца — финансовые, через сына — компьютерные.

Сказать по правде, Джулиано мало что смыслил в программировании и информационной безопасности, кто был истинным компьютерным гением — так это Мирко Гуиди, практически единственный компьютерщик «Караваджо». Скорей всего, это Мирко я должен ненавидеть не на жизнь, а на смерть, потому что без него план Лаянок не мог бы осуществиться. Наверное, встреть я в тот вечер в ресторане Мирко, я убил бы его, однако я встретил Джулиано, и лезвие ножа сверкнуло именно в эту минуту.

Гуиди только-только закончил инженерный факультет, но казалось, будто он родился за компьютером. В нем я узнавал себя двадцатипятилетнего: тот же хакерский дух, та же способность следить за потоками данных в сети и за ее пределами. И потом еще кое-что, чего не хватало мне и что меня поражало, — вдохновение. Он трогал клавиатуру, как вундеркинд ударяет по клавишам органа или фортепьяно: почти не глядя, покачивая головой в такт музыке, которую слышит он один. С другими, с остальным миром он старался сообщаться как можно меньше, по-настоящему беседовал только с компьютерами; он казался оракулом, чья миссия — переводить на человеческий язык послания, исходящие из электронных недр. Думаю, что Мирко — один из немногих, кому под силу установить, откуда я отправляю свои письма, но и у него ушло бы очень много времени, а его уже мало, я имею в виду время, которое мне осталось до следующего убийства.