Однако тропа, по которой идет психический больной, куда-то ведет. Она ведет к свободе от подавленного существования. Проблема психически больного человека заключается в недостатке Силы, чтобы достичь пункта назначения — свободы.[9]

Разрушение структуры эго у воина

Тропа, по которой воины продвигаются к свободе, может привести их к сумасшествию, но они сходят с ума не теряя себя. Это и есть то, что дон Хуан в «Отдельной реальности» называл «контролируемой глупостью». Люди с заболеванием психики погружаются в безумие не по собственной воле, они неспособны противопоставить этому процессу что-либо. Воины же проходят через процесс разрушения структуры собственного эго не утрачивая внутренней гармонии. Их нормальность исчезает, но в то же время возрастают энергия, контроль и собранность. Им ведом «путь воина» и, вкладывая в него всю свою веру, они используют его для путешествия по миру удивительных событий и тайн. Это мир вызовов и битв, мир созидания. Обладая способностью контролировать свою судьбу, воины могут чрезвычайно эффективно идти по жизни вместе с остальным обществом, и потому их считают обычно «в высшей степени рассудительными людьми».

Если принять во внимания, что мы рождаемся без эго, а у взрослых эго имеется, то, значит, мы подобрали его где-то по дороге. Нас заставили приступить к созданию эго еще в детстве, к совершеннолетию эта работа завершается. Однако, поскольку эго представляет собой наше собственное творение, мы в силах стереть его и создать на его месте другое, создать самим, преднамеренно. С этой точки зрения сталкинг можно рассматривать как искусство повторного обретения себя. В результате поступков не-деяния сталкеры перестают быть рабами какого-то одного способа существования. Напротив, они могут создавать новые способы существования, соответствующие вновь возникающим ситуациям, трансформироваться в согласии с требованиями времени или в целях удовлетворения собственной любознательности.

Введение в упражнения, относящиеся к осознанию смерти

В так называемых современных обществах одним из основных «поступков», на которых строится эго индивидуума, — а также, в соответствии с принципом экстраполяции, «эго» всего общества, — является отрицание смерти.

С раннего детства нас учат забывать тот факт, что все мы собираемся умереть. Это забвение естественным образом помогает бороться сбившими страхами перед неведомым. Однако оно взимает с нас чрезвычайно высокую цену, заставляя забыть магическую природу жизни.

Отрицание смерти широко распространено и преобладает в европейской, а также подобных ей культурах. Однако такое преобладание нельзя назвать повсеместным. Знание о смерти было одной из основных ценностей, определявших человеческую жизнь как на общественном, так и на личном уровне в доколумбовых культурах Американского континента, в частности у древних тольтеков.

В странах первого мира распространен обычай оплачивать полисы «страхования жизни», оплачивать в кредит собственные похороны, передавать собственность по наследству, здесь сильнейшим потрясением является стать свидетелем чьей-то смерти — это лишь несколько примеров, показывающих, как далеко мы зашли в своей привычке считать себя бессмертными. Важную роль в заговоре, цель которого — заставить нас забыть о том, что мы смертны, играют различные религии, продающие' всевозможные варианты жизни на небесах и воскрешения из мертвых, через которые нам предстоит пройти после смерти. Хотя феномен этот распространен не только на Западе, именно здесь он опирается на логику потребительского отношения к жизни и его роль в отрицании реальности смерти наиболее явна и выразительна. Например, приношение даров церкви — поступок по сути своей потребительский, это в большей или меньшей степени бессознательная попытка человека прикупить себе «местечко на небесах». Когда некоторые аспекты восточных религий, такие как, например, заимствованная из индуизма йога, проникают в наш западный мир, то некоторые их элементы, в частности реинкарнация, представляются нам чрезвычайно привлекательными. Более утонченные аспекты — такие, как внутреннее молчание или практика ведения простого образа жизни, — проходят почти незамеченными.

Мы готовы платить любую цену, лишь бы сохранить неприкосновенной веру в личное бессмертие.

Даже странно, что мы обучены забывать единственное неизбежное событие нашей жизни: факт смерти. Смерть — нечто таинственное. Она относится к области неизвестного. А нас учили бояться всего таинственного и неизвестного.

В конечном счете, именно наше эго боится смерти — и не зря. Очутившись перед ее лицом, эго сжимается до пределов того, чем на самом деле оно и является, превращаясь в ничто. Смерть — это не отрицание жизни, скорее это отрицание эго. С другой стороны, жизнь поддерживается смертью, Жизнь наших тел питается смертью животных и растений, как и наше тело послужит их питанию после своей смерти. Таким образом, поскольку смерть и эго прямо противоположны друг другу, осознание смерти есть один из способов вывести нас — живых — за пределы границ эго.

У эго нет способов справиться со смертью, но наше тело как поле энергии обладает врожденным знанием своей истинной судьбы. Наше другое «я» может вступать в непосредственное общение с таинственным и взаимодействовать с неизвестным без вмешательства рационального сознания. Итак, осознание смерти открывает дверь к осознанию нашей сущности: мы светящиеся создания. Мы — энергетические поля, а не эго.

Осознания этого можно достигнуть лишь за пределами мира слов. Как и в работе с инвентарными списками, здесь мы имеем дело с воспоминаниями тела, которые ближе к ощущениям, чем к доводам рассудка.

Если бессмертие образует одно из основных структурных «деяний» среднего человека, то соответствующее «не-деяние» — осознание смерти образует одну из основных техник тропы воина.

Именно на деяниях бессмертия покоятся большинство наиболее энергопотребляющих деяний эго и его повторяющиеся поступки. Чувство собственной важности, к примеру, может существовать только при условии, что мы полагаем себя бессмертными. Самые обычные наши поступки обнаруживают свою чудовищность, если оценивать их исходя из неизбежности смерти. Считая себя бессмертными, мы позволяем себе:

Откладывать на завтра — которого у нас просто нет — то, что может и должно быть сделано только сегодня.

Подавлять симпатии, отказываться проявлять их, забывая при этом, что единственное время, которое у нас есть, чтобы прикасаться, ласкать или отправиться куда-то вместе, — это сегодня, и что в любом случае долго это длиться не может.

Не обращать внимание на красоту и вместо этого учиться воспринимать все как «отвратительное». (Представим себе, как отзовется о красоте цветка человек, утративший способность ее оценить.)

Защищать сложившееся у нас представление о самих себе.

Предаваться чувствам ненависти, злобы, обиды и жалости к себе.

Беспокоиться о чем-то, доводя себя до депрессии и душевных мук.

Жаловаться, испытывать нетерпение или чувство поражения.

Те, кто осознает свою смертность, не могут позволить себе тратить впустую время, единственное, которым располагают, — тратить такое краткое и невозобновимое время на опустошительные эмоции. Поэтому те, кто осознает собственную смертность, — это воины, они относятся к каждому своему поступку как к вызову: вызову наслаждаться каждым мгновением жизни. Вызову прожить каждое мгновение с достоинством, настолько безупречно, насколько хватает их личной Силы. Смертные наслаждаются каждым бесценным моментом своей жизни, потому что определенно знают, что смерть ходит рядом с ними, что на назначенную ею встречу надо будет прийти без опоздания. Ведь смерть может в любой момент прикоснуться к ним — и воины отдают себя в ее руки заранее, считая каждый поступок последним в своем земном существовании (III-101). Потому они вкладывают в каждый поступок всю свою душу.

Естественно, поступки существ, которые — в свете неизбежности смерти вкладывают в них все, на что способны, будут отличаться совершенством исполнения. Их поступки отмечены особой Силой и изысканностью, что не сравнимо с наводящими скуку и повторяющимися действиями бессмертного. Воины делают осознание неизбежной смерти своим краеугольным камнем знания и борьбы. Вместо того чтобы слепо верить в пустые ценности и абстрактные идеи, внушающие ложные представления о судьбе, они основывают свое знание на единственном несомненном событии в жизни: смерти.