– Правда? – Девушка не удержалась от нервного смешка.

– Правда. – Он отстранился от ствола так внезапно, что она не успела сделать шаг назад. – Поцелую, например, придает сладость не чувство, а желание, которое в него вложено.

Он слегка сжал ей голову своими громадными ладонями, запрокинул и прижался к ее губам всем ртом, не обращая внимания на невольно вырвавшийся у девушки возглас протеста. Филиппа уперлась ладонями в каменные мышцы груди Хью и толкнула его изо всех сил, но тот этого даже не заметил. Губы у него были горячие, чуть влажные и куда более нежные, чем она себе воображала. Они двигались так требовательно и жадно, словно собирались поглотить ее, вобрать в себя – и при этом медленно – о, как медленно, как будто пили ее и не могли насытиться. Филиппа встрепенулась еще раз и затихла, позволив себе погрузиться в происходящее, как в лихорадочный, опьяняющий сон.

Как только она перестала биться, Хью отвел руки. Одна из них зарылась в волосы, другая обвила талию, прижимая ее к себе ближе и чуть ли не отрывая от земли. Не сознавая того, что делает, Филиппа вцепилась в мягкий лен его рубахи. В ушах бешено пульсировала кровь, заглушая звуки ночи; мысли окутывал горячий дурман, словно от чересчур крепкого вина, выпитого залпом.

«Я сошла с ума… он свел меня с ума одним лишь поцелуем…»

Руки Хью блуждали по ее телу, вначале беспорядочно, потом все более смело – стиснули ей бедра, прижали ее к дереву и приподняли выше. Что-то ткнулось ей вниз живота. «Ножны от его странного оружия», – подумала Филиппа и тут же вспомнила, что Хью явился в сад безоружным. То, что терлось между ее ног, было не менее твердым, но еще и горячим. Филиппа вдруг поняла, что это такое, и отшатнулась.

– Сэр Хью!

– Не бойся, – прошептал он на одном дыхании, поднимая все выше подол ее платья, – никто не помешает.

– Боже мой, не в этом дело!

Девушка схватила его за запястья, но не смогла оттолкнуть. Подол продолжал ползти вверх.

– Прошу вас, Хью, не надо!

– Я подстелю свою рубаху, и платье не пострадает…

– Прекратите!

– В самом деле, лучше пойти ко мне в комнату.

Рука нырнула под платье и нашла обнаженные ягодицы.

– Хватит! – Филиппа размахнулась и ударила его по щеке изо всех своих сил, так что заныла ладонь.

Голова Хью мотнулась, он выпустил подол. Не задумываясь, девушка выхватила кинжал. Несколько бесконечно долгих минут он смотрел на нее из-под прядей растрепанных волос. Его дыхание было тяжелым, глаза горели, но вид кинжала в дрожащей руке Филиппы вызвал усмешку.

– Ты опять забыла, что надо целить в горло. – Он без страха повернулся спиной и несколько раз прошелся по волосам пальцами, как гребнем. – Если бы мне нравилось брать женщин силой, этот ножичек не помог бы. Выходит, ты так ничему и не научилась в том переулке в Оксфорде.

– Я же сказала – хватит! – процедила Филиппа, пряча кинжал.

– Да, сказала, но я думал, ты боишься за платье. – Все еще не глядя на нее, Хью помассировал щеку. – К своей добродетели ты относишься не в пример беспечнее, чем к одежде.

– Так вот почему вы все это затеяли! Наслушались сплетен и решили, что это хороший повод совокупиться ради удовольствия?

– Не только ради своего, – заметил он, берясь за флягу. – Кстати, я что-то больше не слышу от тебя проповедей в защиту свободной любви.

– Свободная любовь не означает всеядности!

Это заставило Хью задержать руку с флягой на полпути ко рту. После короткого колебания он закупорил ее, так и не отпив.

– Ах, простите великодушно! – сказал он с холодной насмешкой, отвешивая один из своих издевательских полупоклонов. – Мне не следовало рассчитывать на успех после целого табуна белоручек с утонченными манерами.

Филиппа чуть было не возразила, что совсем не хотела унизить его, что говорила в широком смысле слова. В конце концов, в случившемся была и ее вина. Она уступила, вместо того чтобы продолжать отбиваться. И это притом, что за годы учебы у нее накопился целый арсенал средств борьбы с любовными авансами! Никогда еще она не позволяла себе так далеко зайти.

А все потому, что никогда ей не случалось испытывать столь властного тяготения.

И вот это главная ошибка. Они с Хью не пара. Он человек распутный, пусть даже и обаятельный, и привык к легким победам. Он даже не потрудился скрыть, что решил попользоваться тем, что подвернулось под руку. Она совсем другая, она понимает, что свобода и разврат – вещи разные. Отдаться мужчине такого сорта для нее означает в полном смысле опозорить себя. И зачем только она допустила этот поцелуй!

– На успех, сэр Хью, может рассчитывать только тот, кто способен меня понять, – произнесла девушка надменно.

– В таком случае, миледи, у меня нет и шанса. – Когда Хью поднял и перекинул через плечо ранец, Филиппе показалось, что он улыбается. – Спасибо, что предупредили, не то бы я зря потратил время.

И он удалился в сторону особняка.

Вестминстер

– Мне это не по душе.

Хью стоял у окна и смотрел на залитый солнцем внутренний дворик. В дальнем углу в ожидании вызова сидела Филиппа де Пари, уткнувшись в одну из своих заумных книг. Хью первым предстал перед лордом Ричардом, чтобы изложить свое мнение о ее пригодности для готовящейся миссии и получить распоряжения. Выслушав их, он пожалел, что не вернулся без Филиппы.

– От женщины замужней или невинной я бы этого не потребовал, – сказал юстициарий в ответ на его замечание. – Но вы сами сказали, что леди Филиппа… не обременена условностями.

Похоже, лорд Ричард знал этот маленький факт заранее, но не потрудился довести до сведения Хью – возможно, желая уточнить, какова доля правды в слухах о Филиппе.

– Нам это только на руку, – продолжал он, – раз уж она сторонница короля. К тому же интересующий нас человек с ней знаком. Она просто создана для этой миссии.

– И все-таки мне это не по душе, – повторил Хью, когда виновница спора подняла голову от книги и улыбнулась, глядя на щенков, затеявших возню у ее ног.

С этой улыбкой она выглядела юной и невинной, и трудно было поверить, что накануне она с таким пылом ответила на его поцелуй… а потом, когда Хью вознамерился этот пыл утолить, поставила его на место.

– Мне тоже не слишком это нравится, – признал юстициарий со вздохом. – Ну и что же? Главное, чтобы план сработал. И он сработает. Поймите, это единственный шанс доказать вину королевы!

Повернувшись, Хью увидел лорда Ричарда стоящим за своим необъятным столом, который, тем не менее, терялся в просторном, роскошно обставленном помещении, где все стены были расписаны с любовным тщанием. Юстициарий взирал на своего подчиненного, скрестив руки на груди. Он выглядел весьма величаво в черных с золотом одеждах и с благородными сединами над высоким лбом. Это был человек выдающегося ума.

– А если она откажется?

– Подзадорим ее. Она ведь азартна, не так ли?

«Да уж, черт возьми», – мрачно подумал Хью и кивнул. Юстициарий вызвал лакея и отправил его за Филиппой.

– Ваше настроение тревожит меня, сэр Хью. Я не требую от людей вроде вас слепого повиновения, однако надеюсь, что, взявшись за дело, вы доведете его до конца.

– Разве бывало иначе?

– Не бывало, верно, но до сих пор вы не имели ничего против моих поручений. Появление леди Филиппы словно выбило почву у вас из-под ног.

– То, что она выбирает любовников по убеждениям, не означает, что она захочет стать… стать…

– Даже сомнительная репутация леди Филиппы не заставила бы меня послать ее на такое – в конце концов, она знатная дама, а не городская потаскуха. Однако другой кандидатуры у меня нет. А сколько просчетов! Мне не нужно было писать, что у нее есть выбор, а вы попусту истратили угрозу расправы над ее дядей ради того, чтобы залучить ее в Вестминстер. Надо было пригрозить, что ему выпустят кишки, если она ответит мне отказом.