Жили были в Индии с древней старины Дикие огромные серые слоны. Слоны слонялись в джунглях без маршрута. Один из них был белый почему-то. Добрым глазом, тихим нравом отличался он, И имел он масти благородной. Средь своих собратьев белый слон Был, конечно, белою вороной. И владыка Индии, были времена, Мне из уважения подарил слона. «Зачем мне слон?», — спросил я иноверца, А он сказал: «в слоне большое сердце». Слон мне делал реверанс, а я ему поклон, Речь моя была не злой и тихой, Потому что этот самый белый слон Был к тому жу белою слонихой. Я прекрасно выглядел, сидя на слоне, Ездил я по Индии, сказочной стране, Ах, где мы только вместе не скитались И в тесноте отлично уживались. И бывало шли мы в ночь под чей-нибудь балкон, Дамы так и прыгали из спален. Надо вам сказать, что этот белый слон Был необычайно музыкален. Карту мира видели вы наверняка, Знаете, что в Индии тоже есть река. Мой слон и я питались соком манго И как-то потерялись в дебрях Ганга. Я метался по реке, забыв покой и сон, Безвозвратно потерял здоровье. А потом сказали мне: «Твой белый слон Встретил стадо белое слоновье». Долго был в обиде я, только вот те на: Мне владыка Индии вновь прислал слона. Он в виде украшения на трости, Белый слон, но из слоновой кости. Говорят, что семь слонов иметь — хороший тон, На шкафу, как средство от напасти. Пусть гуляет лучше в белом стаде белый слон, Пусть он лучше не приносит счастья. Дайте собакам мясо, Может они подерутся. Дайте похмельным кваса, Авось перебьются. Чтоб не жалеть, воронам Ставьте побольше пугал. А чтоб любить, влюбленным Дайте укромный угол. В землю бросайте зерна. Может появятся всходы. Ладно, я буду покорным, Дайте же мне свободу. Псам мясные ошметки Дали, а псы не подрались, Дали пьяницам водки, А они отказались. Люди ворон пугают, Но воронье не боится. Пары соединяют, А им бы разъединиться. Лили на землю воду, Нету колосьев, чудо. Мне вчера дали свободу, Что я с ней делать буду. ПЕСНЯ ПРО КОЗЛА ОТПУЩЕНИЯ В заповеднике, вот в каком забыл, Жил да был козел, роги длинные, Хоть с волками жил — не по-волчьи выл, Блеял песенки, да все козлиные. И пощипывал он травку, и нагуливал бока, Не услышать от него худого слова. Толку было с него, правда, как с козла молока, Но вреда, однако, тоже никакого. Жил на выпасе, возле озерка, Не вторгаясь в чужие владения. Но заметили скромного козлика И избрали в козла отпущения. Например, медведь, баламут и плут, Обхамил кого-нибудь по-медвежьему, Враз козла найдут, приведут и бьют, По рогам ему, и промеж ему… Не противился он, серенький, Насилию со злом, А сносил побои весело и гордо, Сам медведь сказал: «Ребята, я горжусь козлом, Героическая личность, козья морда!» Берегли козла, как наследника. Вышло даже в лесу запрещение С территории заповедника Отпускать козла отпущения. А козел себе все скакал козлом, Но пошаливать он стал втихимолочку, Он как-то бороду завязал узлом, Из кустов назвал волка сволочью. А когда очередное отпущенье получал, Все за то, что волки лишку откусили, Он, как будто бы случайно, по-медвежьи зарычал, Но внимания тогда не обратили… Пока хищники меж собой дрались, В заповеднике крепло мнение, Что дороже всех медведей и лис Дорогой козел отпущения. Услыхал козел, да и стал таков: Эй, вы, бурые, — кричит, — светлопегие. Отниму у вас рацион волков И медвежие привилегии. Покажу вам козью морду Настоящую в лесу, Распишу туда-сюда по трафарету. Всех на роги намотаю и по кочкам разнесу, И ославлю по всему по белу свету. Не один из вас будет землю жрать, Все подохнете без прощения. Отпускать грехи кому — уж это мне решать Это я, козел отпущения. В заповеднике, вот в каком забыл, Правит бал козел не по-прежнему, Он с волками жил и по-волчьи выл, И орет теперь по-медвежьему. А козлятушки-ребятки засучили рукава И пошли шерстить волчишек в пух и клочья. А чего теперь стесняться, если их глава От лесного льва имеет полномочья. Ощутил он вдруг остроту рогов И козлиное вдохновение. Россомах и лис, медведей, волков Превратил в козлов отпущения. Бегают по лесу стаи зверей Не за добычей, не на водопой. Денно и нощно они егерей Ищут веселой толпой. Звери забыв вековечные страхи, С твердою верой, что все по плечу, Шкуры рванув на груди, как рубахи, Падают навзничь: бери — не хочу. Сколько их в кущах, Сколько их в чащах, Ревом ревущих. Рыбы пошли косяком против воды, Черпай руками, иди по ним вброд. Столько желающих прямо на стол, Прямо на блюдо и в рот. Рыба — мясо, она хладнокровней, В Сеть норовит, на крючок, в невода. Рыбы погреться хотят на жаровне, Море — не жабры, вода — не вода. Сколько их в дебрях, Сколько их в чащах, Сколько ползущих, Сколько летящих. Птица на дробь устремляет полет, Птица на выдумки стала хитра. Чтобы им яблоки сунуть в живот, Гуси не ели с утра. Сильная птица сама на охоте Слабым собратьям кричит: «Сторонись!», Жизнь прекращает в зените на взлете, Даже без выстрела падает вниз. Сколько их в рощах, Сколько их в чащах, Ревом ревущих, Рыком рычащих, Сколько ползущих, Сколько бегущих, Сколько летящих, И сколько плывущих. Шкуры не хочет пушнина носить, Так и стремится в капкан и в загон, Чтобы людей приодеть, Утеплить, рвется из кожи вон. В ваши силки, призадумайтесь, люди, Прут добровольно в отменных мехах Тысячи сот в иностранной валюте, Тысячи тысяч в советских рублях. В рощах и чащах, В дебрях и кущах Сколько рычащих, Сколько ревущих, Сколько пасущихся, Сколько кишащих, Мечущих, рвущихся, живородящих, Серых и хищных, В перьях нарядных, Шерстью линяющих, Шкуру меняющих, Блеющих, лающих, млекопитающих, Сколько летящих, Бегущих, ползущих, Сколько непьющих В рощах и кущах, И некурящих В дебрях и чащах. И пресмыкающихся, И парящих, И подчиненных, И руководящих, Вещих и вящих, Рвущих, не врущих, В дебрях и чащах, В рощах и кущах. Шкуры не порчены, рыбы живьем, Мясо без дроби — зубов не сломать, Ловко, продумано, просто, с умом, Мирно, зачем же стрелять? Каждому егерю — белый передник, В руки таблички: «Не бей! Не губи!» Все это вместе зовут „заповедник“, Заповедь только одна: „Не убий!“ Но сколько в дебрях, Рощах и кущах И сторожащих, и стерегущих, И загоняющих, в меру азартных, Плохо стреляющих и прединфарктных, Травящих, лающих, Конных и пеших, И отдыхающих с внешностью леших. Сколько их, знающих и искушенных, Не попадающих в цель, разозленных, Сколько бегущих, ползущих, орущих В дебрях и чащах, рощах и кущах. Сколько дрожащих, портящих шкуры, Сколько ловящих на самодуры, Сколько типичных, Сколько всеядных, Сколько и хищных, и травоядных, И пресмыкающихся, и парящих В рощах и кущах, в дебрях и чащах. |
