Я встала, будучи въ великомъ трепетѣ, и не зная нимало, что дѣлала, и чрезъ великую силу пошла въ мою горницу. Анна услыша, что я вышла отъ моей матери, послѣдовала за мною, и старалась всячески привести въ порядокъ мои чувствы. Около двухъ часовъ была я не въ состояніи приняться за перо, чтобы описать тебѣ злосчастной конецъ моихъ надѣяній.

Мать моя сошла къ завтраку; я не въ состояніи была туда показаться; но естьли бы была лучше, то думаю, что меня бы не позвали; по тому что отецъ мой пришедши въ мою горницу, далъ разумѣть, что не иначе хочетъ меня видѣть, какъ достойною быть его дочерью. Весьма я опасаюсь, чтобы не остался онъ въ такихъ мысляхъ въ пользу сего господина Сольмса.

В субботу 4 Марта въ полдень.

Сію минуту принесла мнѣ Анна твое письмо; содержаніе его привело меня въ немалую задумчивость, и ты получишь отъ меня отвѣтъ въ самомъ суровомъ краснорѣчіи. Мнѣ, быть женою г. Сольмса? Нѣтъ, нѣтъ; я лучше соглашусь… Однакожъ напередъ буду отвѣчать на другія части твоего письма, которыя не столько важны, дабы дойти до сего съ большимъ терпѣніемъ.

Не очень много удивляюсь я чувствіямъ сестры моей вразсужденіи г. Ловеласа. Она столь много упорствуетъ въ томъ, что не имѣла къ нему нималѣйшей наклонности, что подаетъ въ томъ сама причину къ подозрѣніямъ; Никогда не разсказываетъ она иначе о своемъ съ нимъ разрывѣ и о своемъ отказѣ, какъ пришедши въ великой стыдъ и краску, и бросая на меня презрительные взоры, смѣшанные съ чрезвычайнымъ гнѣвомъ и негодованіемъ. Гнѣвъ сей и негодованіе доказываетъ ясно, что она отказала такому человѣку, коего почитала достойнымъ быть своимъ супругомъ. А иначе къ чему бы имѣть ей такіе виды? Бѣдная Белла! Она заслуживаетъ сожалѣніе… Не можетъ она съ умѣренностію ни любить ни ненавидѣть. Дай Богъ, чтобы исполнились всѣ ея желанія! Я желаю ей сего отъ искренняго сердца.

Вразсужденіи учиненной мною отцу моему уступки моихъ земель, имѣла я на то время побудительныя къ тому причины, которыя ни чемъ думаю опорочить не можно. Твой совѣтъ на сей случай былъ на хорошемъ твоемъ обо мнѣ мнѣніи. Ты была въ томъ увѣрена, что я бы ни какъ не употребила во зло имѣющейся въ рукахъ моихъ власти. Ни ты, ни я, любезной другъ не могли ожидать со стороны моего отца такого поступка. Ты опасалась по справедливости намѣреній моего брата, или лучше сказать его самолюбія, но я никогда ни о братѣ моемъ ни о сестрѣ такихъ чудныхъ мыслеи не имѣла. Ты ихъ никогда не любила; а въ такомъ расположеніи всякой имѣетъ глаза свои отверсты только на слабую сторону; равнымъ образомъ какъ и склонность закрываетъ очень часто дѣйствительные пороки.

Видѣла я во всѣхъ сердцахъ возраждающуюся ревность и безпокойствіе, вмѣсто царствующаго въ нихъ всегда мира и согласія. Слышала часто переговоры и пересужденіе о почтенномъ завѣщателѣ. Почитали его впадшимъ въ робячество; а меня подозрѣвали, будто бы я тѣмъ умѣла воспользоваться. Всѣ молодые люди, думала я сама въ себѣ, желаютъ больше или меньше независимости; но желающіе оной наиболѣе меньше всѣхъ имѣетъ въ себѣ способности управлять своею свободою. Оказанная мнѣ милость конечно вразсужденіи лѣтъ моихъ чрезвычайна. По справедливости почесть можно то недостаткомъ умѣренности или жадностію недостойною благодѣянія, когда кто вздумаетъ пользоваться безъ разбора всѣмъ тѣмъ, что мы получили отъ благодѣтельства или благосклонности. Сіе для могущаго изъ того вытти употребленія не можетъ служить хорошимъ признакомъ. Правда, сказала я, что въ порученныхъ мнѣ управленіяхъ, (ибо всѣ пожалованныя мнѣ земли не можно ли назвать управительствами?) учредила я изрядныя порядки, въ которыхъ благополучіе ближняго сравнивала съ моимъ собственнымъ; однакожъ разсмотримъ нѣсколько сами себя. Не можно ли главнѣйшею мою цѣлью почесть тщеславіе, или желаніе быть отъ всѣхъ похваляемою? Не должна ли я недовѣрять собственному моему сердцу? Естьли расположусь я въ моей деревнѣ одна, надувшись добрымъ обо мнѣ всѣхъ людей мнѣніемъ, то не должна ли опасаться о себѣ, когда остануся только сама съ собою? Весь свѣтъ будетъ примѣчать поступки, дѣла и посѣщенія молодой и ни отъ кого независящей дѣвицы. Не подвергну ли себя тѣмъ злодѣйскимъ умысламъ противнаго намъ пола? на конецъ въ независимости моей естьли по несчастію въ чемъ нибудь проступлюсь хотя и съ самымъ добрымъ намѣреніемъ, то сколько людей будутъ тѣмъ торжествовать, и сколько найдется такихъ, которые бы имѣли въ себѣ столько человѣчества, чтобы обо мнѣ пожалѣть? безъ сумнѣнія перьвыхъ найдется гораздо больше нежели послѣднихъ, а всѣ вообще будутъ меня обвинять высокомѣріемъ.

Таковы были отъ части мои размышленія; и не сумнѣваюсь, что естьли бы находилась въ такихъ же обстоятельствахъ, то подумавши прилѣжнѣе непремѣнно бы на то рѣшилась. Кто можетъ разполагать происшествіями, или ихъ предвидѣть? Ничто болѣе отъ насъ независитъ, какъ только то, чтобы вести себя смотря по случаю, по тогдашнему нашему благоразумію. Естьли я обманулась, то въ томъ виною сужденіе свѣтскаго мудрованія. Когда случится кому терпѣть за то, что исполнилъ свою должность или какое нибудь великодушное дѣло, то не пріятно ли имѣть мысли, что ошибка учинена не отъ насъ, но отъ другаго? Я лучше соглашусь упрекать въ несправедливости другихъ, нежели подать причину дѣлать упреки въ томъ себѣ. Надѣюсь, любезной другъ, что и ты будешь со мною согласна.

Теперь приступимъ къ самому важнѣйшему въ письмѣ твоемъ мѣсту. Ты полагаешь, что въ настоящихъ обстоятельствахъ для меня необходимо нужно учиниться супругою г. Сольмса. Не сочти мнѣ за дерзость, когда скажу тебѣ, что сего не будетъ во вѣки. Я думаю сіе не можетъ и не должно случиться. Надѣются на мое свойство, но я уже сказала тебѣ, что есть во мнѣ нѣсколько чувствъ и отцовской фамиліи, такъ какъ и материнской. А къ томужъ не ужели мнѣ должно непремѣнно послѣдовать примѣру моей матери въ безпрестанномъ ея повиновеніи чужой воли? не вижу ли я ее безпрестанно принужденною вооружаться терпѣніемъ? замѣчаніе твое справедливо, что Кто много терпитъ, тотъ и впредь терпѣть будетъ много. Чего не пожертвовала она для доставленія себѣ спокойствія? Я то слышала отъ ее самой. Но всѣми тѣми жертвами могла ли до того достигнуть? Нѣтъ, вмѣсто того опасаюсь я со всѣмъ тому противнаго. Сколько разъ судя по ней думала я сама въ себѣ что мы бѣдные смертные, безпокоясь чрезвычайно для сохраненія въ спокойствіи любиыхъ нами качествъ, теряемъ всѣ тѣ выгоды, кои чрезъ то получить надѣемся?

Но въ какомъ видѣ могу я изобразить въ собственныхъ моихъ глазахъ все то, что мать моя для меня претерпѣваетъ? Можетъ быть страданія ея продлятся не многое время. Какимъ нибудь образомъ дѣло сіо будетъ окончано. Но естьли я рѣшусь уступить, то непреодолимая ни чемъ ненависть и отвращеніе учинятъ меня на всю жизнь мою несчастною.

Письмо сіе весьма продолжительно, вразсужденіи того времяни, какъ я сѣла писать оное. Но я открывала то, что для меня чувствительно чрезвычайно. Прочтя оное должна ты ожидать во мнѣ гораздо больше твердости въ будущемъ у меня скоро съ матерью моею разговорѣ. Отецъ и братъ обѣдаютъ сего дня у дяди моего Антонина, думаю единственно для того, чтобы оставить насъ изьясниться между собою гораздо свободнѣе.

Анна увѣдомила меня, что отецъ мой прощался съ матерью моею въ великомъ сердцѣ, конечно упрекалъ онъ ей ея ко мнѣ снисхожденіе. Изъ отвѣта ея не могла она услышать ни чего болѣе кромѣ слѣдующихъ словъ. Повѣрь мнѣ Г. Гарловъ, что ты приводишь меня въ великое смущеніе и замѣшательство; бѣдная малютка не заслуживаетъ… Отецъ мой отвѣчалъ ей сердитымъ голосомъ, что онъ кого нибудь уморитъ съ печали; такъ, то безъ сумнѣнія меня; къ матери моей сіе относиться не можетъ, болѣе сего ничего не слыхала.

Сестра моя осталась съ матерью моею одна; почему и думала я, что прикажутъ мнѣ сойти къ обѣду. Однакожъ прислали ко мнѣ нѣсколько блюдъ со стола. Я продолжала писать не дотрогиваясь ни до чего, и приказала вмѣсто себя ѣсть Аннѣ; боясь того, чтобы не было причины обвинять меня въ упрямствѣ.