Настроение ему слегка подпортил какой-то новый русский, как их здесь называли, бычара с золотой цепью через всю шею. Бычара выкатился из дорогого кабака, наступил на ногу, да еще и обругал между делом. Закипев пролетарским гневом, Упырь В с удовольствием набил ему морду. Мужик был здоровый, тренированный, боксер, наверное, но кто может устоять против бывалого упыря? Даже говорить несерьезно.

Потом, от греха подальше, смылся в переулок. Улыбался на бегу. Все рабочие на лесопилке мечтали набить морду какому-нибудь новому русскому. А то понаворовали себе, понахапали и жируют, прохода нет рабочему человеку. Асмагил всегда его ругал, что он слишком вживается в образ, не оторвешь. А он просто добросовестный от природы. Упыри с ветки «В» все такие.

Когда он добрался до лагеря на старом кладбище, Демон и Ящерт уже костерили его на два голоса.

– Где ты болтаешься?! – обрушился на него Асмагил. – Сколько можно ждать, черная дыра твоя родина?!

– Работает он, план перевыполняет, видишь ты, – вторил ему подхалим Ящерт, – неймется ему, не может он без работы.

Упырь В скромно присел в сторонке, ожидая, когда Его Высочество изволит перестать брызгать слюнями. На подхалимов он не обращал внимания принципиально, подчеркивая это всем своим видом.

Ну, добросовестный он, что тут сделаешь? Ветка «В» всегда этим славилась.

– Ладно, – сказал Асмагил. – Есть у меня новый план. Ты, Ящерт, для начала подкачаешь энергией биороботов. Зря, что ли, я за них такие деньжищи отвалил…

Упырь В подпер голову рукой и заранее расстроился. Заметут их, как пить дать, с новым планом точно теперь заметут.

– Ты этот, как там тебя, дядя Сидор? – спросила наглая, желтоглазая рожа.

Марьинский авторитет заморгал глазами.

Нет, незнакомая рожа не исчезла, а, наоборот, придвинулась ближе, обдавая его смрадом нечистого дыхания. В руке или лапе, черт ее разберет, его неожиданный посетитель держал синюшную свежемороженую курицу, от которой откусывал большие куски, довольно прижмуриваясь и облизываясь от избытка вкусности широким, как лопата, коричневым языком. Скрипело на страшных зубах заледеневшее в морозилке мясо, хрустели разгрызаемые кости, и вообще картина была настолько пакостной, что хотелось закрыть глаза и, не откладывая на потом, умереть.

Дядя Сидор в ужасе закрыл глаза и пискляво прочирикал что-то. Сам не ожидал от себя такого неприличного грудничкового звука.

Всю ночь ему снилась какая-то бессвязная муть. Он убегал, от него убегали, но это было еще полбеды, всего лишь сон, он и во сне знал, что это сон. Хуже другое. Даже во сне дядя Сидор не мог забыть орла-полковника Дробышева и этого клятого болота, напичканного автоматчиками вместо лягушек. Да что же творится кругом, люди добрые?

Пробуждение оказалось не лучше. Проснулся он, как обычно, в своей спальне, на привычной кровати из карельской березы с удобным ортопедическим матрасом. Только все остальное в картину обычного утра никак не укладывалось. Жуткая рожа так и маячит перед глазами, а дом, между прочим, со всех сторон охраняется.

– Давай, давай, просыпайся. Сколько можно без задних ног ночевать? Дело к тебе, – сказала желтоглазая рожа. – Меня Ящерт зовут. Прошу, так сказать, любить и жаловать. Любить, впрочем, не обязательно. Хочешь курочки?

Прямо перед его носом возникла недоеденная тушка с глубокими, как траншеи, отпечатками жутких зубов. Курица оттаивала, и с нее на шелковый пододеяльник капала какая-то вонючая дрянь.

Дядя Сидор отрицательно помотал головой. На голос он пока не надеялся.

– Ну, не хочешь, как хочешь. Мне больше достанется, – не стал настаивать Ящерт. – Я к тебе по делу, от демона Асмагила. Ты это, власти хочешь?

Конечно, за свою долгую жизнь дядя Сидор бывал в разных переделках. И просыпаться ему приходилось по-разному, приходилось и просто соскакивать. Вечный бой, покой нам только снится, как любил говорить старый кентуха Саня Питерский, фармазон и картежник, который чалился с ним на соседней шконке в мордовской зоне.

Незаметно под одеялом он нащупал рукой тревожную кнопку на спинке кровати и несколько раз нажал.

Круглые желтые глава наблюдали за ним с интересом.

– Не звони, не надо, – сказал Ящерт. – Все равно никто не придет.

– А где охрана? – довольно глупо спросил Сыроегин.

– В погребе, – охотно объяснил страшный посетитель, продолжая смаковать курицу. – Я их связал всех. На всякий случай. Буйные они у тебя. И невежливые.

А потом случилось то, о чем дядя Сидор долго вспоминал, скрипя зубами, готовый молиться хоть Богу, хоть черту, хоть тому самому демону Асмагилу, лишь бы никто из его былых блатных корешей не узнал про такой позор.

Когда было нужно, он умел двигаться очень быстро. В его первой профессии, вора-карманника, без этого было никак нельзя. Неожиданно выхватив из-под подушки «магнум», криминальный авторитет всадил три пули подряд прямо в наглые желтые глаза.

И не попал. Через секунду желтые глаза смотрели с другой стороны кровати. Зато венское зеркало на стене в резной раме разлетелось на брызнувшие во все стороны осколки вместе с рамой. Дальше, как в кошмарном сне, он расстрелял всю обойму своего крупнокалиберного «магнума», разгромил телевизор, видик, шкаф с одеждой и старинный комод работы какого-то знаменитого комодного мастера.

И все равно не попал. Желтоглазая рожа все время маячила где-то сбоку, хрустела курицей, нахальничала и издевалась. А потом сильные, холодные, как у покойника, руки подхватили его без всякого усилия, словно маленького ребенка, и окунули головой в снежную белизну унитаза. В парашу, значит, если по-простому. Вот так просто. Как последнего пидора. И воду спустили.

Потом те же руки снова бросили его на кровать. После водной процедуры в толчке авторитет кашлял, тер глаза и отфыркивался.

– Ну что, остыл? Больше хулиганить не будешь? – заботливо спросил Ящерт.

Дядя Сидор отрицательно помотал головой, коснувшись щекой чего-то липкого. Он скосил глаза. Недоеденная синюшная курица нахально расположилась прямо рядом с ним на подушке.

– Ладно, смотри у меня.

Для наглядности огромные зубы щелкнули, а желтые глаза моргнули.

– Я вообще-то не люблю людей бить, – сказал Ящерт. – Я вообще-то их сразу ем. Не унижая достоинства, так сказать. Подошел сзади тихохонько, голову откусил, никто и не заметит. А если бить – мясо невкусное становится, адреналин все-таки выделяется. Нет, не вкусное, – покрутил он головой. – Но тебя я сейчас есть не стану. Пока не стану, имей в виду. А дело к тебе такое. Будешь у нас царем…

Дядя Сидор смирно слушал его и думал, что именно так, медленно и постепенно, сходят с ума.

Почему-то он больше не сомневался, что остался несъеденным только в силу случайной необходимости. А то хрустеть бы ему на зубах, как этой мороженой курице. Его страшный гость вел странное толковище про какого-то прежнего, старого и глупого, царя Кощея, про биороботов, про будущую власть, неограниченную, но в пределах дозволенного. Определять которые будет какой-то там демон Асмагил, вот тоже имечко, сплюнуть три раза, прежде чем выговорить.

Красиво по ушам ездит, заслушаешься, думал дядя Сидор, постепенно приходя в себя. Только он тоже не пальцем деланный. Ага, царем, как бы не так. Политику шьют, понимал он. Нашли пацана. Подстава, в натуре. За политику и не такие мозги, как он, деревянные бушлаты надевали. Подстава чистой воды, и думать нечего.

В глубине души криминальный авторитет тосковал и представлял себе, как хорошо было бы проснуться еще раз. И чтоб ничего этого не было. Главное, чтоб никого не было. А еще лучше проснуться в детстве, повязать пионерский галстук и отправиться вместе со всем отрядом собирать на благо Родины металлолом за бесплатно.

Одолевают колдуны проклятые, понимал авторитет, уже одолели. С ними только свяжись, враз глаза к жопе приставят.

Ему было не просто страшно. Жутко было и муторно. Как давно не было. А может, никогда не было.