– А меч вы не собираетесь убрать?

Я помотал головой:

– Я повешу его над кроватью. Ночью может случиться что-нибудь, хотя я надеюсь, ничего не случится.

– Я часто сторожила ваш сон, господин, – тихо проговорила Ури, и тогда я вспомнил, что моряки, завлеченные на остров Глас, служили кормом для химер, но ничего не сказал.

– Новый король не станет обижать нас? Нас с мамой?

Я снова помотал головой:

– Я не дам вас в обиду, но сомневаюсь, что он имеет такое намерение.

– Тауг не хочет быть рыцарем. Больше не хочет.

– Знаю.

– Только я хочу, чтобы он стал рыцарем, – и из него получился бы хороший рыцарь, правда ведь?

Вопрос был обращен к Ури, которая промолвила:

– Я тоже так считаю.

– Вот видите? Мама говорит, мы с ним поженимся, и мы уже спали в одной кровати и все такое.

– Я так не думаю, господин, – сказала Ури.

– Да, спали! И сегодня снова ляжем вместе, и я помылась и все такое. Поэтому он должен стать рыцарем.

– Каковым уже является, – кивнул я.

Голос Этелы возвысился до жалобного крика:

– Но вы же сказали, что он не рыцарь!

– Я не говорил ничего подобного. Ты сказала, что он не хочет быть рыцарем, и я ответил, что знаю это. Когда я перевязывал Тауга, то сделал все возможное, чтобы не дать ему произнести слова, которые никто из нас не хотел услышать. Возможно, я сказал также, что он уже является рыцарем, хотя никто не называет его «сэр Тауг». Кажется, я именно так и сказал, а коли нет, запросто мог бы сказать.

Этела открыла было рот, но я продолжил, не дав ей заговорить:

– Будь здесь герцог Мардер, как мне хотелось бы, он сказал бы тебе, что в мече, которым он дотрагивается до плеча рыцаря во время обряда посвящения, нет ничего волшебного. Королева Дизири, возведшая меня в рыцарское достоинство, могла бы сказать тебе все, что угодно, а она обладает большей магической силой, чем лорд Тиази и лорд Бил, вместе взятые. Но никакая магия не может сделать мужчину рыцарем. Даже оверкины не могут. Мужчина сам становится рыцарем. Другого способа нет. Подойди ко мне.

Она подчинилась, и я обнял ее за плечи.

– Многие люди знают то, что я тебе сказал. Сам я узнал это от славного и доблестного рыцаря еще мальчишкой. Но не столь многие знают одну вещь, которую я узнал в далекой стране.

– Где живут говорящие коты? – спросил Мани.

– Говорящие коты, которых запрягают в колесницу, – кивнул я. – А узнал я, Этела, следующее: рыцарь не может по собственной воле отказаться от своего почетного звания. Рыцаря можно только лишить рыцарского достоинства. Это сложно, и такое случается крайне редко, но все же случается.

Этела молчала с блестящими от слез глазами.

– Однако сам рыцарь не в силах сделать этого. Если Тауг когда-нибудь перестанет быть рыцарем, то только по твоей воле, думаю. Хотя существуют и другие возможности.

– Я никогда не пойду на такое!

Я сказал, что искренне на это надеюсь.

– Но он не хочет быть рыцарем – и что я могу поделать?

– Что делаешь. Будь хорошей девочкой, заботься о матери и доказывай Таугу свою любовь.

– Я хотела, чтобы он скакал на белом коне, с мечом… – Она всхлипнула. – И с таким длинным копьем, и со щитом.

– Я надеюсь, завтра мы покинем замок. Я собираюсь попросить у нового короля позволения уехать и постараюсь поторопить лорда Била и его людей со сборами. Если мы тронемся в путь, ты увидишь Тауга на коне и с мечом. На сломанную руку щит не наденешь, конечно, но щит, подаренный Таугу королевой Идн, тот самый, который ты вынесла из битвы на рыночной площади, будет висеть у него на луке седла.

– Вы поможете?

– Всем, чем смогу, – кивнул я.

– Маме стало лучше.

– Знаю. Возможно, она никогда не оправится полностью, Этела. Ты должна помогать матери изо всех сил, каждый день. Ты и Тауг.

– Я постараюсь.

– Знаю. Ты должна заставить Тауга помогать. В конце концов, она принадлежит ему, покуда мы здесь. Еще что-нибудь?

– Нет. – Этела вытерла глаза обтрепанным рукавом. – Только эта девушка собирается говорить обо мне. Она так сказала.

– Тогда ступай, – велел я. – Позаботься о матери и заставь Тауга помогать вам, коли сумеешь.

Этела хотела остаться, но я ее выпроводил. Как только дверь за ней закрылась, Ури сказала:

– Вы могли бы жениться на ней, господин. По-вашему, королева Дизири стала бы возражать?

Я вернулся на свое место.

– Разумеется.

– Вы знаете ее хуже, чем думаете.

– Неужели? – пожал я плечами.

– Или вы могли бы жениться на матери.

Я вздохнул:

– Когда я откажусь обдумывать и такую возможность, ты предложишь мне жениться на обеих? Я тебя не задерживаю.

– Я могу уйти, когда захочу, господин, но пока не уйду. Если вы не желаете видеть меня, это легко устроить.

Раб по имени Вил удивленно хмыкнул. Полагаю, он подумал, что она угрожает ослепить меня.

– Когда ты болтаешь глупости, Ури, я не желаю тебя слушать. Следует ли мне расспросить тебя насчет мясного стола химер?

– Вот это действительно было бы глупо, господин. Когда я была химерой, я питалась соответствующим образом. Так что давайте не будем об этом. Вы тоже однажды употребили странный напиток, когда были тяжело ранены.

– Сдаюсь. Ты сообщила бедной Этеле, что собираешься поговорить со мной о ней. Ты объяснила девочке, что именно ты хочешь сказать?

– Нет. Да и говорила-то я больше о вас, господин, нежели о них с матерью. Разве вам не хотелось бы получить в свою собственность приличное поместье?

– Через женитьбу? Нет.

Я отложил Этерне в сторону, встал и подошел к окну, чтобы погладить Мани.

– А корону? Этот неотесанный мужлан, Шилдстар, прибрал к рукам корону, и без всякого труда.

– Чтобы восседать на золотом троне и посылать других людей на смерть? Нет.

Ури поднялась с места и подошла ко мне:

– Я говорю от имени всех огненных эльфов. Не только от своего собственного. Если вы убьете Кулили, мы станем служить вам. Не только Баки или я, но все мы. Если вы хотите заполучить корону короля Арнтора, мы вам поможем.

Я помотал головой:

– Мне нужно позаботиться о безопасности находящихся здесь и многих других людей, Ури. Мне нужно еще много чего сделать. В Эльфрисе все эти дела заняли бы лишь несколько минут.

– Вы хотите, чтобы я вернулась в Эльфрис. Через год, господин, вы смогли бы стать королем Целидона. Через десять – императором Митгартра.

– Или умереть.

– Вы уже умерли! – Глаза Ури сверкнули золотыми фейерверками. – Вы знаете это не хуже меня.

– Но Вил не знает. – Я понизил голос чуть ли не до шепота. – Или, по крайней мере, не знал. К слову, я собирался спросить Этелу, почему она боится его. Так почему, Вил? Почему она вздрагивает всякий раз, когда слышит твое имя?

– Она не боится, сэр. На самом деле нет.

– Очень даже боится. Перед парадом короля Шилдстара лорд Тиази рассказывал нам о дележе рабов. Ты достался Таугу, вместе с Этелой и ее матерью, и я видел, как она испугалась, когда услышала об этом.

– Я немного фокусник, сэр Эйбел, или, по крайней мере, раньше им был. Я показывал девочке разные нехитрые фокусы и говорил, что это настоящая магия. Думаю, она мне верила иногда.

В качестве проверки я спросил, не он ли вызвал Ури своим искусством.

– Знаю, вы о девушке, которая сейчас говорила. Я постоянно прислушиваюсь и слышу всякое, даже в последнее время, когда стал незрячим. Вернее, теперь даже больше. Нет, хозяин, я не вызывал ее. Я слышал голос и разные дикие звуки, словно она в буйном помешательстве, но не имею к ней никакого отношения, честное слово.

Ури оскалилась, точно волчица.

Боюсь, я тоже улыбнулся, но заметил Вилу, что он не должен называть меня хозяином, ибо теперь его хозяин Тауг, а не я.

– Я страшно извиняюсь, сэр Эйбел, у меня ненароком вырвалось. Мне без разницы, кого называть хозяином. Но вы правы: теперь я принадлежу хозяину Таугу. Только похоже, он во мне нисколько не нуждается.