Гарсег плыл рядом со мной, а в пасти Гарсега я видел Сетра. Я знал, что нам предстоит битва, и знал, что Сетр тоже это знает, но сейчас было не время думать о битвах; мы упивались мерным бегом волн, мощно накатывающих и отступающих валов, и могучей силой моря.

Я был мальчиком в огромном саду и искал девочку, которая там пряталась; я искал среди деревьев и в гротах, заглядывал под кусты и в сотни, тысячи водоемов. Наконец я обернулся и увидел ее: маленькую, зеленую и невыразимо прелестную, с веселым огнем в глазах.

Я пробудился от ее поцелуя и увидел Воддета, сидящего рядом.

– Вам стало лучше, – сказал я.

– Сейчас я не тот, что прежде. – Воддет ухмыльнулся. – Но думаю, через месяц-другой оправлюсь окончательно.

Я сел (ибо увидел, что солнце уже взошло высоко), протер глаза и сказал, что спал очень долго и видел много снов. Еще не успев договорить, я услышал радостный возглас, и ко мне подбежал Анс, потом Йонд, Вальт, Хеймир, Хела, рыцарь Леопардов и все остальные, а под конец Бертольд, державшийся за руку Герды, – и все разом заговорили наперебой.

– В чем дело? – спросил я. – Что такое здесь творится? Почему вы не разбудили меня?

– Я не позволил, – громко доложил Бертольд.

– Я сказала, дайте человеку поспать, – поддержала мужа Герда.

– Ваш друг сказал то же самое, – продолжал Бертольд, – другой рыцарь.

– Сэр Леорт?

– Я, – сказал Воддет.

– Сэр Воддет, – подтвердил Анс.

– Вы проспали трое суток кряду, – сказала Герда, и я оторопело уставился на нее.

Потом все шумно загалдели, а я потихоньку выбрался из толпы, подошел к ручью и окунулся в ледяную воду.

Когда я вышел обратно на берег, весь посиневший и дрожащий от холода, то увидел Гильфа.

– Я испугался, – сказал он и поцеловал мою руку, как целуют собаки, и это проняло меня больше всего остального.

– Я потерпел поражение, – сказал Воддет, когда мы вдвоем отъехали от нашего лагеря, якобы с целью поохотиться. – С вами такое случалось когда-нибудь?

– Вы явились, чтобы убить меня?

– Нет! Чтобы взять верх над вами и вернуть вас обратно в Ширвол – но вы не сдались.

– Я помню.

Узкая расселина между скалами стала еще уже и наконец закончилась тупиком. Мы развернули лошадей и поехали обратно.

– И помню вас и ваш меч, занесенный надо мной, – сказал я.

– Мне следовало довести дело до конца. – Воддет отвернулся и сплюнул.

– Я бы предпочел, чтобы мы остались друзьями.

– Я тоже!

Я улыбнулся:

– От Ширвола до этих гор путь долог.

– И он еще длиннее, если ехать через Солнечные горы, – сказал Воддет, – но я был там и сражался с остерлингами.

– И добыли много золота в сражениях?

– Именно так, – кивнул Воддет. – Мы разграбили Хазнех. Хотите услышать всю историю?

– Если вы согласны рассказать.

Воддет бросил поводья на холку коня и посмотрел на отвесные скалы, вздымающиеся над нами, и на голубое небо над скалами.

– В общем, все началось через день или два после вашего отъезда. Король попросил у герцога Мардера пятерых рыцарей и пять десятков тяжелых всадников для похода против остерлингов – на два года или до победы. Все так и рвались в бой. Ну, вы знаете, как это бывает.

– Могу представить.

– Герцог собрал нас и сказал – он, мол, хорошо понимает, что все мы хотим участвовать в походе, но любой рыцарь, который отправится на войну, должен быть твердо уверен, что может всецело положиться на остальных четверых. Он удалится в залу Солнца, сказал герцог. Вы знаете залу Солнца?

Я порылся в памяти:

– Наверняка должен знать.

– Она выходит окнами на восток, и в ней висит гобелен с изображением солнца. Мы же должны были остаться на месте и все обсудить. Каждому из нас предстояло выбрать одного товарища, плечом к плечу с которым он хотел бы сражаться, а потом войти в залу Солнца и сообщить герцогу. Сам же он должен был держать наш выбор в тайне.

– Тогда я не стану спрашивать, – сказал я.

– Так или иначе, я сделал выбор. – Воддет прочистил горло. – Я вошел в залу одним из последних, девятым или десятым, не помню точно. Его светлость сидел за столом, и перед ним лежал лист пергамента. Он нарисовал на нем эмблемы всех своих рыцарей. Моя тогда представляла собой менгир, пронзенный копьем. Может, вы помните.

Я кивнул.

– Там были изображены также леопарды сэра Нопела, лежащий охотничий пес сэра Свита и так далее. Геральдические эмблемы всех рыцарей, пригодных к походу. На столе стояла миска с ячменными зернами. Когда я вошел, герцог сказал, что теперь ему не придется класть зерно туда, где их уже лежит больше всего, и показал мне пергамент. На моем менгире лежало четыре зерна. – Воддет немного помолчал, явно смущенный. – У всех остальных было не больше двух, а у некоторых так и вообще ни одного.

– Будь я там, я тоже назвал бы вас. У вас есть все основания гордиться собой.

– Так или иначе, я назвал выбранного мной рыцаря, и герцог Мардер положил ячменное зерно на пергамент, после чего у него стало два зерна. Затем его светлость отобрал рыцарей, получивших наибольшее количество голосов. Король просил пятьдесят тяжелых всадников, но мы взяли с собой семьдесят, включая лучников. Он со своим войском уже выступил в поход к тому времени, когда мы достигли Тортауэра, но мы поспешили за ним следом и подоспели к самой битве Пяти Смертей. Там мы разгромили остерлингов.

В глазах Воддета загорелся огонь, который сказал мне больше, чем любые слова.

– Их всадники налетали на нас осиным роем, но стрелы, по команде посылаемые нашими лучниками, сражали по двадцать-тридцать остерлингов всякий раз, когда они приближались. Их короткие луки не сравнятся с нашими, длинными, по дальности боя. Мы оттеснили Золотого каана и его слонов к излучине реки и бросились в атаку. Он послал вперед слонов, которые убили несколько десятков наших воинов, прежде чем пали сами, пронзенные несколькими десятками копий каждый. Я потерял меч и орудовал палицей напропалую, а попытайся я остановиться хоть на минуту, чтобы найти меч…

– Остерлинги, в конечном счете убитые вами, убили бы вас, – сказал я.

– Именно.

Несколько мгновений мы ехали в молчании, потом я спросил:

– Ваша рана болит?

– Только когда я шевелю рукой.

– Вы можете сражаться, держа меч в левой?

– Только не с вами, – с легкой горечью улыбнулся Воддет. – Почему вы спрашиваете?

– А с кем-нибудь вроде Хеймира? Ангриды называют эти горы Мышиными, и здесь обитают люди с него ростом. Я только что видел одного.

Я уже вынул лук из чехла и теперь выбирал стрелу.

– Я сказал, что бился палицей.

– Да.

– Я упражнялся с самого детства. Отрубал ветки деревьев и тому подобное. Меч, палица, топор и боевой молот. Полагаю, все мы владеем ими, так или иначе.

– Мальчику непросто стать мужчиной.

– Я думал, что стал мужчиной уже давно.

Я ничего не ответил, скользя напряженным взглядом по вершинам нависающих скал.

– Это было вроде упражнения. Удар за ударом, удар за ударом. Голова, плечо, снова голова. Два удара – по руке, держащей меч. На моей палице были шипы – маленькие, длиной с ваш большой палец.

– Я не оставлю вас здесь.

– Можете запросто оставить, коли вам угодно, – сказал Воддет. – Я в состоянии позаботиться о себе.

Я продолжал напряженно озираться по сторонам, и, не дождавшись от меня ответа, Воддет добавил:

– Именно тогда я понял, что значит опыт. Это когда ты взрослеешь и потом уже не можешь вернуться обратно.

Мне послышался смех Дизири, рассыпающийся эхом по скалистому ущелью.

– Он там, мастер Крол? – спросил Тауг.

Крол кивнул:

– Вместе с его светлостью, леди Идн и сэром Гарваоном. Я не знаю, о чем они разговаривают, но вы вполне можете постучать. Если они не пожелают выслушать ваши новости, они так и скажут.

– Мне нужен сэр Эйбел, – сказал Поук.