На столе в маленькой гостиной лежала брезентовая сумка, а на ней записка всего из двух слов: «Как заказано». Он улыбнулся и раскрыл сумку. В ней лежал «калашников» последней модели. Его тренога была сложена, ствол снят, чтобы пулемет было удобнее переносить. В сумке лежали две большие коробки с лентами. Диллон открыл ящик шкафа, взял сложенную простыню и положил ее в сумку. Потом застегнул молнию, поправил вальтер на поясном ремне и спустился вниз с сумкой в руке.

Он запер за собой дверь и пошел по улице. Как обычно в таких случаях, его все больше охватывало волнение. Это было для него самое лучшее чувство на свете, и он испытывал его всегда, когда шла игра. Он повернул на другую улицу, прошагал несколько минут, остановил проезжавшее такси и сказал шоферу, чтобы тот отвез его к «Черному коту».

Заговорщики выехали из Парижа в двух фургонах «рено», совершенно одинаковых, за тем лишь исключением, что один был черным, а другой белым. Гастон ехал первым. Диллон сидел рядом с ним. Пьер следовал за ними. Было очень холодно, шел снег с дождем. Но снег сразу же таял. Гастон и Диллон почти не говорили. Ирландец откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, так что француз думал, что он спит. Близ Шуази фургон занесло.

– Боже милостивый! – воскликнул Гастон и вцепился в баранку.

– Осторожнее, – проворчал Диллон. – Совсем не время свалиться в канаву. Где мы?

– Только что проехали поворот на Шуази. Уже недалеко.

Диллон выпрямился. Снег теперь покрывал кусты вдоль дороги, но не саму дорогу.

– Проклятая ночь, – продолжал Гастон. – Надо же, чтобы так не везло!

– Думай о тех прекрасных долларовых бумажках, – обратился к нему Диллон. – Это поможет тебе добраться до места.

Внезапно снег прекратился, небо очистилось, и на нем показался месяц. Впереди, у основания холма, светился красный фонарь железнодорожного переезда. У дороги стоял какой-то старый заброшенный дом. Его окна были забиты досками, а перед ним лежала куча чуть присыпанного снегом гравия.

– Остановись здесь, – распорядился Диллон. Гастон притормозил, остановил машину и заглушил мотор. Пьер подъехал в белом «рено», с трудом – протез мешал ему – вылез и присоединился к ним.

Диллон стоял, рассматривая переезд, находившийся всего в нескольких метрах от них.

– Превосходно. Дай мне ключи, – сказал он. Гастон передал ему ключи. Ирландец открыл заднюю дверцу фургона, где лежала сумка. Он расстегнул ее, вытащил «Калашников», умело поставил на место ствол. Потом установил пулемет так, чтобы ствол глядел на заднюю дверцу, снарядил коробку с патронами и заправил ленту в патронник.

– Нечего сказать, дьявольская штучка, – произнес Пьер.

– Пули калибра семь и две десятых миллиметра, трассирующие и бронебойные, – пояснил Диллон. – Высокая убойная сила. «Калашников». Я видел, как один такой разнес на куски лендровер, полный британских парашютистов.

– Да… – протянул Пьер. И, не дав Гастону, открывшему уже было рот, произнести ни слова, положил руку ему на плечо и спросил: – А что в другой коробке?

– Еще патроны, – сказал Диллон.

Он достал из сумки кусок брезента, накрыл им пулемет и запер заднюю дверцу. Потом сел за руль, завел мотор, проехал несколько метров, поставил фургон так, чтобы его хвост был направлен под углом к переезду, вышел из машины и запер боковую дверцу. Облака закрыли месяц, опять пошел дождь со снегом, но на этот раз снега было больше.

– Выходит, вы оставляете фургон здесь? – спросил Пьер. – А что, если кто-нибудь им заинтересуется?

– Ну и что из того? – Диллон наклонился к заднему колесу, вытащил из кармана нож, выпустил лезвие и воткнул его в покрышку. Послышалось шипение выходящего воздуха, и колесо быстро осело.

Гастон одобрительно кивнул:

– Умно. Если кто-нибудь станет проявлять любопытство, он тут же поймет, что произошла авария.

– А что делать нам? – спросил Пьер. – Что бы вы хотели?

– Очень просто. Сразу же после двух часов дня Гастон подгонит сюда белый «рено» и заблокирует им дорогу у переезда. Не железнодорожный путь, а только дорогу. Выйдет из машины, запрет дверцу, а потом смотается оттуда. – Он повернулся к Пьеру. – Ты на своей машине заберешь Гастона и прямым ходом – в Париж.

– А как же вы? – поинтересовался Пьер.

– Я уж буду здесь дожидаться в оставленном фургоне. Я разберусь во всем сам. А теперь обратно в Париж. Вы можете высадить меня у «Черного кота», и на этом все. Вы меня больше не увидите.

– А остальные деньги? – поинтересовался Пьер, усевшись за руль, пока Гастон и Диллон тоже садились в машину.

– Вы их получите, не беспокойтесь. Я всегда держу свое слово и надеюсь, что и другие поступают так же. Дело чести, приятель. А теперь – в путь.

Откинувшись назад, Диллон закрыл глаза. Пьер бросил взгляд на брата, завел мотор и поехал.

Когда они подъехали к «Черному коту», часы показывали ровно половину второго. Напротив трактира был запирающийся на замок гараж. Гастон открыл ворота, и Пьер въехал внутрь.

– Я исчезаю, – произнес Диллон.

– Вы не зайдете? – спросил Пьер. – Гастон может отвезти вас домой.

Диллон улыбнулся:

– За всю мою жизнь еще никто никогда не подвозил меня до дому.

Он ушел, свернув в ближайший переулок. А Пьер сказал брату:

– Следуй за ним и смотри не упусти.

– Но почему?

– Потому что я хочу знать, где он обитает, вот почему. Это дело плохо пахнет, Гастон, воняет, как тухлая рыба. Так что давай не задерживайся.

Диллон быстро переходил с улицы на улицу, следуя своему обычному правилу конспирации. Однако Гастон, вор с детства и специалист в таких делах, ухитрялся оставаться у него на хвосте, не слишком приближаясь. Диллон намеревался вернуться к складу на улице Хельер. Остановившись на углу, чтобы зажечь сигарету, он оглянулся и мог бы поклясться, что заметил какое-то движение. И он не ошибся – это был Гастон, шмыгнувший в ближайший подъезд.

Для Диллона даже малейшего подозрения было достаточно, чтобы настроиться на определенный лад. Весь вечер его не покидало чувство недоверия к Пьеру. Он повернул налево и зашагал по тротуару обратно к реке, вдоль выстроившихся у обочины грузовиков с засыпанными снегом стеклами. Поравнявшись с маленькой дешевой гостиницей, где обычно проводят ночь проститутки и водители грузовиков, он остановился, открыл дверь и вошел внутрь.

Портье был глубокий старик в пальто и шарфе, спасавших его от холода. Глаза у него слезились. Отложив книгу, он протер глаза:

– Мсье, чем могу служить?

– Я привез груз из Дижона пару часов назад. Собирался отправиться обратно сегодня же вечером, но проклятый грузовик забарахлил. Мне нужна постель.

– Тридцать франков, мсье.

– Вы шутите. Я смоюсь отсюда на рассвете.

Старик пожал плечами.

– Хорошо. Вы можете получить восемнадцатый номер на втором этаже за двадцать. Но белье на кровати не будет меняться.

– А когда это делается, раз в месяц? – Диллон взял ключ, заплатил двадцать франков и поднялся по лестнице.

Комната выглядела преотвратно, как он и ожидал, даже в тусклом свете коридора. Он закрыл дверь, с трудом пробрался в темноте к окну и осторожно выглянул. Под деревом у реки он заметил движение. Появился Гастон Жобер и быстрыми шагами пошел вдоль тротуара.

– О Боже… – прошептал Диллон, зажег сигарету и улегся на кровать, обдумывая создавшееся положение.

Дожидаясь возвращения брата, Пьер сидел за стойкой бара «Черного кота» и листал «Пари суар», надеясь отыскать что-нибудь для своих дел. Он наткнулся на сообщение о предстоящей встрече Маргарет Тэтчер с Миттераном. Его затошнило, он с ужасом прочитал сообщение еще раз. В это мгновение дверь отворилась и поспешно вошел Гастон.

– Что за ночь! Я промерз до костей. Дай мне коньяку.

– Держи. – Пьер плеснул коньяку в стакан. – Можешь прочитать эту интересную новость в «Пари суар», пока будешь пить.

Гастон последовал совету брата и тут же поперхнулся.

– Боже, она же остановилась в Шуази!