Когда он спросил об этом, Джедрик устроила ему обход почти всего здания, предупредив:

– Не вмешивайся.

ВМЕШАТЬСЯ ВО ЧТО?

Маккай спросил об этом, Джедрик лишь пристально на него посмотрела.

Впрочем, она провела его везде, чтобы ознакомить каждого с его новым статусом. Маккай так и не понял, что представляет собой этот статус, что-то между гостем и заключенным.

Джедрик требовалось минимум разговоров с ее людьми. Зачастую она пользовалась лишь взмахом руки, чтобы передать необходимый сигнал о своем проходе. Весь маршрут был уроком для Маккая. Начался он с охраны у дверей.

– Маккай. – Жест в его сторону.

Охранник кивнул.

У Джедрик были другие заботы.

– Команда Девять?

– Возвращается в полдень.

– Сообщите.

Каждый подверг Маккая внимательному изучению. Маккай чувствовал, что это позволит им идентифицировать его с минимальной задержкой.

Там было два лифта: один экспресс с тщательно охраняемого входа с улицы в боковой стене здания, другой начинался выше четвертого уровня на потолке клетки Пчарки. Они воспользовались вторым и поднялись, останавливаясь на каждом этаже, чтобы охрана смогла их увидеть.

Вернувшись в помещение с клеткой, Маккай увидел, что прямо посреди дверного проема установлен стол. За ним сидел отец тех троих детей, наблюдавший за Пчарки и делавший время от времени пометки в тетради. Маккай знал теперь его имя – Ардир.

Джедрик задержалась у стола.

– Маккай может входить и выходить с обычными предосторожностями.

Маккай, наконец, смог обратиться к Джедрик.

– Благодарю за потраченное на меня время.

– В сарказме нет необходимости, Маккай.

Он и не имел в виду сарказма, и напомнил себе еще раз, что обычные любезности Консента подвергаются здесь иному толкованию.

Джедрик проглядела заметки Ардира, подняла взгляд на Пчарки и снова посмотрела на Маккая. Выражение ее лица при этом не изменилось.

– Встретимся за обедом.

Затем она покинула его.

Со своей стороны, Маккай приблизился к клетке Пчарки, отметив вызванное этим поступком напряжение охранников и наблюдателей в комнате. Старый Говачин сидел в своем гамаке с выражением безразличия на лице. Заграждения клетки испускали почти неразличимое шипение, мерцая и светясь.

– Что случится, если ты коснешься загородки? – спросил Маккай.

Щеки Говачина слегка надулись.

Маккай показал пальцем.

– В этих заграждениях есть энергия. Что это за энергия? Как она поддерживается?

Говачин в ответ квакнул:

– Как поддерживается вселенная? Возникает ли вещь тогда, когда вы впервые ее видите?

– Это Калебанская вещь?

Пожатие.

Маккай обошел вокруг клетки, внимательно ее изучая. На узлах решетки заграждения были блестящие пузыри. Прутья, на которых был растянут гамак, выходили из потолка. Они проходили через потолок, но не касались его. Сам гамак на вид был вроде матерчатый, бледно-голубого цвета. Маккай вернулся на свою позицию лицом к Пчарки.

– Они тебя кормили?

Никакого ответа.

Ардир заговорил из-за его спины:

– Его пища спускается с потолка. Его выделения смываются в утилизационную линию.

– Я не вижу двери в клетку. Как он туда попал?

– Она была построена вокруг него в соответствии с его собственными инструкциями.

– Что это за пузыри в узлах решетки?

– Они появились, когда он активировал клетку.

– Как он это сделал?

– Мы не знаем. А ты?

Маккай отрицательно покачал головой.

– Как Пчарки это объясняет?

– Он этого не делает.

Маккай повернулся к Ардиру, пытаясь перевести разговор с Пчарки на само планетарное общество. Ответы Ардира, особенно по вопросам религии, были на редкость банальными.

Позднее, стоя в комнате возле командного поста и заново пересматривая впечатления, Маккай обнаружил, что его мысли касаются проблемы, совершенно не затронутой в расспросах.

Джедрик и ее люди уже давно знали, что Досади является творением Говачинов. Они узнали это задолго до появления на сцене Маккая. Это было очевидным в том, как они сосредоточились на Пчарки, в том, как они противодействовали Брою. Маккай добавил одну существенную информацию: что Досади является Говачинским ЭКСПЕРИМЕНТОМ. Но люди Джедрик не воспользовались Маккаем так, как он мог ожидать. Она сказала, что он является ключом к Стене Бога, но каким образом?

У Ардира он ответа не нашел. Тот не пытался уклоняться от расспросов Маккая, но его ответы выдавали несколько ограниченный масштаб знаний и воображения Ардира.

Понимание этого глубоко обеспокоило Маккая. Дело было не столько в том, что этот человек сказал, сколько в том, чего он не сказал, когда поводы говорить открыто в деталях были наиболее настоятельными. Ардир не был болваном. Он был человеком, высоко поднявшимся в иерархии Джедрик. В голову ему приходило много соображений. Тем не менее, он совершенно не обращал внимания на более очевидные из них. Ардир не поднимал вопроса о том, каким образом история Досади сходится к единственно конечной точке в прошлом без каких бы то ни было следов эволюционных начал. Он не походил на религиозного фанатика, а даже если бы и был таким, Досади не позволила бы явных религиозных запретов. Тем не менее, Ардир отказывался изучать наиболее явные противоречия в тех открытых религиозных отношениях, которых Маккай ожидал по рассказам. Ардир правильно разыгрывал позиции, но под ними не было фундамента. Все это было поверхностным.

Маккай внезапно отчаялся вообще получить исчерпывающий ответ от кого-то из этих людей – даже от Джедрик.

Внимание Маккая привлек усилившийся шум из командного поста. Он открыл дверь и встал на пороге, изучая другую комнату.

На дальней стене появилась новая карта. Поверх карты помещалась прозрачная плоскость, покрытая желтыми, красными и синими пятнами. Пятеро мужчин и женщин – все с наушниками на голове – работали над ней, перемещая цветные маркеры. Джедрик стояла спиной к Маккаю, разговаривая с несколькими командирами, только что вошедшими с улицы. На них все еще были оружие и ранцы. Их беседа и привлекла внимание Маккая. Он оглядел комнату, отметив два коммуникационных экрана у левой стены, оба выключенные. Раньше их здесь не было. Маккай задумался, пытаясь понять, для чего они предназначались.

В комнату заглянул помощник и выкрикнул:

– Только что доложили Двадцать Первые Ворота. Там все затихло. Они хотят знать, следует ли им держать резервы в состоянии готовности.

– Пусть уходят, – сказала Джедрик.

– Сюда доставили двоих пленных, – добавил помощник.

– Вижу, – буркнула Джедрик.

Она кивнула в сторону карты.

Маккай, проследив за ее взглядом, увидел, что два желтых маркера передвинуты вместе с восемью синими компаньонами. Сам не понимая как, он сообразил, что эти два желтых маркера должны изображать пленных и их сопровождение. В командном посту ощущалось напряжение, сказавшее ему, что это было важное событие. Кто же были эти пленники?

– Я видел монитор… – сказал один из командиров Джедрик.

Но она не обратила внимания и ему пришлось оборвать фразу. Двое людей у карты сменили места, обменявшись наушниками. Посыльный, выкрикнувший информацию про ворота и пленников, ушел. Вскоре появился еще один посыльный и начал тихо переговариваться с людьми у дверей.

Через несколько секунд вошли восемь молодых мужчин, которые несли Трайу и Гара, надежно связанных чем-то похожим на светящуюся проволоку. Маккай узнал пару, фигурировавшую в инструктаже Аритча. Эскорт нес своих пленников, словно охотники волка. Восемь конечностей пленных были в надежных руках восьмерых охранников.

Эскорт пересек комнату, не заботясь о сохранности мебели. Посыльный искал причины, чтобы задержаться. Ему ужасно не хотелось уходить из комнаты. Он узнал пленников и понимал, что должно случиться нечто важное.

Гара и Трайу бросили в два кресла.

– Развяжите их, – приказала Джедрик.

Сопровождающие повиновались.