По Генджи-дарье население стало еще гуще. Здесь же в д. Чахар живет управитель (таг-хаким) всех мачинцев Кэрийских гор. Жители встречали нас по пути весьма приветливо, угощали фруктами и едой. Жара теперь началась сильная – до 30,1 °C в тени; сухость воздуха была очень велика; атмосфера стояла пыльная; начали перепадать и бури. Пшеница на абсолютной высоте 6500 футов уже поспела, тогда как за два дня перед тем, на 8 тыс. футов, вблизи обильных дождями гор, только еще цвела. Из растений вновь появились: от 7 тыс. футов облепиха и джида; джантак (Alhagi camelorum) от 6500 футов абсолютной высоты. Футов на 500 еще ниже, население по Генджи-дарье, как кажется, прекращается до выхода названной реки в оазис Гулакма.

В одной из последних на той же Генджи-дарье деревень, именно Черюш, мы дневали. Стоянка выпала здесь превосходная, в абрикосовом саду. Деревья были усыпаны совершенно зрелыми плодами, которыми мы объедались далеко не в меру. Недавние трудности горного пути теперь уже были забыты, словно все это случилось бог знает как давно.

От д. Черюш пришлось опять перейти на р. Аши-дарья, которая по-прежнему течет в глубокой рытвине, сглаживающейся лишь верст за 12 от оазиса Чира. Вода в нижнем течении названной реки бывает только летом, как и в других речках, стекающих с Кэрийских гор. Местность по нашему теперь пути представляла пустыню (почва – щебень и песок) без всякой растительности. Лишь не доходя верст десяти до Чира встретилась на берегу Аши-дарьи станция (лянгер) Авак, где расположено несколько саклей и при одной из них разведен отличный фруктовый сад. На следующий день (2 августа) ранним утром пришли мы и в самый оазис Чира.

Этот последний лежит на кэрийско-хотанской дороге при абсолютной высоте в 4500 футов. Число жилых саклей простирается до тысячи и немного более. Кроме мачинцев – главного населения, в западной окраине того же оазиса живут так называемые кул,[1008] т. е. рабы. По преданию, они были приведены в древности военнопленными из Балту (Балтистана) и сделались рабами. С водворением магометанства в Восточном Туркестане потомки этих балту получили свободу и теперь совершенно слились с мачинцами, хотя не утратили своего старинного прозвища.

Между жителями Чира мы видели довольно много зобатых. Женщины здесь носят покрывала. Однажды в неделю бывает базар. Описываемый оазис славится своими садами; фрукты в них отличные.[1009] Шелководство также процветает, но шелк здесь только разматывают; ткани же из него делают в Хотане. Недостаток воды весной значительно тормозит хлебопашество; рис даже вовсе не засевается.

По приходе в Чира мы устроили свой бивуак в западной части оазиса в тени абрикосовых деревьев. Летняя наша экскурсия теперь была окончена. В продолжение ее, т. е. в июне и июле, мы обошли 450 верст. За наемных лошадей пришлось заплатить около 900 руб. на наши деньги.

Посылка за складом в Кэрию. После одних суток отдыха Роборовский и Козлов с переводчиком и двумя казаками отправлены были в Кэрию за нашим там складом и верблюдами. Я же остался с прочими казаками в Чира и занялся пополнением краткого отчета о путешествии нынешнего года. Этот отчет, вместе с письмами на родину, послан был (для дальнейшей отправки) в Кашгар нашему консулу Н. Ф. Петровскому, много и обязательно содействовавшему нам в Восточном Туркестане.

Жара, которую мы встретили вскоре по выходе из гор, теперь еще увеличилась, хотя все-таки в самом оазисе не было наблюдаемо более +35,3 °C в тени и +68,5 °C в песчаной почве. Утомительно действовала на организм высокая температура еще потому, что она стояла день в день, да и ночи не давали прохлады. Притом купаться было негде, ибо вся вода из Аши-дарьи расходилась по арыкам; случалось даже, что ее не хватало местным жителям. Последние, несмотря на свой кроткий характер, иногда вступали из-за той же воды между собой в драку; только драки эти, по выражению казаков, были «не настоящие».

Теперь, т. е. в начале августа, персики в Чира большей частью поспели, дыни также; винограда и арбузов было еще мало. Дешевизна фруктов здесь поразительная. Так, на одну теньге, т. е. на наш гривенник, мы покупали 220 отличных персиков и одну также теньге платили за чарык (18³/₄ фунтов) винограда; дыни и в особенности арбузы продавались несколько дороже.

Через восемь суток вернулись наши посланцы, ездившие в Кэрию. С ними прибыли в исправности верблюды, казаки и остававшийся на лето багаж. Компасная съемка пройденного пути была сделана Роборовским. Расстояние от Чира до Кэрии оказалось 85 верст. Специально колесного пути здесь нет; но на колесах можно проехать довольно удобно; изредка проходят туземные арбы. Местность достаточно оживлена, благодаря тому, что реки, сбегающие с ледников Кэрийского хребта и теряющиеся в почве по выходе из гор, вновь появляются в виде ключей у подошвы покатой от гор бесплодной равнины. Эти ключи доставляют воду в оазисы, хотя главная масса воды для орошения полей приносится самими же речками при большой летней воде. Встреченные по пути от Чира оазисы были: Гулакма и Домаку с промежуточными деревнями Лайсу и Пунак; во всех этих поселениях около 800 дворов; вода доставляется сюда речками Генджи-дарья, Улуксай и Нура. Далее по той же дороге лежат станции Кара-кыр[1010] и Я-лянгер, а немного в стороне, к северу, оазис Шивал на р. Кара-су. Верстах в восьми или девяти отсюда начинается Кэрийский оазис, который под различными названиями (Шамбир-базар, Фундра и др.) тянется верст на 20 с лишком от запада к востоку и весь орошается водой Кэрийской реки. В промежутках названных оазисов дорогу сопровождают на несколько верст в ширину (местами больше, местами меньше) заросли тростника, реже тамариска,[1011] питаемые подземной водой. Далее к северу залегают сыпучие пески сплошной, как и прежде, массой.

Идем опять с верблюдами. – Оазис Сампула. – Наблюдение осеннего пролета птиц. – Климат августа. – Переход в Хотан. – Сведения об этом оазисе. – Крутые меры относительно китайцев. – Дальнейшее движение. – Река Юрун-каш. – Оазис Тавек-кэль. – Описание Хотанской реки. – Наш здесь путь. – Тигр и его привычки. – Климат сентября. – Вновь на Тариме. – Следование по оазису Аксу. – Оазис Уч-турфан. – Подъем на Тянь-шань. – Переход границы

Идем опять с верблюдами. С прибытием в оазис Чира верблюдов, багажа и казаков, остававшихся летом на складе, экспедиция наша опять собралась воедино. Вместе с тем близился самый конец путешествия, так как, согласно давнишнему плану, мы должны были теперь итти в Хотан, затем вниз по Хотанской реке на Аксу и далее за Тянь-шань в родные пределы.

Несмотря на продолжительный отдых в окрестностях оазиса Ой-туграк, наши верблюды мало поправились;[1012] несколько штук издохли; семеро плохих были проданы. Всего теперь у нас осталось 39 верблюдов, но уже не тех гигантов, с которыми мы пошли из Кяхты; наоборот – слабосильных и полубольных, словом – таких, которые могли еще протащить облегченные вьюки по ровной местности до Тянь-шаня, но не перевалить через названный хребет. Ввиду этого я отправил через Кашгар в Семиречье тамошнему военному губернатору А. Я. Фриде письмо с просьбой выслать нам в Аксу в половине октября 40 свежих верблюдов.

Пересортировка вьюков и разные мелочи по снаряжению задержали нас в Чира еще на несколько дней. Да и спешить особенно не следовало, ибо по Хотанской реке, как туземцы единогласно уверяли, итти почти невозможно ранее сентября, когда спадет окончательно летняя вода, полегчают жары и уменьшатся тучи комаров. Наконец, 16 августа мы тронулись в путь. Почти все верблюды шли под вьюком; для казаков же наняты были до Хотана верховые лошади.