В настоящее время в Чархалыке живут 33 семейства лобнорцев и 8 семейств прежних поселенцев, всего около 150 душ обоего пола.[895] Главное занятие жителей – земледелие, частью скотоводство. Из хлебов сеют пшеницу, ячмень и кукурузу; кроме того, разводят табак, хлопок, арбузы, дыни, лук и морковь. В садах растут абрикосы, персики, сливы, виноград и гранаты; однако последние два сорта фруктов дают плохой сбор. Хлеба же и овощи родятся очень хорошо, как вообще на не слишком соленой лёссовой почве при достаточном ее орошении. Помимо того, здешний лёсс, по словам местных жителей, весьма прочен для построек. Из посторонних занятий у чархалыкцев, как и у лобнорцев, развита ловля мелких зверей (лисиц, манулов, волков, хара-сульт, в горах куниц) капканами; последних зимой ставится так много, что большая часть здешних кошек и собак имеют раненые ноги.
Между прочими обитателями Чархалыка мы встретили теперь здесь какого-то юродивого святошу с восемью при нем учениками (суфи). Их наставник считает себя потомком имама Раббану. Святостью и чудесами прославился, как говорят, дед чархалыкского святоши, живший в Кэрии и называвшийся Эиса-ходжа. Так, однажды во время молитвы из его рта вдруг вышло пламя и сожгло угол мечети. Умер он также чудесным образом. Именно в 1814 г., как сообщили нам рассказчики, в Кэрии появилась сильная холера. Смертность была так велика, что грудные младенцы сосали своих мертвых матерей. Тогда Эиса-ходжа собрал народ и объявил ему, что болезнь послана как божеское наказание, но что он принимает всю кару на себя одного. Затем сделал распоряжение относительно своих похорон, заболел и умер; эпидемия тотчас же прекратилась.
Благодаря более укрытому и удаленному от охлаждающего влияния Лоб-нора положению Чархалыка, растительность здесь начала развиваться уже по-весеннему: ива зеленела, на туграке распустились цветовые сережки, в садах цвели абрикосы. Показались также скорпионы, большие ящерицы (Stellio stoliczkanus) и множество клещей. Последние ползали всюду по земле и кучами впивались в голые пахи наших верблюдов, так что для этих бедных животных прибавилась новая серьезная невзгода.
В Чархалыке мы сделали кое-какие покупки продовольствия и при этом убедились, что здешние жители далеко не похожи на простодушных лобнорцев. Встречен был здесь также светлый праздник [Пасха], гостем нашим был Кунчикан-бек. С ним вскоре пришлось расстаться окончательно, ибо на дальнейший путь до Черчена мы взяли теперь нового вожака, по имени Сэйфи, того самого, который в январе 1877 г. был моим провожатым в Алтын-таге. Однако выступление наше из того же Чархалыка было задержано на сутки сильной бурей, которая вдруг поднялась ночью. Конечно, воздух тотчас же наполнился тучами пыли, и наступила такая мгла, что на расстоянии двух шагов не было видно наших белых палаток. Последние едва держались под напором ветра, несмотря на то что были обложены тяжелыми вьюками и привязаны к ним. На весь багаж и на нас самих нанесло в течение ночи толстый слой пыли; утром едва можно было продрать глаза; нос и уши также были набиты этой пылью. Вместе с тем, как обыкновенно при буре, стало холодно, да таким крутым скачком, что утром 26 марта р. Чархалык-дарья покрылась льдом,[896] а еще через сутки мороз на восходе солнца достигал -5,1 °C. Вообще, с наступлением от второй трети марта сезона бурь, мы имели до сих пор, да и значительно вперед, лишь два состояния погоды: жар в затишье или бурю с холодом.
Урочище Ваш-шари. В четыре небольших перехода пройдено было нами 77 верст от Чархалыка до урочища Ваш-шари. Местность здесь такая же, как и от Лоб-нора: бугристая кустарниковая полоса к Черченской реке и к стороне Алтын-тага бесплодная галечная равнина. Тропинка лежит большей частью по этой последней. Вода на ночлегах добывается из колодцев, но ее мало; корм плохой даже для верблюдов.
Густая пыль по-прежнему наполняла атмосферу; не видно было даже высокого Алтын-тага, вблизи которого лежал наш путь. Производство глазомерной съемки крайне затруднялось еще тем, что решительно невозможно было ориентироваться. Приходилось довольствоваться всего более частыми засечками дороги посредством компаса. Такое неудобство относительно съемки периодически продолжалось почти во все время нашего путешествия по Восточному Туркестану.
Вышеупомянутое урочище Ваш-шари лежит при абсолютной высоте в 3400 футов, на речке того же имени, вытекающей из соседнего Алтын-тага, или, быть может, из снеговой Черченской группы.[897] При большой воде эта речка добегает до Черчен-дарьи, при малой – немного раньше теряется в солончаках. Прекрасная лёссовая почва описываемого урочища разработана пока лишь в количестве нескольких десятков десятин. Все остальное покрыто крупными туграковыми деревьями и джангалом. Жителей при нас было только шесть семейств, четыре года тому назад переселившихся из Хотана и Кэрии, чтобы «быть подальше от начальства», как они сами нам объясняли. Кроме того, сюда же приходят некоторые чархалыкцы[898] сеять в конце марта пшеницу и ячмень; месяцем позднее садят кукурузу, арбузы и дыни; плодовые деревья только еще разводятся. Урожай бывает очень хороший (пшеница сам-25), но воды для орошения полей весной мало, ибо много ее теряется в песчаной почве пустыни, по которой протекает р. Ваш-дарья от Алтын-тага. Переселенцы рассчитывают, когда число их здесь умножится, выкопать от самых гор большой и глубокий арык, по которому вода могла бы притекать на поля, не пропадая понапрасну в песках.
В семи верстах к юго-западу от обитаемого ныне урочища Ваш-шари видны следы древнего города, через который тогда, вероятно, протекала и здешняя речка. Ныне это место покрыто множеством конических песчано-лёссовых бугров (барханов), футов 25–30 высотой; по ним растет тамариск. Кое-где на свободных площадках встречаются остатки саклей из глины, реже из обожженного кирпича. Тут же валяются черепки глиняной посуды и человеческие кости; иногда находят медные монеты; местами, как говорят, торчат иссохшие поломанные стволы тополей и абрикосовых деревьев. Каких времен этот город и кто в нем жил – для туземцев неизвестно.
Из животного царства в туграковых лесах Ваш-шари встречается довольно птиц, обыденных для таких лесов и в других частях таримского бассейна; достаточно также зайцев, но мелких грызунов очень мало; в соседней пустыне держатся хара-сульты, а в джангале кабаны, которые сильно портят хлебные поля переселенцев. Пресмыкающихся и земноводных мы здесь не видали.
Туграковые деревья вблизи воды теперь уже были покрыты цветовыми сережками; почки на джиде начали распускаться; кое-где пробивались зеленые ростки травы.
Новая сильная буря, продолжавшаяся двое суток, помешала предположенной нашей экскурсии в окрестностях описываемого урочища. Опять воздух наполнился густой пылью, и температура быстро понизилась: после жары в +29,3 °C в тени в один час пополудни 29 марта через сутки на восходе солнца термометр упал на -2,2 °C, еще же через сутки, как раз для 1 апреля, мороз был в -5 °C.
Сыпучие пески. Тотчас за урочищем Ваш-шари перед нами явились сыпучие пески, которые до сих пор тянулись по левому берегу Черченской реки, а теперь перешли также на правую ее сторону и залегли здесь до Алтын-тага. Это те самые пески, которые наполняют собой по крайней мере 3/4 всей площади таримской котловины и превращают ее в дикую недоступную пустыню. Они тянутся не прерываясь по правому берегу внегорного течения Яркендской реки и всего Тарима, а отсюда залегают сплошь к югу почти до окрайних гор Тибета. На левой стороне Тарима те же пески встречаются далеко меньшими площадями и только за Лоб-нором вновь группируются в обширный Кум-таг, раскинувшийся к оазису Са-чжеу. Но если даже взять площадь описываемых песков в районе собственно таримской котловины, то и тогда их протяжение с востока на запад от нижнего Тарима до Яркенда будет 950 верст; наибольшая же ширина на меридиане Кэрии 370 верст. Словом, эти сыпучие пески залегают сплошь на такое обширное пространство, как нигде во всей Средней Азии от Китая до Каспийского моря; притом по своей недоступности они также могут занять первенствующее место.
