Осмотрев тщательно в подзорную трубу все окрестности, мы пришли к убеждению, что дальше итти нам нельзя. Бесплодные лёссовые холмы залегали к югу далеко; за ними виднелись горы, а там вставал снеговой хребет; словом, местность, по всему вероятию, представляла большие, иногда, быть может, непреодолимые трудности, в особенности для наших значительно истомленных животных. Затем, в другом направлении – к востоку, вдоль по южному берегу оз. Незамерзающего, хотя заметны были кое-где площадки травы, а также лед на ключах и, по-видимому, не представлялось препятствий для движения каравана, но итти сюда нам было ни к чему, ибо окрайняя гряда хребта Колумба без того видна была верст на сто; пройти же далее этого, во всяком случае, мы не могли. Да, наконец, необходимо было спешить, пока еще не устали верблюды, осмотром западной половины Долины ветров и окрестных ей гор. Ввиду всего этого решено было вернуться с плато Тибета и продолжать путь к западу от р. Зайсан-сайту. На следующий день мы опять бивуакировали на берегу оз. Незамерзающего.

Озеро Незамерзающее. Это озеро лежит, при абсолютной высоте 11 700 футов, на обширной высокой равнине, раскинувшейся у южного подножия хребта Колумба. Своей формой оно походит, сколько это можно видеть издали, на рукав, вытянутый от востока к западу. Длина в сказанном направлении более 50 верст, ширина же, по крайней мере в западной части, довольно равномерная, всего лишь около 10 верст.[761] Вода чрезвычайно соленая, издали прекрасного темно-голубого цвета. Вследствие своей излишней солености описываемое озеро, вероятно, никогда не замерзает. По крайней мере, при нашем здесь посещении в первой трети декабря, несмотря на бывшие уже морозы в -34,4 °C, лишь возле самого берега тянулась неширокая (местами до ¹/₄ версты) полоса рыхлого льда в 1 фут толщиной. Температура воды под этим льдом, измеренная нами 8 декабря в 2 часа пополудни, была -11 °C. В тихие, сильно морозные ночи над всем озером поднимался густой туман, представляющий издали красивую ярко-белую пелену при освещении взошедшим солнцем.

Вблизи юго-западного своего берега оз. Незамерзающее очень мелко; да, вероятно, и все оно неглубоко; притом значительно уменьшается в размерах, насколько об этом можно судить по обширным, некогда покрытым водой солончакам, прослеженным нами к югу, вплоть до гряды бесплодных лёссовых холмов. Западная часть того же озера не имеет притоков; но в восточную его половину, вероятно, впадают некоторые речки,[762] вытекающие со снеговой части хребта Колумба и с хребта моего имени; кроме того, подземная вода является здесь в виде ключей.

Берега описываемого озера, как и вся прилегающая к ним равнина, представляют собой пустыню, только не тибетского, а скорее западно-наньшанского (близ Са-чжеу) характера. Помимо невзрачных солянок и изредка Polygonum [горец], здесь кое-где встречаются площадки мелкой осоки (заменяющей восточнотибетскую Kobresia), а на гальке местами растут корявые кустики Artemisia, Eurotia? Reaumuria, иногда и Oxytropis [полынь, терескен, реамюрия, остролодка]. Звери, как, например, куланы, бывают здесь лишь проходом; из птиц мы встретили только больдуруков (Syrrhaptes paradoxus) да рогатых жаворонков (Otocoris albigula?). Словом, во флоре и фауне бедность полная. Таково, вероятно, и вплоть до южных снеговых гор, т. е. до хребта моего имени.

Хребет моего имени. Этот хребет, как уже было говорено, назван мною первоначально Загадочным, потому что мы видели его лишь издали и нанесли на свою съемку только приблизительно. Нам удалось отметить, да и то лишь одной засечкой, здесь гору, как кажется, самую высокую, которая по своей форме, напоминающей большую меховую шапку, названа мною Шапка Мономаха. К востоку от нее виднелось еще несколько снеговых вершин; крайняя из них лежала, как казалось, не далее 40 верст от г. Джин-ри; следовательно, можно было предположить, что описываемый хребет примыкает к этой горе, чего в действительности[763] не оказалось. Затем, верстах в 70 к югу от оз. Незамерзающего, мы ясно видели ряд снеговых вершин, опять-таки всего вернее того же самого хребта, промежуточная часть которого, к горе Шапка Мономаха, была от нас закрыта ближайшими, сравнительно невысокими горами. Далее к западу об описываемом хребте ничего положительного неизвестно. Лишь от р. Зайсан-сайту и потом с перевала на плато Тибета мы видели далеко в юго-западном направлении высокий, острый по своей форме, снеговой пик, который, быть может, принадлежит тому же хребту в его крайней западной части. В таком случае, судя по аналогии с другими ветвями главного кряжа среднего Куэн-люня, можно предполагать, что хребет моего имени протягивается к западу до соединения с Русским хребтом или с Токуз-дабаном.

Таким образом, хребет, о котором идет теперь речь, составляет южную ветвь западной части главного кряжа среднего Куэн-люня или, быть может, именно и есть главная здесь его цепь. Косвенным подтверждением последнего предположения служит то обстоятельство, что местность, окрестная к оз. Незамерзающему, несет не вполне тибетский характер, но частью и западноцайдамский; да и само названное озеро образовалось в обширной выемке между двумя хребтами. К собственно Тибетскому плато, вероятно, прилегает самый южный из них, т. е. хребет моего имени, который во всяком случае не ниже, если только не выше хребтов Колумба и Московского.[764]

Следование по Долине ветров. На возвратном пути от оз. Незамерзающего мы несколько сократили свою дорогу и прямиком вышли на р. Зайсан-сайту; затем, спустившись вниз по ее ущелью, свернули к западу в Долину ветров. На два-три перехода местность здесь была еще ранее с гор осмотрена, так что явилась возможность двигаться без разъезда; тем более что подножный корм на песчаных площадках возле ключей встречался пока довольно сносный, да и сами эти ключи, иногда с большим ледяным наплывом, попадались нередко; топливом же служили корявые кустики белолозника и стелющейся мирикарии.

Дневок мы давно уже не делали, но каждый день подвигались небольшими переходами. Походным жилищем нашим была войлочная юрта; казаки же, кроме тех, которые при нас находились, помещались в палатке. Ежедневные дежурства, пастьба верблюдов с лошадьми и ночные караулы шли у казаков обыденным чередом. Молодцами они держали себя no-прежнему несмотря на все трудности и лишения. Те и другие увеличивались для нас с каждым днем, ибо, с одной стороны, взятые лишь в обрез запасы поневоле заставляли экономить такие предметы нашего довольствия, как кирпичный чай и дзамба, а с другой, сильные холода и бури донимали нас теперь почти без перерыва.

Уже в первой половине декабря ночные морозы четыре раза переходили за -30 °C; вскоре затем усилились до замерзания ртути. Притом леденящий ветер, исключительно западный, постоянно дул нам навстречу; выпадавший иногда небольшой снег еще более усиливал стужу. Бури также случались нередко. В особенности памятна нам осталась такая буря 15 декабря, т. е. вскоре по выходе в Долину ветров. Началась она с утра и продолжалась до вечера, всего же более разыгралась между 11 и 3 часами дня. Сильнейшие порывы ветра подняли в воздух тучи песчаной пыли, до того густой, что, несмотря на средину дня, наступила какая-то желто-серая мгла. Ничего не было видно за 30–40 шагов; навстречу бури невозможно было повернуться, ибо захватывало дыхание, песок же залеплял глаза; притом мороз даже в час дня достигал -11,3 °C. Небо все время было покрыто облаками, и в 3 часа дня пошел снег. Тогда буря отрывисто стихла, а пыль также быстро исчезла из атмосферы. Затем, спустя часа полтора, буря вновь поднялась в прежнем направлении, но уже с меньшей силой и, постепенно ослабевая, стихла к полуночи. Нечего и говорить, что наш бивуак до того занесло песком и пылью, что назавтра пришлось лопатой откапывать этот нанос.