Мистер Мэттью обожал смотреть на такие непристойные картинки. Он состоял подписчиком в ближайшей типографии, где можно было на время получать подобные шедевры за скромную плату в два пенса в неделю. Обычно он прятал эти картинки в своем буфете. Сегодня миссис Бланшар велела ему пересчитать серебро, чтобы убедиться, что ничего не пропало. Он и решил, что можно будет совместить полезное с приятным, и, занимаясь делом, иногда бросал взгляды на нечто более завлекательное.

Мистер Мэттью пересчитал ножи (всего шестьдесят семь) и вилки (пятьдесят четыре) без всяких происшествий. Он как раз дошел до двадцать второй ложки, когда в буфетную ворвался Джон и потребовал свечей, чтобы заменить сгоревшие в коридоре. Внезапный порыв ветра, ворвавшийся в открытую дверь, сдул эстамп на пол. Мистер Мэттью начал виновато подбирать его, когда осознал, что это всего лишь Джон.

— Ты! — воскликнул он. — Смотри, что ты заставляешь меня делать! — Но когда дверь за Джоном плотно закрылась, добавил более миролюбиво: — Только взгляни, дорогой мальчик, и скажи мне: видел ли ты когда-нибудь что-то, от чего сильнее текут слюнки?

Внезапное появление Джона, его отвисшая челюсть и восклицания при виде раздвинутых бедер и расстегнутых бриджей, а также собаки, удирающей с королевскими подвязками, еще больше отвлекли мистера Мэттью. Дворецкий чихнул, вытер нос и покачал почтенной головой. Как правило, на память он не жаловался, но появление Джона заставило его забыть, где он остановился. Мистер Мэттью быстро сложил все ложки в нужный ящик, запер его и сунул в буфет, решив успокоить миссис Бланшар, что все серебро на месте. Она ни о чем не догадается. Затем он занялся более приятным делом: стал переливать бутылку портвейна через воронку в хрустальный графин.

Тут дверь снова открылась, и на пороге появилась соблазнительная фигура Агнесс Мидоус. При этом втором вмешательстве лицо дворецкого вытянулось. Он ловко вырвал эстамп из рук Джона и положил его на стол картинкой вниз. Агнесс удивилась, что мужчины стоят так близко друг к другу и атмосфера в комнате такая веселая. Как правило, мистер Мэттью вел себя достойно и держался на расстоянии.

— Извините, сэр, — сказала она с виноватой улыбкой, — могу я с вами поговорить наедине?

— Как вы видите, я занят.

— Кстати, обсудить этот вопрос с вами мне велела миссис Бланшар, — подчеркнула Агнесс, хотя это заявление не совсем соответствовало действительности.

Мистер Мэттью нахмурился и, глубоко вздохнув, повернулся к Джону:

— Тогда лучше забирай эти свечи.

Джон кивнул, схватил горсть свечей из ящика и удалился.

— Итак, миссис Мидоус, что я могу для вас сделать?

— Миссис Бланшар считает, что Роуз имеет какое-то отношение к убийству и краже. Она поручила мне по возможности узнать, где находится девушка.

Мистер Мэттью поколебался, втянув обвисшие щеки:

— И вы считаете, что я знаю ответ на этот вопрос?

— Разумеется, нет, — сказала Агнесс. — Только вы, сами того не сознавая, можете знать что-то, что прольет на это свет.

Мистер Мэттью неодобрительно пощелкал языком и продолжил переливать вино.

— Ну, если она украла, то понятно, почему сбежала. Только мне такое предположение кажется невероятным. Женщина не в состоянии унести такой тяжелый предмет.

— У нее мог быть помощник.

Дворецкий уже почти закончил с вином — оставалась самая деликатная часть процедуры — и поэтому он ответил не сразу. Агнесс обратила внимание, как ловко он все делает, как ласково его длинные, тонкие пальцы держат бутылку и слегка поддерживают воронку. «Яснее ясного, — подумала она, — ему еще предстоит попробовать содержимое, иначе его рука не была бы такой твердой». Наконец, когда последняя капля без осадка оказалась в графине, он повернулся к ней:

— Кого вы имеете в виду?

— Мистера Рили, ремесленника из мастерской.

Мистер Мэттью с сомнением посмотрел на нее:

— Я сомневаюсь, что Роуз имеет какое-то отношение к краже. По моему мнению, у нее есть довольно веская причина для исчезновения.

— Какая?

— Чувство вины, — решительно заявил дворецкий. — Разве вы забыли, что она украла пистолет из комнаты мистера Бланшара?

— Я не забыла, что он пропал. Но разве мы точно знаем, что именно она его взяла? И если так, для чего она это сделала?

— Я уже говорил вам, что видел ее наверху в понедельник утром, пока вы ходили на рынок. Она шла крадучись. Наверное, тогда и взяла.

— Раньше вы предполагали, что ее визиты наверх можно объяснить близкими отношениями с Николасом Бланшаром.

— Я тогда не знал, что пистолет пропал, — пояснил мистер Мэттью. — Кроме того, один проступок не исключает другого.

«Нет, — подумала Агнесс, — но уменьшает вероятность, а Филипп, вне сомнения, мастер в таких вопросах, утверждает, что между ними ничего не было».

— Возможно, — сказала она, понимающе кивая. — Хотя мне кажется, что Роуз сбежала не потому, что украла пистолет. По-моему, наоборот, она взяла пистолет, потому что собиралась сбежать.

— Да будет вам, миссис Мидоус, — сказал мистер Мэттью. — Вы уж слишком в тонкости вдаетесь. Как ни посмотри, девица виновата…

Агнесс закусила губу, и в ее глазах блеснул упрямый огонек.

— Кроме понедельника, вы еще когда-нибудь видели Роуз наверху?

— Нет, но Нэнси видела и сумела это доказать.

Агнесс кивнула. Скорее всего, он имел в виду письмо.

— А не могла Роуз подняться наверх по какому-нибудь совсем невинному поводу? Предположим, хотела о чем-то поговорить с хозяином или хозяйкой?

— Какие заботы могут быть у кухонной прислуги, которые не мог бы разрешить я или миссис Тули… или даже вы?

Один Бог ведает, — подумала Агнесс. Но все же предположим, что у Роуз было личное дело, беспокоившее ее. Разве легко было бы ей обсуждать его с болезненной, престарелой экономкой, старым дворецким или сосредоточенной на себе кухаркой, не знающей практически ничего о жизни за стенами дома? Возможно, Роуз пыталась поговорить с миссис Бланшар, как сделала это она сама, в надежде на то, что хозяйка отнесется к ее проблемам с большим сочувствием. Возможно, именно поэтому она расспрашивала Пэтси о том, когда уходит и приходит миссис Бланшар. Она вовсе не хотела занять место Пэтси, ей просто требовалось поговорить с хозяйкой несколько минут.

Мистер Мэттью тоже размышлял и после небольшой паузы добавил:

— Теперь, подумав об этом, я вспомнил, что Нэнси видела, как Роуз несла небольшой серебряный поднос, тот, что лежал в холле, на него складывали свои визитные карточки посетители. Она бы этого не делала, если бы была ни в чем не виновата, — верно?

— Когда это случилось?

— Примерно неделю назад, — неуверенно ответил дворецкий.

— Вы с ней об этом говорили?

— Естественно. Она сказала, что не уносила его, а, наоборот, принесла и положила на место. А еще сказала, что Нэнси врет и старается очернить ее, потому что Филипп предпочитает Роуз, и пусть я не думаю, что ей нравится Филипп, потому что это не так, они просто друзья, не более того. Должен заметить, что в ее наглых манерах не было ничего необычного. Я расспросил Рили, и он поддержал Роуз. Именно тогда я и подумал, что между ними что-то есть. Я хотел сказать ей сразу, что здесь не место для такого бесстыдства, но миссис Тули умоляла меня не делать этого, утверждая, что вам без нее не справиться.

Доказывает ли это, что Роуз принимала участие в уходе от налогов? — задумалась Агнесс. И все же, Нэнси так ненавидела Роуз, что вряд ли стоит верить ей на слово. Разве похоже на правду то, что именно Нэнси нашла письмо в гостиной, и видела Роуз с подносом, и нашла деньги под ее матрасом? Лакеи постоянно ходят наверх и обратно, но, тем не менее, ничего не видели. Дорис спала в одной комнате с Нэнси и Роуз и не видела денег. Несомненно, Роуз вполне была способна приврать — врала же она нахально о дружбе с Филиппом. Но вдруг Нэнси тоже врала, чтобы очернить Роуз в глазах миссис Тули?

— Роуз видели с тем самым подносом, который был вчера оставлен на кухонном столе? — спросила Агнесс.