| | | |  |
Не ходите на газон - Там цветочек аленький.
А на нем сидит дракон - Только очень маленький.
Настоящие вполне Коготки на крылышках,
И чешуйки на спине, И живот в пупырышках.
Х 
По газонам не гулять! Вам же ясно сказано!
На драконов наступать ПРОТИВОПОКАЗАНО!
Вы забыли, может быть - С малышами рядышком
Полагается бродить Очень грозным бабушкам!
Прилетит дракона-мать С во-о-от такой дубиною.
"Кто осмелился помять Деточку любимую?!"
От драконов никогда Не дождетесь жалости.
Доведут вас до суда За такие шалости.
Затаскают по судам - Это уж как водится...
Не ходите по цветам, Дорого обходится.
Петр Бормор
| | | Поделиться: ]]> :8]]> ]]> :]]> ]]> :17]]> ]]> :7]]> ]]> :7]]> ]]> :6]]> :0 ]]> :7]]> |
|
| |
Виктор Клёнов
Криминальное государство в основных своих последующих чертах вполне сложилось уже во времена СССР, а потом многого из него просто не удалось преодолеть. Неравенство и несправедливость были вполне в духе «социализма», а потом лишь усугубились. Нынешняя ностальгия (у многих) по совку глупа и дурна – многое идёт как раз из тех времен.
Был ли у нас выбор, ведь культурное в совке поле вдоль и поперек регулировалось и ограничивалось. Признанные писатели были чем-то вроде небожителей и постоянно выдавали на гора опусы о стахановцах, красных героях, пионерах-кибальчишах, мудрых партийцах, любящих труд октябрятах и т.д., а также бесконечный ужас переводов с «языков народов ССССР». Главное было попасть в обойму, и ты становился «лучшим». Продукты совписов – это как советский общепит: жевать вроде можно, но потом мучаешься: «Какая гадость!». Многие, впрочем, привыкли, и отвыкать не желают. Глупо критиковать написанное в условиях СССР – люди, в основном не герои; а в социалистический период большинство было насильственно опоено идеологией...
(Михаил Зыгарь Империя должна умереть) Надо учитывать, что историю пишут победители и поэтому; дневники, к примеру царя или Суворина, скорее всего фальсифицированы, а воспоминания какого-нибудь «Горького» мало достоверны.
Все прочие бедствия перекрывает война. Для жителей Союза – это громадное бедствие, ибо даже в относительно мирные времена нормальной жизни не было, а уж военные испытания при такой политической, военной и социально-экономической организации требуют просто немыслимых жертв, которые народную «жилу» надорвали навсегда.
.............Коммунисты, захватившие Россию, понимали, что окончательной победы им не видать, пока не будет выведена новая порода людей. И уж они старались. Полного успеха достичь не удалось, но и совсем провальным эксперимент назвать нельзя. Хомо советикус состоялся как тип. Даже после крушения СССР советская ментальность дает о себе знать.
«Устройство любого общества, совершенство его социальной жизни, духовное и материальное процветание, и, наконец, его исторические судьбы зависят прежде всего от природы, свойств и поведения членов этого общества. Из дурного материала хорошего здания не построишь. Из идиотов (снизу) и мерзавцев (сверху) здорового общества не создашь, - не я написал, но эти мысли мне очень «родственны».
Непростое время было, конечно, думаю, совок был обречен при такой «экономике». Рано или поздно. Как бы сейчас не идеализировали застой – время было довольно мерзким, андроповщина лишний раз это подчеркнула. Да и люди были зомбированные государственными рабами, хорошо, что этого не сознавали, не чувствовали в полной мере, а просто жили-выживали в окружающей среде
Но проблема России не в том, что много «простых людей», а в том, что уничтожили НЕПРОСТЫХ и усиленно вытаптывают даже чахлую поросль свободы и оригинальности. Социализм в СССР, как система государственного рабства, оказался весьма эффективным в выделке рабов. Судим по последствиям. Также оказалась эффективной интернационалистская зачистка культуры. Ничего почти не растет, кроме ностальгии по «совку»
Долгое время считал, что «зоричи» - это хуже «максафрая», но оказалось – читабельно, хотя и в очень ограниченных дозах. Все же нельзя назвать эту разнополую парочку из Харькова совершенно графоманами, как «олдей».
«Макс Фрай» - показатель неадекватности, инфантильности и идиотизма фанатов олссиянского «фэнтези» и ролевых игр.
Косяком пошли «романы» о «попаданцах в собственное детство»...важный аспект: в «обществе трудящихся» честным трудом высот не добьешься, если нее идти по комсомольско-партийной линии (что долго), то выбиться можно через спорт или эстраду. Эти, объективно, мало полезные и во-многом криминально-паразитические сферы пользовались в совке популярностью, как у зажравшейся элиты, так и у недокормленного плебса.
Как плохо наши люди знают свою историю – как мало они связаны сейчас с исторической Россией. «Совки» все запретили, загадили и отравили – очень трудно сейчас очищать народную память.
Надо сказать, антропологические опыты советской власти блестяще удались – «совков» вывели. «Простота» (как в песне) стала их отличительным признаком. Потребности минимальные. В начале 90-х вроде бы к новым потребностям относились только неистово рекламируемые пластиковые окна. Потом вот добавились мобильники. Образ жизни примитивный: пожрать, выпить, погавкать в телефон, посмотреть «ящик»...
Но проблема России не в том, что много «простых людей», а в том, что уничтожили НЕПРОСТЫХ и усиленно вытаптывают даже чахлую поросль свободы и оригинальности. Социализм в СССР, как система государственного рабства, оказался весьма эффективным в выделке рабов. Судим по последствиям. Также оказалась эффективной интернационалистская зачистка культуры. Ничего почти не растет, кроме ностальгии по «совку» и карикатурное воспроизведение его образцов.
http://www.proza.ru/avtor/viktork1&book=14#14 |
| | | Поделиться: ]]> :7]]> ]]> :]]> ]]> :15]]> ]]> :6]]> ]]> :7]]> ]]> :6]]> :0 ]]> :6]]> |
|
| |
Мы культурны: чистим зубы,
Рот и оба сапога.
В письмах вежливы сугубо —
«Ваш покорнейший слуга».
Отчего ж при всяком споре,
Доведенном до конца,
Вместо умного отпора
Мы с бессилием глупца,
Подражая папуасам,
Бьем друг друга по мордасам?
Правда, чаще — языком,
Но больней, чем кулаком.
Саша Черный
Укорочен лозунг французской революции.
Равенство без свободы и братства.
За одно равенство стоило ли драться?
Равенство напившихся в том, что напьются?
Равенство хитрых и ушлых — ушлым?
Равенство глупых с дураками?
Равенство продавшихся — продавшим души?
Равенство рабов в душе — с рабами?
Равенства не надо. Это лишнее.
Умные, дорожите неравенством с глупцами.
Честные, гордитесь неравенством с подлецами.
Сливы, цените неравенство с вишнями!
Города должны быть непохожи, как люди.
Люди непохожи, как города.
Свобода и братство. Равенства не будет.
Никто. Никому. Не равен. Никогда.
А.Володин
Девочке три, она едет у папы на шее. Сверху всё видно совсем по-другому, чем снизу. Папа не верит, что скоро она повзрослеет. Папа готов воплощать в жизнь любые капризы. Девочке шесть, на коленках у папы удобно. Он подарил ей щенка и большую конфету. Папа колючий, как ёж, и как мишка огромный. Папа умеет и знает вообще всё на свете. Девочке десять, и ей захотелось помаду. Сперла у мамы, накрасила розовым губы. Папа ругался, кричал, что так делать не надо. Папа умеет бывать и сердитым, и грубым. Девочке скоро пятнадцать, она повзрослела. В сумочке пачка «эссе» в потаённом кармане. Папа вчера предложил покататься на шее. Девочка фыркнула: ты же не выдержишь, старый. Девочка курит в окно и отрезала чёлку. Девочка хочет тату и в Египет с подружкой. Папа зачем-то достал новогоднюю ёлку. Девочке это давно совершенно не нужно. Девочке двадцать, она ночевала не дома. Папа звонил раз пятьсот, или может быть больше. Девочка не подходила всю ночь к телефону. Папа не спал ни минуты сегодняшней ночью. Утром приехала, папа кричал и ругался. Девочка злилась в ответ и кидалась вещами. Девочка взрослая, так говорит ее паспорт. Девочка может бывать, где захочет, ночами. Девочка замужем, видится с папой нечасто. Папа седой, подарил ей большую конфету. Папа сегодня немножечко плакал от счастья: дочка сказала, что он превращается в деда. Девочке тридцать, ей хочется к папе на шею. Хочется ёлку, конфету и розовый бантик. Девочка видит, как мама и папа стареют. В книжке хранит от конфеты разглаженный фантик. Девочка очень устала и плачет ночами. Папа звонит каждый день, беспокоясь о внучке. Девочка хочет хоть на день вернуться в начало, девочка хочет домой, хочет к папе на ручки. Девочка женщина с красной помадой и лаком. Девочка любит коньяк и смотреть мелодрамы. Папа звонил, и по-старчески жалобно плакал. В ночь увезли на карете в больницу их маму. Мама поправилась, девочка ходит по кухне. Пахнет лекарствами и чем-то приторно сладким. Девочка знает, что всё обязательно рухнет. Девочке хочется взять, и сбежать без оглядки в мир, где умеют назад поворачивать время. Где исполняются влёт все мечты и капризы. Где она едет, как в детстве, у папы на шее, и ей всё видно совсем по-другому, чем снизу. Жили-были, варили кашу, закрывали на зиму банки. Как и все, становились старше. На балконе хранили санки, под кроватью коробки с пылью и звездой с новогодней ёлки. В общем, в принципе - не тужили. С расстановочкой жили, с толком. Берегли на особый случай платье бархатное с разрезом, два флакона духов от гуччи, фетра красного полотреза, шесть красивых хрустальных рюмок и бутылку китайской водки. А в одной из спортивных сумок надувную хранили лодку. Время шло, выцветало платье, потихоньку желтели рюмки, и в коробочке под кроватью угасала звезда от скуки. Фетр моль потихоньку ела, лодка сохла и рассыпалась. И змея, заскучав без дела, в водке медленно растворялась. Санки ржавились и рыжели. Испарялся закрытый гуччи. Жили, были, и постарели, и всё ждали особый случай. Он пришёл, как всегда, внезапно. Мыла окна, и поскользнулась. В тот же день, он упал с инфарктом. В этот дом они не вернулись. Две хрустальные рюмки с водкой, сверху хлеб, по квартире ветер. Полным ходом идёт уборка, убираются в доме дети. На помойку уходят санки, сумка с лодкой, дырявый фетр. Платьем, вывернув наизнанку, протирают за метром метр подкроватные толщи пыли. В куче с хламом - духи от гуччи. Вот для этого жили-были. Вот такой вот "особый случай".
| | | Поделиться: ]]> :7]]> ]]> :]]> ]]> :14]]> ]]> :7]]> ]]> :7]]> ]]> :6]]> :0 ]]> :6]]> |
|
| |
Письма от ангела
1.
Господи, здравствуй. Пишет Твой ангел Фима.
То есть, Ефимий, но речь сейчас не об этом.
Мне бы пару советов необходимо –
Как обратить человека в адепта света.
Господи, я тут искренне озабочен,
Сам не пойму, как все это восприемлю –
Ей уже двадцать лет, и она не хочет
Ни в монастырь, ни в скит, ни в святую землю.
Кошку чумную добыла где-то на даче,
Кошка была на сносях и совсем плохая,
Роды прошли неудачно – сидит и плачет,
А вокруг меня котята порхают.
Кошка поправилась, кстати, и плачет тоже.
Словом – печаль, и духовность не прирастает.
Мне потерпеть? А это точно поможет?
Я запишу. Спасибо, перьев хватает!
2.
Господи, здравствуй, Ты снова мне очень нужен.
Я среди плевелов не наблюдаю злака.
Чуть отвернулся, она поссорилась с мужем,
А потом притащила домой собаку.
Я ведь ее в скуфейке так ясно вижу,
Даже на ссору с мужем махнул рукою,
Думал – от мужа подальше, к скиту поближе,
А она с собакой. Ну что ж такое!
Лечит собаку и плачет, и снова лечит,
Или изводит с собакой вдвоем печенье.
Я ведь не ангел, взирать на такое вечность!
То есть… конечно, ангел… прошу прощенья…
Может, сначала собаку, а после ссора…
Недоглядел, опять хожу виноватый.
В рай относил котят, думал – буду скоро.
Задержался. Искал им кошачью мяту.
Кошка состарилась вдруг, оказалось больно –
Видеть, как тварь перед смертью терзает страхом…
Я потерплю, я все-таки добровольно,
Все-таки, ангел, пускай не догнал с размахом…
3.
Господи, здравствуй, точнее, хорошей ночи.
Тут у нас мирно, ни знамений нет, ни знаков.
Кошка со мной, но летать упорно не хочет.
Муж вернулся и ходит гулять с собакой.
Наши пути, мне сдается ныне – тернисты,
Так что креплюсь, берегу душевные фибры.
Господи, может ей все же надо в буддисты?
Там у монахов живут премилые тигры.
Ну, разумеется, в доме коты, и много.
Про монастырь я уже и мечтать забросил.
Муж возвратился вовремя, слава Богу,
То есть, Тебе, что кошачьих три, а не восемь.
Горе-адептка моя то уснет, то плачет,
То огурец из рассола макнет в сгущенку.
Мужу приснился – пускай огурцы не прячет,
Ей-то виднее, что нужно сейчас ребенку.
Дел оказалось внезапно всяких и много,
Так что прости, побегу подправлять эфиры,
Надо к утру отвести от нее изжогу,
И уберечь от хвостатых запас кефира…
4.
Боже! У нас несчастье! Такое горе!
Вроде нелепо, но сам не могу не плакать.
Недоглядел! И устроил слезное море…
Сбило машиной бедную нашу собаку.
Господи, я виноват в безделье и лени!
Господи, гнев ниспошли мне Твой в изобилье!
Вот он, бедняга, сидит у меня на коленях,
Воет и откусить пытается крылья.
Хочет обратно. Быть может, можно обратно?
Может, как с Лазарем? Мы отчаянно просим…
С Лазарем необходимость? Что же, понятно…
Значит не нужно? Прости, мой маленький песик.
Бедный мой песик, мой старый песик печальный –
Мы – не фигуры в делах спасения мира,
Значит не промысел, Боже, значит – случайность,
Значит, я плохо вчера настроил эфиры.
Дети рыдают, мне слышно даже отсюда,
Как там она, бедолага, страшно представить…
Господи, я уж отправлюсь – с ними побуду,
Пса-то, наверно, на кошку можно оставить?
5.
Господи, извини, тороплюсь немножко!
Все напишу попозже, в деталях, с гаком!
Мы сейчас в подвал за приблудной кошкой,
А потом в приют за новой собакой!
6.
Господи, здравствуй! Давно не писал, заботы.
Выдалась пара минут, строчу на коленке.
Осень, что ныне спустилась в наши широты,
Чудно щедра изобилием рыжих оттенков.
Рыжей рябины за окнами шум нескончаем,
Рыжее солнце рассыпало блики повсюду,
Рыжий жених изнывает на кухне над чаем,
Рыжие дети родились у нашей приблуды.
Я над корзинкой сижу, воздыхая и млея,
Рыжие дети толкутся под пузом у мамы,
Господи, слушай, вот как Ты такое умеешь,
Чтобы забавно и нежно, и золото прямо?
Плачет опять. Это, кажется, неодолимо.
Свадьба – хорошее дело, чего разрыдалась?
Боже, она назвала светло-рыжую Фимой…
Ей подсказали, а, может сама догадалась?
7.
Господи, здравствуй. Как здешние дни быстротечны
В этом Творенье, подверженном тлену, и все же,
Все же прекрасном, иначе откуда о вечном
Людям известно порой больше ангелов, Боже.
Дни протекают над нами и полнятся светом,
Свет протекает сквозь все наши лета и зимы…
Муж заходил за собакой в прошедшее лето,
Так что со мною теперь только рыжая Фима.
В заводях неба, где замки из облачной пены,
Наши прогулки до райских ворот и обратно,
Фима решила дождаться ее непременно.
Это понятно. О, Господи, как же понятно…
Как же порою мне хочется, чтобы разлуки
Не было, даже на время. Но хватит, не буду.
Завтра, похоже, приедут из города внуки.
Может, мы с Фимой осилим несложное чудо.
Будет и вечер, и чай на веранде, и ветер,
Плещущий в ивах на склоне почти у обрыва,
Рыжую Фиму она краем глаза заметит,
Света коснется, и утром проснется счастливой.
8
Господи, здравствуй. Ну, как она? Привыкает?
Встретила пса и мужа и снова плачет?
Господи, у нее привычка такая.
Знаешь, конечно. И скоро будет иначе.
Просто оставила столько своих хороших,
Здесь, где страхи, и голод, и, может, муки…
Ты ей скажи, всех наших собак и кошек,
Я проследил – чтоб в самые лучшие руки.
Я еще тоже пока не привык, скучаю…
Мне без нее не то, чтобы одиноко,
Но оказалось… одна лишь нежность венчает
Каждую веху прожитого нами срока…
Господи, можно, я сразу, без проволочек –
Мне бы в шестую квартиру необходимо,
Там у них скоро ребенок родится – дочка,
И котенок – праправнучка рыжей Фимы.
Марина Комаркевич
| | | Поделиться: ]]> :8]]> ]]> :]]> ]]> :15]]> ]]> :7]]> ]]> :8]]> ]]> :6]]> :0 ]]> :6]]> |
|
| |
Все словно как на вокзале Перед отходом поезда:
Что-то не досказали, Но это исправить поздно.
Поезд мой — в неизбежное, Отходит без опозданья.
Скорей хоть что-нибудь нежное Скажите мне на прощанье!
Это совсем последнее И надо проститься, значит,
Не так, как еще на медни, А как-то совсем иначе.
Адреса не просите, Где я – не узнавайте!
Ведь я не скажу «пишите!», А только: «не забывайте!».
Когда-нибудь (быть может скоро) На том, нездешнем берегу
На том единственном, который Себе в наследство берегу —
Я обернусь и вдруг замечу, Что, труден и неумолим,
Но этот путь мой человечий Был все-таки необходим.
Что в темноте земных свершений, В борьбе мужей, в объятьях жен,
В огне молитв, в бреду сомнений Я слеплен был и обожжен.
И, уходя теперь отсюда, Я вижу: мы бы не смогли
Небесного коснуться чуда Без страшной помощи земли.
Если кошка пищит у двери И ты можешь ее впустить -
Помоги обогреться зверю, У плиты молока попить.
Если мальчик бредет из школы И, насупившись, смотрит вбок -
Подари ему нож: веселый, Смастерить ружье и свисток.
Если девушка на рассвете Замолчит на твоей груди,
Как молчат, наигравшись, дети - Через жизнь ее проведи.
Это всё, что во славу Бога Можешь сделать ты на земле.
Это мало и это - много. Это - словно цветок в скале.
Нади, Любочки и Верочки! Дорогие имена!
В редком доме эти девочки Не мелькнули! Хоть одна!
Кто, учась любовной грамоте, С гимназических времен
Не был в Верочку без памяти Или в Любочку влюблен!
От Хабаровска до Винницы, От столицы до села
Пол-России именинницей В сентябре всегда была.
Но теперь у нас на родине Редки эти имена,
И плохой на них пародией Запорошена она.
Та - Нинелью, эта - Жанною Стали девушки подряд.
И на всей Руси (не странно ли!) То сказалось, говорят.
Словно жребий тот же вынула Вся страна, и, хмуря бровь,
Вслед за верой Русь покинули И надежда, и любовь.
Вот стоим перед отчизною Обокраденной своей...
Ах, когда, откуда сызнова Эти три вернутся к ней?
Не тогда ль, когда, прозревшая, Станет девочек опять
Теми милыми, утешными Именами называть!
| | | Поделиться: ]]> :6]]> ]]> :]]> ]]> :16]]> ]]> :6]]> ]]> :6]]> ]]> :7]]> :0 ]]> :6]]> |
|
{"0":false,"o":30} |
{"0":false,"o":30} |
КОММЕНТАРИИ 737 264
