— Мы говорим о мафии, Джул, — сказал Пакс, сидящий напротив. — Они уроды и способны на многое. Сама знаешь об их делах, человеческая жизнь для них не имеет веса. То, что случилось, как раз и является подставой. Можно расценить это как предупреждение, типа — не суйтесь к нам.

— А какой смысл им первыми лезть на тех, кто в их сторону даже не смотрит? Это нелогично. Более того, это откровенная тупость, — ответила я, не переставая ухмыляться. — После подобной выходки мы точно займемся ими, они знают это, очевидно. Следовательно, им было нужно, чтобы ФБР заинтересовались и встали на пути.

— Ты роешь не в том месте, Джулари, — хмуро парировал он, складывая руки на груди. — Повторю: для мафии человеческая жизнь приравнивается к нулю.

— Они могут убить человека, это факт, но они делают это не ради развлечения или забавы. У каждой мертвой души за их спинами есть веская, по их мнению, причина для смерти. Давайте объясню: возьмем любого маньяка. Он убивает женщин, которые никак не связаны между собой. Более того — они имеют разный типаж внешности, разный достаток, вкус в музыке, да даже по возрасту они не похожи. Для нас это выглядит как случайность: он увидел ее в магазине и решил изнасиловать. Но в его голове это работает не так. У каждой из убитой в имени есть буква А, цвет глаз — зеленый, а еще они изменяют своим мужьям, как когда-то давно его подружка изменила и ему. — Я выдержала паузу, оглядывая агентов за столом. — Понимаете, к чему я? Каждый шаг мафиозников несет в себе смысл. Они делают это не просто так.

— А почему ты отметаешь вариант того, что причина для убийства все-таки была очевидной и поверхностной? — спросил инспектор, подходя ко мне со спины. Он задумчиво потирал усы и с прищуром смотрел на мою макушку.

— Сказать честно, я не уверена, что наши агенты перешли им дорогу и они решили вот так их наказать. Но раз уж вы хотите рассмотреть этот вариант, то все это, — я потыкала ручкой в свои записи, — слишком долго и муторно. Гораздо проще было бы отловить их в переулке и перерезать шею.

— Но это же получилось эффектнее: громко, красиво. Они первые полезли на ФБР и тут же уничтожили двоих.

— СМИ про это уже знают? — Инспектор отрицательно покачал головой, и в его глазах я увидела понимание того, что я скажу дальше. — Тогда «громкость» можно вычеркнуть. Красиво? Ну, не очень-то, ведь все равно агенты смогли ворваться на их территорию и оказать хоть какое-то сопротивление, даже если это и было подстроено. Мы вновь возвращаемся в отправную точку.

— И твои финальные предположения? Что случилось и где сейчас наши коллеги?

— Я не изучала в Академии ясновидение, уж простите, — сказала я, разводя руками и хмыкая от абсурдности вопроса. — По той крупице, что вы нам дали, вообще сложно сделать вывод. Нужно больше деталей, чтобы высказать хотя бы предположения. Ну, если вам нужна полноценная теория, то мне необходима полная информация и время.

— Я дам тебе не только детали, Кларк, а все дело целиком. Назначаю тебя ответственной, так что передавай свои текущие дела другим. Все твои силы нужны мне здесь. Ты должна распутать этот клубок, найти наших агентов и уничтожить на хрен эту мафию, — объявил инспектор, глядя прямо мне глаза.

Выражение моего лица оставалось спокойным. Я просто кивнула, записывая в ежедневник на новой странице «Дело Мексиканской мафии». На самом деле я была безумно рада, что мне доверили что-то темное, загадочное и запутанное — три моих любимых слова. Уверена, все видели, как в моих глазах заплясали чертики и я была готова станцевать ламбаду от радости.

— Кларк, берешь себе в напарники мистера Брауна, — приказал Инспектор, складывая бумаги в папку, чтобы передать ее мне.

— За что вы так издеваетесь надо мной? — спросила я, еле сдерживая стон отчаяния, что насмешило некоторых агентов. Мне было вообще не до смеха, твою мать!

Кристиан Браун, он же самая большая заноза в моей заднице, универсальный агент, который искренне считает, что мне нечего делать в ФБР. Однажды мне выдали почетный диплом за большой вклад по борьбе с преступностью в городе Трэйси, и он был единственный человеком, который не пожал мне руку и даже не пытался скрыть отвращение на своем лице. Не знаю, чем я ему не угодила, но с самого моего зачисления на службу он либо делает вид, что я не существую, либо придирается ко всему подряд.

Однажды он отчитал меня за маникюр:

— Красный цвет на ногтях, мисс Кларк? Похвально, только это не долбанный ночной клуб, а здание агентов, которые борются с террористами. У вас есть пять минут, чтобы смыть эту похабщину.

В итоге я, еле сдерживая слезы, буквально сгрызала покрытие в женском туалете. Спасибо, придурок, за испорченную ногтевую пластину и отвратительное настроение. В тот день я ловила много сочувственных взглядов, что выводило из себя еще больше. Зато я поняла, что мне просто необходимо отрастить железные яйца размером с чертову Луну, чтобы выжить в коллективе мужчин, которые могут умереть в любую минуту от пули в голову. Они и правда не боятся ничего, инстинкт самосохранения теряется после первого задания.

— Я знаю, что вы не ладите, но он первоклассный боец и даже не отрицай этого, — сказал мистер Эванс, приглаживая свои седые волосы. — Его сила и твой мозг сыграют нам на руку. А теперь иди и начинай работать, — он вручил мне увесистую папку, — а с вами я хочу обсудить отчеты. Кто готов начать?

Я не слышала выступление первого отдела, докладывающего о задержании интернет-педофила, потому что уже вышла за дверь и задумчиво направилась в сторону столовой. Мне срочно нужен кофе и молочный шоколад с орехами. Без этого я отказываюсь не только работать, но и существовать.

Джулари

2021 год,

Город Трэйси, штат Калифорния

Мой кабинет освещала настольная лампа, холодный свет от которой напоминал атмосферу больницу. Белые лучи сливались с яркими бликами компьютерного экрана, пока мои глаза молили о пощаде. Буквы передо мной пульсировали и размывались, приходилось напрягаться и приближаться к монитору почти вплотную. Но я продолжала упорно бегать по тысячи открытым вкладкам: видео девяностых годов, расследования журналистов, художественные короткометражки, статьи, форумы сплетников, ознакомительные фрагменты книг…

Сотни материалов о Мексиканской мафии.

Я, как и пожалуй все жители Калифорнии, слышала про них, но только поверхностно. Авторитеты криминального мира. Самые опасные и безжалостные. В прошлом убийцы, серийники и воры. Им лучше не переходить дорогу. Навороченные эпитеты, самые закрученные метафоры, много слухов… Но все это лишь догадки и приукрашивания. Никаких фактов — только теории. Кривым, торопливым почерком я исписала добрую половину своего ежедневника. Однако из всего конспекта можно сделать только один вывод: Мексиканская мафия — демоны, которые следят за всей Калифорнией.

Я узнала, что половина из них сидят в тюрьме — там фамилия и зародилась. Дон, Капо… никто не знает их личности, но все слышали про них — у некоторых от одного упоминания идут мурашки. Они скрыты за сотнями масок и теорий. Никакой информации о верхушке. На форумах я прочитала, что полиция кормится с их руки — что неудивительно, — а значит, от них ждать помощи бесполезно. Деньги и регалии способны закрыть рот кому угодно. Даже если мы предложим копам сумму больше, они все равно не раскроют хоть кого-то из мафии. Синдикат гарантирует защиту, крышу, и все, как бараны, ведутся на это, не осознавая, что именно из-за потакания уличным бандитам появляется нужда в туманной охране.

Я презираю таких людей, хотя, возможно, это и глупо, ведь я не была на их месте. Может быть, копов шантажировали, угрожали, а может, они сели за стол переговоров и сами были не против поиметь лишнюю копейку даже с грязных рук.

Я докатилась на стуле до окна, больно врезаясь коленями в край подоконника — снова не рассчитала силу толчка. Открыла окно и немного высунулась вперед, блаженно закрывая глаза от свежего воздуха, который ворвался в душный кабинет. Легкий ветер обнимал мое лицо, как будто поглаживая по щекам. Я наощупь достала пачку и устало закурила вишневую сигарету, со стоном потягиваясь. Спина и задница приняли форму офисного кресла, нещадно ныли и болели. Казалось, нижняя часть моего тела одеревенела. Табак мягко ударял в голову и отдавал онемением в ноги, что доставляло удовольствие и блаженство.