Уже никого не стесняясь, Лавр явственно шмыгнул носом. Затем ещё и ещё. Мелко сотрясаясь от бьющих его рыданий, Лавр Камнев плакал. Над его головой громыхали оружием и сыпали проклятиями прамцы и склавийцы. А ещё выше, далеко от человеческих голов, нависшее над землей ночное небо становилось светлее с каждой секундой. Над Мортумом поднималась заря.

Почти все чужаки сгруппировались на крыше “Элефанта”. Это здание, находясь прямо напротив Переулка Прядильщиков, позволяло контролировать всё пространство от него до Дома Профсоюзов. Пока несколько десятков десантников вели вялую перестрелку с пулеметчиками Санчеса и Обрадора, основная масса противника сосредоточилась за скатом крыши, скрывшись от глаз отряда Урути. Пока Лаура размышляла, чужаки стремительно выскочили из своего укрытия, кинувшись частью на залегших на мостовой моряков, а частью устремясь в здания, занятые людьми Обрадора. Ранцы за их плечами позволяли делать почти невозможные вещи. Урути видела, как сразу несколько десятков бойцов рухнули на крыши занятых Обрадором домов и теперь спускались через чердачные люки вниз. Даже до Дома Профсоюзов донеслись крики отчаяния и треск парализующего оружия чужаков. А то, что происходило на мостовой, Урути могла увидеть своими собственными глазами. Десантники прыгали буквально на головы морякам, стреляя из своих трещоток себе под ноги. Моряки, поднимаясь из-за ставших бесполезными укрытий, стреляли в ответ, лезли в рукопашную, пытались прорваться к Дому Профсоюзов. По всей площади закипела обреченная драка.

- Поддержим наших, - только и успела сказать Урути. Стрелки третьего этажа тут же открыли огонь. К ним быстро присоединился второй этаж.

Она утратила контроль над сражением. Если бойцам в Доме Профсоюзов она еще могла отдавать приказы, то остальные остались без командования, брошенные на произвол судьбы. Всё, что оставалось Лауре, - это спасти хотя бы немногих.

- Не подпускайте этих скотов к памятнику! - отдала она последний приказ перед тем, как спуститься по лестнице вниз на первый этаж.

-Пятеро за мной! - скомандовала она дежурящему у дверей отделению. - Остальные прикрывают.

Санчес оказался на самом краю закипающей схватки, большинство атакующих просто не обратили на него внимание. Но вместо того чтобы поймать благоприятный момент и отступить к Урути, он, наоборот, кинулся в самую гущу, пытаясь переломить в свою пользу кипящую на мостовой битву. Урути кинулась следом.

Буквально с неба перед генералом упал боец в коричневых доспехах. Он стоял так близко, что можно было рассмотреть его защитное снаряжение, состоящее из мельчайщих металлических пластин, напоминающих перья. Шлем десантника - стилизованная голова хищной птицы. В руках у него короткое нечто без ствола с изломанными под неправильным углом антеннами, направленными прямо в грудь Урути.

Выстрел. Пока разум Лауры соображал, тело действовало. Пистолетная пуля дезориентировала противника, как влетевший в скулу кулак. Он отступил на несколько шагов, пытаясь снова поднять своё диковинное устройство. Сопровождающие Лауру моряки не дали ему сделать это, налетая на него с градом ударов штыками и прикладами. Теперь Лаура увидела Санчеса, пытающегося под прикрытием пулемета организовать из собранных матросов подобие стрелковой линии. Лаура, даже не пробуя кричать, прижила к губам офицерский свисток.

Услышав уставной пронзительный свист, Санчес повернул голову.

-Санчес! - теперь можно было и поорать, - Назад! Отступаем! - револьвер генерала указывал стволом в сторону Дома Профсоюзов.

Санчес кивнул, несколько раз выстрелив в воздух из своего короткоствольного “Сброя”, заорал увязшим в бою людям, чтобы они следовали за ним, пнул под ребро всё ещё ведущего огонь с земли пулеметчика, показывая ему на здание Дома Профсоюзов. Моряки, поднятые Санчесом, устремились к спасительным дверям. Урути, чтобы не быть ими сметенной, тоже пришлось бежать к Дому, слыша за спиной визг пуль и треск парализующего оружия. Она добежала до дверей и распахнула их настежь, удерживая створки, пока внутрь не забежал последний боец отряда. Только после этого она, стоя в полный рост, закрыла тяжелую дверь, укрываясь в спасительном полумраке Дома Профсоюзов. Надо же, её так и не пристрелили. Видимо, ей всё ещё везёт.

Рация, спрятанная в подвале так, чтобы её нельзя было найти при внезапном обыске, всё ещё работала. Антенна находилась в укромном месте и была скрыта и от посторонних глаз, и от случайных осколков. Но прежде чем выйти на связь с Арсеналом, Лауре пришлось некоторое время поухаживать за измотанными бойцами. Поухаживать в её случае означало сказать, где в Доме Профсоюзов хранятся еда, вода и медикаменты, и приказать наиболее бодрым бойцам немедленно притащить это всё под её, генерала Лауры Урути, очи.

Из еды нашёлся огромный мешок поеденной мышами овсянки, затерявшийся в недрах профсоюзной столовой. Вода по-прежнему была доступна в раскиданных по всему зданию раковинах - несмотря на бомбардировку, водопровод работал исправно. С медикаментами в Доме Профсоюзов было заметно сложнее - их просто не было.

Затем Лаура наскоро провела пересчет и перекличку имеющихся бойцов, в результате которой выяснилось, что под её началом находится семь с половиной десятков смертельно уставших, но всё ещё готовых драться бойцов. Это было более чем в два раза меньше того, на что Лаура рассчитывала изначально. С патронами было ещё хуже. Две ленты по сто патронов у пулеметчика и в среднем по пятнадцать патронов на винтовку. Ещё были гранаты. Семь штук на семьдесят пять человек. Впрочем, большого количества боеприпасов у них не было изначально, а уж после боя и вовсе было грешно жаловаться. Хорошо, что хоть что-то осталось. Обрегон и Гутьерес пропали без вести и, скорее всего, погибли. Санчес взял на себя командование бойцами, пока Лаура настраивала радио. Основные частоты радиоволн были наполнены либо переговорами на каркающим, неизвестном Лауре языке, либо разговорами испуганных местных жителей. Хименеса Лаура нашла на резервной частоте, припасенной именно на такой случай.

- Урути? Не знаю никакой Урути! Я уже объявил солдатам, что я теперь главный, - за глупой шуткой Лаура без труда обнаружила тщательно скрываемую радость и облегчение.

- Где вы находитесь, генерал? - последовал уже серьезный вопрос.

-В Доме Профсоюзов, Альваро.

Ответом ей было шумное напряженное дыхание. Так дышал бык на арене перед тем, как броситься на колющего его шпагой танцора. Хименес так дышал, когда он очень хотел наорать на человека, но не мог.

- Генерал, я не смогу вас вытащить. Я уже отправил по южной дороге всё, что у нас было. У меня осталось около роты, и мы планировали отбыть сразу же, как вы появитесь. Вокруг Арсенала идут бои. Чужаки гоняют бывших милицейских. Большинство из них сбежало с линии фронта с оружием и теперь защищают свои дома, как могут. Шансов у них, конечно же, нет. К Арсеналу противник пока не суется, и нам нужно уйти прежде, чем они возьмутся за нас.

Она уже поняла, что на помощь Альваро можно не рассчитывать. Когда на радиочастотах зазвучал голос республиканского связиста, стрелки наручных часов показывали двадцать минут пятого. Если бы Хименес до сих пор не вывел из города большую часть гарнизона, его следовало бы расстрелять.

- Встречи, как ты понимаешь, не будет. Уходи сразу после этого разговора.

-Так точно! Что касается вас, генерал, то думаю, имеет смысл предпринять следующую тактику отступления. Сейчас Дом Профсоюзов лучше всего покинуть через коллектор. Выйдите где-нибудь в паре улиц отсюда небольшими группами. Оружие, припасы, форму - всё это бросьте к чёрту и ждите, пока противник не откроет коридор для беженцев. Покинете город с ними. А дальше всё, как мы планировали ранее, - южная трасса, выход на Сорию. Даже если по пути вы будете массово совершать добрые дела и другие непотребства, - Хименес хмыкнул, - за неделю уж точно доберетесь.