Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Удачный бросок — болт пролетел между деревьями, не зацепив веток, пересек границу марева и утонул в су­гробе. Ничего не случилось. Ветерок по-прежнему гу­лял в кронах. Я приподнялся на локтях. Вон ворон про­хлопал крыльями, здоровенный какой — падали нынче много в округе, отожрался, скотина летающая. И все, ничего больше. Болт валяется себе где-то в снегу за границей марева. Пригоршня поднял голову, обернулся, посмотрел вопросительно.

Курортник крикнул:

— Давай гайку! — Бинокль он не опускал. Никита размахнулся и швырнул гайку. Она зацепила

молоденькую елку, с веток посыпался снег, а гайка -не долетела до аномалии.- Пригоршня выругался, достал еще одну, метнул — на этот раз попал в марево. Я приметил, куда она упала. Ничего не произошло.

— Ну что, теперь попробуем сами, — сказал Леха. Я выпрямился — в левой руке «Гроза», «Миними» на ремне через плечо, готов к стрельбе. Бросил корот­кий взгляд на Курортника, он показал жестом: «Впе­ред». Перебежав к Пригоршне, я отдал ему «Грозу», присел и прижался к дереву, наведя пулемет на марево.

Леха взял правей, точно по цепочке следов предпо­лагаемых похитителей, пролегшей между кустами ореш­ника. Отойдя шагов на десять, остановился, поводил штурмовой винтовкой из стороны в сторону и дал знак оставаться на месте, а сам приблизился к мареву поч­ти вплотную.

Кажется, командир вину чувствует за пропажу лабо­ранта. Вот в отряде над нами потешаться будут… Да лад­но потешаться — ОК сожрет, особый отдел душу вы­вернет. Хорошо, если все закончится удачно. И на Ян­таре все в порядке, и мужики из отряда Отмеля живы, и Юра найдет способ, как связаться со штабом. Он опытный командир. Все-таки совсем мы расслабились с Лехой, давно в Зону не ходили, долго нас мурыжили по­сле событий на ЧАЭС…

— Лабус! — тихо позвал Курортник.

— Я.

— Если чего… — Он посмотрел на меня. — Это приказ. Берешь Пригоршню, и выходите за Периметр.

Я открыл рот…

— Это приказ, — без эмоций повторил Леха.

Я вздохнул, покосился на Никиту. Тот пожал плечами.

Командир медленно убрал винтовку за спину. Попра­вил шлем, сдвинул на глаза очки и сложил пальцы в за­мок так, что они хрустнули.

Наконец он расцепил руки, отклонился немного на­зад, как бейсболист перед броском, и прыгнул.

* * *

Ничего не произошло. Нырнув в марево, Леха покру­тился на одном месте, посмотрел вверх, вниз. Казалось, что он стоит за стеклянной дверью и стекло не очень чи­стое — фигура слегка расплылась. Он усмехнулся и вы­шел из марева на нашу сторону. Повернулся, шагнул обратно, снова выскочил.

Привстав, я огляделся. Тихо кругом. Опять пролетел ворон, каркнул ехидно и уселся на сосну, сбив с ветки снег. Тьфу на тебя.

Я поднялся и пошел к Лехе, Пригоршня сопел за спиной. И тут мне приспичило отлить. Черт, нужно бы­ло еще на поляне, когда палатку собирал, ведь хотел — вертолетчики виноваты, точнее, круглолицый. Разо­злился я на него и забыл про малую нужду. А в снегу повалялся — и вот тебе… Старый становлюсь.

— Лабус.

— Я.

— Ты чего такой? — спросил Курортник.

— По нужде отойду. Прикройте. Пригоршня фыркнул.

— Чего фырчишь? — нахмурился Леха. — Когда сам пойдешь, а кабан с лежки фыркнет… Смотри, кабы чего не откусил.

— Та не, — протянул Никита, — то я на ворону. Глупая птица.

— Не ворона это, — проворчал я, направляясь к ку­стам, — а ворон.

— Ну ворон.

— Пригоршня, наблюдай за лесом, пока он до вет­ру сходит.

Видимо, Никита хотел еще что-то сказать, но Ку­рортник приказал; «И помолчи чуток», — после чего стал вызывать по радио отряд.

Оказавшись возле кустов, я поглядел по сторонам — еще со срочной ненавижу зимой ходить по нужде в поле­вых условиях. Дело не в стеснении — мне хоть взвод баб за спиной или лицом к лицу, — просто холодно, оружие неудобно болтается, да и форма… Хоть и стали шить луч­ше, как сейчас модно говорить, эргономику просчитыва­ют, а все равно, пока штаны расстегнешь, термобелье подцепишь да дело сделаешь…

Курортник что-то бубнил скороговоркой командиру отряда. По обрывкам фраз было ясно, что докладывает про марево. Сеанс связи оказался коротким, я еще не закончил. Подал голос Пригоршня:

— Марево как марево. Может, это туман такой. Снега в Зоне вон сколько не было, а тут за несколько дней навалило и не тает.

Захрустел наст под ботинками.

— Нет, — откликнулся Курортник. — Это точно ка­кая-то аномалия. Может, не совсем аномалия, но ка­кая-то природная закавыка. Явление атмосферное, ре­фракция, но в том, что здесь без вмешательства Зоны не обошлось, я уверен.

Опять заскрипел снег* — похоже, оба куда-то побрели.

Я выдохнул. Ну наконец-то, с облегчением вас, Кон­стантин Николаевич, и больше так не затягивайте, а хо­дите в туалет вовремя. Застегнул пуговицы на ширин­ке,. Рука привычно легла на пистолетную рукоять, я по­вернулся и застыл.

Курортник с Пригоршней исчезли.

Накатила мягкая волна, тело поплыло куда-то, я упал спиной в снег…

Каркнул ворон, закачалась ветка. Да чтоб тебя!.. Я поч­ти машинально вскинул пулемет и короткой очередью сбил птицу. Черная тушка взорвалась, разлетелись пе­рья, с веток осыпалась белая пороша.

Глава 10

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Курортник… — позвал я. Твою мать! Вот тебе и природная закавыка. И что? И куда все делись, ну не разыгрывают же они меня. Это глупо.

— Леха, Пригоршня!!! — прокричал я во все горло.

Так, спокойно, Лабус. Думай. Думай, что случилось. Ты пошел отлить. За спиной мялись двое: командир и сталкер-одиночка. Предположим, что их сожрала эта долбаная аномалия без шума и пыли…

Я поднялся на ноги, сделал пару шагов. Оглядел ис­топтанный снег. Вот тут стоял Пригоршня, и куда он по­шел? Ага, к мареву. А вон следы Курортника, он у са­мой границы марева топтался — должно быть, тыкал пальцем в полупрозрачную рябую плоскость…

Ох, не люблю я аномалии. Не по душе мне все это, набожный я человек.

Я посмотрел по сторонам, будто кто-то мог за мной на­блюдать. Перекрестился, зажмурился и шагнул в марево.

Открыл глаза — кругом заснеженный лес, кусты, ве­тер в кронах гуляет.

Обернулся — тот же пейзаж, только слегка размы­тый туманом аномалии. Следы наши видны. Вот в чем прав Пригоршня, так это…

— Во бред! — произнес я.

Поскрипев зубами, развернулся в одну сторону, в другую.

Думай, думай! Курортник здесь стоял, к нему подо­шел Пригоршня, и они испарились. Но я-то вот — жи­вой. И Леха чуть раньше границу переступал туда-об­ратно. Я потыкал пальцем в марево — ничего. Задрал голову — «стена» убегала ввысь и терялась на фоне серого неба. Как тончайшая маслянистая пленка, толь­ко как ее, стенку-пленку эту, подвесили? Что за сила держит вертикальную плоскость, исчезающую в низких серых тучах, и заставляет ее колыхаться? И почему ано­малия пропускает сквозь себя, не задерживает, не ока­зывает сопротивления, а кого-то и…

Так, я не туда забрался в размышлениях. Надо зано­во…

ПДА! Болван, Лабус, болван! Я закатал рукав. При­вычная картинка: карта, иконки, только нет тех, кото­рые показывают Курортника с Пригоршней или еще ко­го-то. Я врубил сканер. Проверил все режимы, даже подключил функцию поиска беспроводных устройств. Сканер исправно обнаружил мой ПДА.

Радио! Лабус, ты дважды болван, остался один и рас­терялся. Старый становлюсь…

Я щелкнул радиостанцией — шипение в наушнике. Запросил пост, отряд. Молчание. Вызвал Курортни­ка — тишина. Вот она, мапупа, получи, Лабус.

Расстегнув ремешок шлема, я оттянул ворот куртки и потер шею. Влез пальцами под шлем, помассировал затылок…

Гоняй, гоняй кровь в черепушке, Лабус, — что же ты такое упустил? Что-то важное. Где разгадка? В чем? Прокрутим события вновь: я стоял возле куста, спиной к мужикам, Курортник докладывал по радио в отряд, по­том они с Пригоршней обсуждали марево и… И? Я по­вернулся, их нет, волна невесомости накрыла! Вот!

25
{"b":"99942","o":1}