Сэр Уильям с изумлением уставился на жену:

– Это правда?

– Разумеется, Уильям. Но я сказала, что этому не бывать. И что Оливия выходит замуж за месье Казаноффа. Синклер ужасно рассердился и сказал, что не верит мне!

– Но Оливия больше не помолвлена с месье Казаноффом, – нахмурился сэр Уильям.

– Знаю, но как же еще я могла остановить его? Он был настроен весьма решительно. Как, по-твоему, Уильям, он не венчался со своей женой по церковному обряду? Может, китайцы допускают многоженство?

– Где сейчас Оливия?

– Наверху. Собирает вещи. Готовится к переезду в посольство. Я так боялась, что она его услышит! Представляю, как оскорбилась бы бедняжка!

Сэр Уильям молчал, хотя не считал, что Оливию оскорбило бы предложение Льюиса.

– Ты должен мной гордиться, Уильям! Я сказала доктору Синклеру, что Оливии нет дома. Что она уехала с месье Казаноффом. Почему ты такой недовольный? Это была ложь во спасение, которая не нанесла никакого вреда.

– Боюсь, дорогая, что вред вышел, и немалый, – вздохнул сэр Уильям.

Летиция непонимающе уставилась на мужа:

– Но почему?! Оливия не может выйти за доктора Синклера. Он уже женат!

Сэр Уильям устало провел рукой по глазам.

– Миссис Синклер была убита «боксерами». Пять месяцев назад. Льюис Синклер – вдовец.

Летиция на мгновение лишилась дара речи.

– Но… как ужасно! Я не знала, – выдавила она, наконец.

– Очевидно, это было известно всем, кроме нас. Сэр Клод очень удивился, услышав, что я не осведомлен о столь печальном событии.

– О Боже! И ты думаешь, что Оливия согласилась бы… – Летиция осеклась, увидев лицо мужа. Все было понятно без слов. – Я только хотела ей добра, Уильям. Клянусь.

Он погладил руку жены.

– Знаю, дорогая. А теперь пойдем поговорим с Оливией.

Он с трудом поднялся наверх. Новости, сообщенные сэром Клодом, еще больше расстроили его. Теперь не осталось никаких сомнений в том, что вдовствующая императрица заодно с «боксерами», которых поддерживают императорские войска. Железные дороги уничтожены, телеграфное сообщение прервано, и даже самые заядлые оптимисты считали, что нападения на город не избежать. Положение хуже некуда, и у него полно проблем и без Летиции, которая, хоть и была исполнена самых благах намерений, все же натворила бед.

Он постучался к Оливии и, не получив ответа, открыл дверь, охваченный самыми дурными предчувствиями.

И сразу же увидел листок бумаги на туалетном столике. Широкими шагами Уильям пересек комнату и дрожащей рукой развернул записку.

– Что случилось, Уильям? Где Оливия? О, что же происходит?! – закричала Летиция, прижимая руку к сердцу и серьезно опасаясь, что больше не вынесет потрясений.

– Оливия ушла в миссию. Помогать монахиням, – ответил Уильям и, сунув записку в карман, вышел из комнаты.

– Но она не может так поступать с нами! – пронзительно завизжала Летиция. – Оставаться здесь опасно! Она должна ехать в британское посольство! – Она поспешила вниз по лестнице за Уильямом. – Мы должны ее вернуть!

– Совершенно с тобой согласен! – кивнул муж, хватая трость и нахлобучивая шляпу. – Но пройти по улицам невозможно. Там творится настоящий хаос.

– Куда же ты в таком случае? – выдохнула она, цепляясь за его руку.

– «Отель де Пекин». Льюис знает, что делать. Он вернет ее.

Разом растеряв обычную уверенность, он поспешил во двор и нетерпеливо велел подавать носилки. Господи, что же это творится?! Следовало заранее знать, что Оливия не будет сидеть сложа руки, особенно когда все приготовления к переезду в посольство будут закончены.

Он промокнул лоб платком. Здание миссии совершенно беззащитно против нападения орд фанатиков, а теперь Уильям точно знал, что нападут они скоро. Очень скоро.

В отеле его встретила бледная мадам Шамо, под глазами которой синели огромные круги.

– Льюиса здесь нет, – устало сообщила она. – Уехал сегодня утром, вопреки приказам доктора Пула. Перед отъездом он походил на одержимого. Приказал оседлать коня и ускакал в очередную спасательную экспедицию.

– Но он ранен! – воскликнул потрясенный сэр Уильям. Мадам Шамо пожала плечами.

– Знаю… но он не захотел никого слушать. Даже моего мужа.

Сэр Уильям тяжело оперся на трость.

– Вся округа кишит «боксерами», – глухо сказал он. – Ему не вернуться живым.

Он повернулся и, сгорбившись, медленно побрел к носилкам.

В западной части Татарского города стояли оглушительный шум и гомон. Владельцы лавок сворачивали торговлю, поспешно бросая товары в ручные тележки. Все страшно торопились. Даже китаянки с их изуродованными бинтами неестественно маленькими ножками старались быстрее ступать по утоптанной земле.

Оливия сильнее прижала к груди соломенную корзинку, изо всех сил стараясь не упасть под ноги бегущих. Она почти у цели. Оказавшись в миссии, она, вне всякого сомнения, будет слишком занята, чтобы думать о Льюисе.

Она нырнула в просвет между караваном грязных верблюдов и плешивым перегруженным осликом. При мысли о Льюисе боль острым кинжалом вонзилась в сердце. Может, хоть иногда до нее дойдут слухи о нем? Что он сейчас делает? Не грозит ли ему опасность?

Несмотря на всю решимость, она не смогла сдержать слез.

– О, Льюис, – прошептала она, оцепенев среди всеобщей суматохи, – я так тебя люблю!

Маленький жилистый китаец с тяжелой корзиной толкнул ее. Мимо прогрохотала тележка. Она снова пустилась в путь, вытирая слезы, зная, что не имеет права на такую роскошь, как рыдания.

Сестры в миссии приветствовали ее с распростертыми объятиями. В здании ютились сотни беженцев. Плакали изможденные, голодные дети. Лежали больные, измученные долгим путешествием туда, где, как они считали, обретут безопасность.

– Что происходит? – спросила сестра Анжелика, переступая через чьи-то жалкие пожитки: кастрюля, сковорода и несколько мешков драгоценного риса. – Вот уже два дня, как новости перестали приходить.

– Прибыл отряд военных. Но очень небольшой, – сообщила Оливия.

– Сколько их?

От усталости и недосыпания кожа Оливии была такой прозрачной, что сквозь нее просвечивали кровеносные сосуды.

– Немногим более трех сотен.

Маленькая, похожая на птичку женщина сокрушенно покачала головой.

– Вы правы. Этого недостаточно. Может, прибудет новое подкрепление?

– Не знаю, – честно ответила Оливия. – «Боксеры» отсекли нас от связи с внешним миром. Телеграфные линии уничтожены. Как и железные дороги.

– А теперь они подступили к воротам города, – закончила за нее сестра Анжелика. – Что ж, будь что будет. Нужно надеяться на Господа нашего.

Она отвела Оливию в маленькую комнату без окон, когда-то бывшую чуланом. На полулежал узкий тюфяк.

– Боюсь, это все, что я могу вам предложить. Лань Куй будет спать рядом. Она обрадуется вашему приходу.

Оливия опустила свою корзинку.

– Что нужно сделать в первую очередь, сестра Анжелика?

– Помогите детям. Большинство больны, и все перепуганы.

Монахиня положила изящную ладонь на плечо Оливии.

– Спасибо за то, что пришли, дорогое дитя. Лишние руки нам не помешают.

В последующие дни Оливия не раз поражалась удивительной силе духа сестер. Почти все они были немолоды и очень устали. И все же держались стоически, принимая каждого, кто нуждался в убежище, делясь с ними скудными запасами еды.

Она резала простыни и скатывала в бинты, когда один из китайских христиан принес весть, что трибуны на европейском ипподроме сожжены дотла.

– Значит, совсем скоро «боксеры» взломают ворота, – встревожилась сестра Анжелика. – Я рассчитывала, что к этому времени нам пришлют защитников. Хотя бы маленький отряд стражников.

Оливия отложила скатанный бинт.

– Если они не придут сейчас, сомневаюсь, что появятся вообще, – тихо ответила она. – Те, что уже прибыли, должны охранять посольства.

– В таком случае мы должны идти к ним, – решила сестра Анжелика. – Детей нужно провести в посольский квартал, пока еще не поздно.