Литмир - Электронная Библиотека

Касваллон с усмешкой взъерошил мальчику волосы.

— Я тебя не ругаю. Это, как я сказал, всего лишь урок.

Все утро, пока они шли по горным тропам, Гаэлен слушал и запоминал истории из клановой жизни. Он узнал о походе Фарленов на остров Валлон, о таинственных Вратах, о том, как клан пришел в горы. Узнал, что в кланах нет королей, но во время войны избирается один верховный правитель, подобный легендарному Железнорукому. Однако больше всего узнал он о самом Касваллоне. Тот рассказывал красноречиво, с мягким юмором, и судил обо всем уверенно. В своем приемном отце Гаэлен разглядел бесконечно терпеливого и понимающего человека, который любил горный край и народ этого края, не обладая суровой неприступностью первого и бурными страстями второго.

Ближе к вечеру они пришли в сосновый бор, где стоял высокий утес. Гаэлен хотел сказать что-то, но Касваллон сделал ему знак молчать. Ветер гудел в кронах, в сухом подлеске шуршали маленькие зверьки, но в эти звуки вплетался порой какой-то писк, похожий на отдаленное эхо.

Касваллон, раздвигая ветки, вывел мальчика на поляну, и там, у входа в пещеру, они увидели сцену смертельной схватки. Мертвый барс лежал, сцепившись с огромной, тоже мертвой собакой, подобных которой Гаэлен еще ни разу не видывал. Ее челюсти сомкнулись на горле барса, тот же в предсмертных судорогах распорол ей задними ногами живот. Животные уже начали разлагаться, брюхо барса раздулось от газов.

— Что это за собака такая? — спросил Гаэлен.

— Самая лучшая боевая порода. Это Набара. Она принадлежала Камбилу, фарленскому лорду-ловчему, но убежала в горы за день до того, как ее собрались убить.

Гаэлен подошел поближе:

— Челюсти будь здоров, и сама здоровенная. Страшная зверюга.

— Теперь таких мало осталось, не знаю уж почему. Потому, наверное, что мы больше не воюем, как в старину воевали. Но звери и вправду страшные. Эта, как видишь, даже с барсом управилась.

Из пещеры снова донесся писк.

— Там у нее щенки, потому она и сражалась, не щадя жизни. Но ее гибель им пользы не принесла.

— Ты хочешь убить их?

— Да.

— Почему?

— Она прожила в горах больше года. С кем она тут могла спариться? Только с волком. Впрочем, сейчас поглядим.

Они осторожно заползли в низкое устье. Пещера загибалась вправо — там, в щели, собака и оставила свой помет. Пятеро щенков лежали, не двигаясь, шестой пытался встать на дрожащие лапки. Касваллон взял его и передал Гаэлену. Остальные все были мертвы.

Выбравшись снова на солнце, Касваллон сунул черно-серый комочек себе за пазуху.

— Разведи костер, Гаэлен. Посмотрим, стоит ли нам спасать этого зверя.

Гаэлен сложил камни в кружок, приготовил растопку, высек кинжалом искру из кремня. Раздув огонек, он стал добавлять сперва тонкие прутики, потом ветки потолще. Касваллон достал из котомки полоски вяленого мяса, которым Мэг снабдила их на дорогу.

— Нам нужен котелок, чтобы суп сварить. Сейчас научу тебя еще кое-чему. Отдери вон оттуда кусок коры подлинней.

К удивлению Гаэлена, Касваллон скрутил из коры что-то вроде глубокой чаши, налил туда воду из фляжки и поставил сосуд на огонь.

— Она ведь сгорит сейчас, — сказал Гаэлен. — Это ж дерево.

— Не сгорит, пока в ней есть вода и огонь горит ниже уровня жидкости. — Касваллон нарезал мясо кусочками и кинул в свою манерку.

Вскоре вода закипела. Касваллон помешивал суп кинжалом, а Гаэлен гладил черную мордочку щенка, которую тот высунул из-за пазухи горца.

Когда солнце село в красные облака и зажгло горы медью, Касваллон велел снять котелок с огня и поставить студить. Пока они ждали, Касваллон посадил щенка на колени и стал жевать полоску говядины.

— Дай ему тоже, — попросил Гаэлен. — Он же голоден.

— Я для него и стараюсь. Готовлю жвачку, как сделала бы его мать.

Касваллон вынул изо рта прожеванное мясо и дал щенку. Тот высунул язычок, сморщил нос, попробовал и уронил голову на руку Касваллона.

— Все равно жестковато, — сказал горец. — Но видишь, какие у него лапы? Большой вырастет. На, подержи.

Щенок заскулил было, но успокоился, когда Гаэлен стал его гладить.

— Наполовину волк, как я и думал. Но в нем и от собаки достаточно, а значит, поддается выучке. Хочешь оставить его себе?

Гаэлен поднял щенка высоко, заглянул в его карие глазки. Этот песик был сиротой, как и он, и тоже боролся за жизнь.

— Он дитя гор, и я усыновляю его. Я ведь имею на это право?

— Имеешь, — строго сказал Касваллон, — но сначала надо, чтобы он выжил.

Когда суп стал чуть теплым, он передал котелок Гаэлену.

— Окуни туда мизинец и дай ему облизать. Он еще слишком мал, иначе его не накормишь.

Гаэлен так и сделал. Песик снова сморщил нос, понюхал и начал лизать. Гаэлен кормил его, пока тот не уснул у него на руках.

— Думаешь, он будет жить?

— Не знаю. Завтра еще что-нибудь сообразим.

— Хоть бы выжил.

— Надежда сродни молитве — глядишь, твое желание и исполнится. Посиди тут, я скоро. — Касваллон ушел в лес.

Солнце давно зашло, но луна стояла высоко и светила ярко. Гаэлен сидел, прислонившись к дереву, и смотрел на мерцающие угли костра. Такой жизни, такого мира он никогда прежде не знал. Щенок закопошился во сне, и Гаэлен рассеянно погладил его. Горы чернели на небе, как зубчатая стена, способная заслонить от всего плохого, что есть на свете.

Касваллон вернулся, сел рядом.

— Небольшое затруднение, Гаэлен. Я еще днем заметил на опушке чьи-то следы, но отвлекся, пока мы искали щенка. Сейчас я прошел до мягкой земли, где отпечатки видны лучше. Эти люди ходят в подбитых гвоздями сапогах, а не в мягких постолах, как все горцы.

— Кто же они?

— Аэниры. Здесь, в наших горах.

Утром Гаэлен опять покормил щенка супом, разогрев остатки на тлеющих углях костра. Ужас, который он испытал ночью, успел остыть и не мешал мыслить ясно.

— Сколько их всего? — спросил он.

— Человек двадцать. Думаю, это просто разведчики, но и они могут натворить бед, поскольку идут в глубину фарленских земель. Будем держаться настороже, избегая открытых мест. Ты только не бойся: это мои горы, врасплох нас никто не застанет.

— А я и не боюсь больше, — сказал Гаэлен, глядя Касваллону прямо в глаза. — Это ночью я трясся, а днем готов ко всему.

— Вот и хорошо. — Касваллон взял свой посох, взвалил на плечи котомку. — Давай выбросим аэниров из головы, и я покажу тебе одно чудо.

— Какое?

— Имей терпение. Скоро сам увидишь.

Гаэлен взял щенка, и они зашагали на запад.

Все утро они то поднимались по склону, то спускались в зеленые долины. Наконец за песчаниковыми утесами перевала до них донесся рокот, подобный отдаленному грому.

— Это зверь так рычит? — заволновался Гаэлен.

— Нет, хотя предания говорят иначе. Сейчас ты увидишь место, где зародилось множество мифов. Один из них гласит, что Атафосс — радужный мост к жилищу богов.

Гром нарастал внизу, справа от них. Спустившись боком по осыпи на край каменного карниза, Касваллон снял котомку, поманил Гаэлена к себе — и тот понял, что никогда не забудет мгновения, когда увидел Атафосский водопад во всей его грозной красе.

Три широкие струи, разделенные двумя утесами, падали с трехсотфутовой вышины в промежуточный пруд и там сливались в один могучий водопад, чей рев покрывал все прочие звуки. От солнца, отраженного черным базальтом, в потоке играли радуги. Одна из них обвивала водопад и высокой аркой уходила куда-то в небо. В ширину Атафосс занимал целых полмили. Гаэлен, раскрыв рот, смотрел на радужный мост, о котором слыхал еще в Атерисе.

Касваллон говорил что-то, воздев руки к небу, но Атафосс его заглушал.

— Пошли, — прокричал он и увел Гаэлена наверх, за скалу.

Там он показал на островок в середине озера. По виду тот походил на слезу, на нем рос густой лес, в высоких скалах виднелись пещеры.

— Валлон, — сказал горец. — Там и находятся волшебные Врата, через которые прошли Фарлены много веков назад. Было это зимой, когда озеро замерзает, и мы шли прямо по льду.

9
{"b":"99638","o":1}