Кризис и отъезд
Когда я вошёл в квартиру к Гале, то застал там и Элика с Ниной. Галка, зная о моём приезде, позвала их для компании. Все, конечно же, узнали, что я - молодожён, и шутливо издевались надо мной. Элик, видимо, уже успел побывать с Ниной на своей конспиративной квартире, так как сидел спокойно, не 'чудил' и даже периодически всхрапывал. Но водку пил как все. Нинка возбудилась, стала теребить своего 'бой-френда', но тот признаков мужской активности не подавал. Нинка переключилась на меня, и вместе с Галкой они порядком замучили меня своими ласками и поцелуйчиками. Элик вышел в туалет и что-то долго не возвращался. Мы стали искать его, а Нинка даже внимательно заглядывала в унитаз, как будто он мог там спрятаться. Потом заметили, что нет его пальто и кепки - Элик 'смылся'.
Мы выпили ещё, и мои мощные подруги потащили меня 'у койку'. Койка была двухспальная, но и она показалась малой для такой компании, где мастер по штанге был самым миниатюрным её 'членом' (простите за каламбур!). Я был игрушкой в руках моих милых толстушек, и надо сказать, мне очень это нравилось. Надо было только расслабиться и получать максимум удовольствия, что я и делал.
Никакого притворства, никаких игр в любовь, верность и прочих химер. Всем всё ясно, все получают друг от друга только то, что хочется в данный момент. Никаких мыслей о прошлом и будущем - только о прекрасном текущем моменте, как у наших 'братьев меньших'. Я имею в виду слонов, бегемотов, тигров, моржей и других милых 'меньших' братьев, которые живут лишь сегодняшним днём.
Среди ночи я проснулся с сильной головной болью. С трудом перелез через кого-то из моих подруг, лежавших от меня по обе стороны, подошёл к столу в поисках оставшейся водки. Но остатков не было. Разбудив Галку, я пожаловался ей на головную боль и попросил что-нибудь выпить. У неё оказалось грамм двести медицинского спирта, который я и выпил прямо из бутылки. И странно - при этом не почувствовал крепости спирта, он не обжёг мне рта. Хочу предупредить - если у вас случится что-нибудь подобное, знайте - это плохой признак. Наступит белая горячка, или случится ещё какая-нибудь гадость!
Я забылся и заснул в своём мягком 'ущелье'. А утром проснулся от работающей бетономешалки в голове. Не взаправдошней, конечно, а полной её аналогии - мне чем-то энергично перемешивали мозги. Кроме того, я в постели обнаружил чью-то 'лишнюю' руку. Рука лежала между мной и Галкой и никому из нас не принадлежала. Галка отказалась от неё, сказав, что руки у неё на месте, а я не ощущал её своей. Оказалось, что всё-таки эта 'мёртвая' рука была приделана к моему правому плечу, но я, ни поднять её, ни пошевелить пальцами не мог. Более того, я стал щипать её левой рукой и не чувствовал боли. Прикосновение чувствовал, а боли - нет!
Хорошо, что ни я, ни мои дамы понятия не имели об инсультах, а то я бы умер от страха. Они безуспешно массировали мне руку, думая, что я отлежал её. Потом, как гомеопаты рассудили, что лечить надо 'подобное подобным', разыскали-таки и налили мне водки. Я залпом выпил её, и перед моими глазами тут же замелькали окна. Они двоились и снова сходились вместе, голова закружилась и я, потеряв сознание, свалился на пол.
Нашел себя я уже лежащим поперёк постели. Рука оставалась прежней, но мне ещё слегка свело губы набок и затруднило речь. Я стал похож на какого-нибудь члена тогдашнего Политбюро, больше всего, пожалуй, на Громыко. Меня оставили отдыхать на кровати. Нинка, пожелав мне поскорее поправляться, собралась и ушла на работу. Галка же решила на работу не ходить, а присмотреть за мной. От скорой помощи я решительно отказался - могли забрать в больницу, а назавтра у меня лекция. К тому же, как я потом всё объяснил бы Оле.
Я полежал, попил аспирину, с головой стало легче. В середине дня Галка прилегла ко мне, и мы исполнили свой долг 'по-ежовому'. Что, вы не знаете, как это делают ёжики? Знатоки говорят, что делают они это 'очень-очень осторожно', чтобы не поколоть друг друга иголками. Но у нас была другая причина осторожничать - моя болезнь.
А вечером Галя, как заботливая жена, проводила меня на Курский вокзал и посадила в поезд. Полка, как назло, попалась верхняя, но я с ней справился. В Курске я не застал дома Тамары, она ещё 'гуляла' в Киеве. Выпив чаю, побрёл в институт, не понимая, как я буду писать на доске мелом - рука была 'чужой'. По дороге, на бывшей улице Троцкого, я зашёл в Обкомовскую поликлинику. Я, как 'номенклатурный работник', был приписан именно к элитным поликлинике и больнице, это спасло мне жизнь. В обычных поликлиниках были очереди, запись за неделю, безразличие к людям, и я бы подох, как бродячий пёс. Слава Партии родной, она ещё раз выручила меня, на сей раз своей медпомощью.
Без всякой очереди я зашёл к невропатологу и, извиняясь, что беспокою по пустякам, пожаловался на руку, которая не работает. А у меня, дескать, через час лекции, писать на доске надо. Укольчик бы какой-нибудь, чтобы рука заработала:
Врачиха быстро проверила мне руку, чиркнула по коже там-сям, и взволнованно заявила мне, что срочно кладёт меня в стационар. Этого я не ожидал - ведь я ещё хожу сам! Я, вскочив со стула, заявил, что тогда я просто уйду на лекцию, и буду писать левой рукой. От волнения кровь бросила мне в голову, и я зашатался.
- Хорошо, - неожиданно согласилась врачиха, - тогда я сделаю вам укольчик, как вы хотели, и отпущу вас на лекцию!
Она позвала медсестру, та чрезвычайно внимательно и ласково отнеслась ко мне, и сделала укол в руку. И предложила отдохнуть минутку.
Но через минутку я уже не мог двинуть не то что рукой, но и ногой. Язык еле ворочался во рту - я был полностью обездвижен, как несколько лет назад во время приступа белой горячки.
- Аминазин? - косноязычно спросил я врачиху, и она поддакнула:
- Аминазин, аминазин! А вам что, кофеинчику хотелось?
Пришли санитары с носилками, взвалили меня на них и отнесли в стационар, который был рядом, не выходя на улицу. Нет, в СССР жить было можно, если только ты - номенклатурный работник!
Я только продиктовал врачу номер телефона Медведева, чтобы она немедленно позвонила бы ему. Надо успеть подменить меня на лекции - поток 250 человек всё-таки! Разбегутся - так топот будет на весь институт! И сообщить Тамаре, чтобы не искала меня по моргам.
В палате мне сделали ещё пару уколов. Помню только, что подушка и матрас стали такими тёплыми и мягкими, словно лежал я на облаке. Блаженное состояние охватило меня, и я забылся. Если я пробуждался, мне снова делали укол, и я опять впадал в блаженство. Вот какие уколы, оказывается, делают партийным начальникам!
Пришёл в себя я только наутро следующего дня. Надо мной стоял врач - пожилой человек с суровым выражением лица. Первое, чем я поинтересовался, было то, как я ходил в туалет, если не поднимался с постели. Врач указал мне на 'утку' под моей кроватью, и я прикусил язык. Довели мастера спорта до утки! Врач 'чиркал' меня по телу. Стукал молотком, и, наконец, сказал:
- Я знаю, что вы профессор и доктор наук. Поэтому я надеюсь, что вы поймёте меня. У вас инсульт, хорошо, если ишемический, мы пока не знаем, есть ли гематома в мозге. Инсульт в левой части мозга, я полагаю, лучше, чем в правой, но вообще - это тоже плохо. Пока прямой угрозы жизни нет, но кто знает, что будет дальше. Кстати, извините, но вы лежите на койке, с которой до вас унесли в морг молодого - тридцати семи лет, человека с таким же инсультом, что и у вас. Говорю, чтобы вы были критичными к своему состоянию!
Старый садист ушёл, и я впервые ощутил прямую угрозу жизни. Когда вешался - этого почему-то не ощущалось. А сейчас панически хотелось жить, когда впереди столько дел, столько нового - Москва, новая работа, новая жена! И если выживу, но стану инвалидом, буду ли я нужен новой работе и новой жене?
- Нет, решил я, - этого не будет, потому, что этого не будет никогда! - повторил я про себя этот идиотский, но очень убедительный довод. - Шалишь, не сдамся, не на того напали! - чуть ли не вслух сказал я. И начал мобилизовывать себя, как перед решающим третьим подходом к штанге, когда в двух первых подходах - нули. Хорошо спортсменам - постоянно мобилизуешь себя и привыкаешь к этому состоянию. А как быть хилякам - не спортсменам? 'Если хилый - сразу в гроб!' - как пел Высоцкий.
