Элик был очень рад видеть меня. У него, видите ли, сегодня не хватало партнёра по его сексуальным баловствам. Я дал согласие, Элик тут же позвонил, куда следует, и мы ушли. И я с удовольствием завалился с ним на его конспиративную квартиру. Не успели мы и 'приложиться' к бутылке, как в квартиру позвонили, и радостный Элик впустил: сразу двух женщин. Рослые, в теле, как сейчас называют 'тёлки', слегка поддатые, они ввалились в квартиру, принеся с собой запах духов и праздничную атмосферу.
Между тостами я спросил-таки на ушко Элика, что это означает, когда их две? Он очумело поглядел на меня и ответил, что это означает - каждому - своё, или, правильнее, каждому - своя. Я, будучи педантом, всё-таки переспросил, что если так, то которая из них - моя?
- Выбирай! - бросил мне Элик и занялся разливанием вина.
Выбирать не пришлось, так как меня самого выбрали. Одна из дам, представившаяся Галей, села на софу рядом со мной и предложила выпить на брудершафт. Я не заставил себя уговаривать и, в очередной раз, вспомнил проверенный мопассановский способ. Галя аж завизжала от восторга - оказывается, она не читала Мопассана. Пришлось пить на брудершафт и со второй дамой - Ниной.
Элик же способа этого не признавал - если уж в рот попало вино, то расставаться с ним - грех!
Первую ночь мы переспали вчетвером у Элика, а на следующий день Галя забрала меня к себе на квартиру. Я поначалу подумал, что это какие-нибудь 'девушки по вызову', а они оказались обычными 'порядочными' незамужними женщинами, инженерами, сотрудницами Элика.
Мы с Галей - роскошной блондинкой, почти 'Купчихой' Кустодиева, прекрасно сошлись во вкусах. Более того, она меня даже кое-чему научила в благодарность за мой мопассановский поцелуй. Так сказать, 'в порядке обмена передовым опытом', что было актуально в то социалистическое время. Галя пригласила меня заезжать к ней и впредь.
Закончились праздники, и я с тяжёлым сердцем поехал в Курск. Тамары я не застал дома. Зашёл к ней на работу, она была рада мне, сожалела, что устроила 'обструкцию' перед отъездом. За праздники она поняла, что жизнь одна, и нечего её портить. Камень свалился с моей души, но ненадолго. Тамара знала, что двадцать седьмого - регистрация, и я ожидал к этому времени новых 'концертов'. И они выразились в том, что Тамара взяла недельный отпуск, как раз на время моей поездки в Москву, и отправилась в Киев.
Она заранее созвонилась со своим бывшим любовником, который там жил, и направилась к нему. Я знал о существовании такового, и, отправляясь в Киев, Тамара открыто заявила мне об этом. Дескать, если тебе можно жениться, то почему мне нельзя немного 'пофлиртовать'?
У меня опять голова пошла кругом, от всех навалившихся на меня проблем. Я всё воспринимал всерьёз, и это было большой нагрузкой на мою 'буйную головушку'. А она (головушка) оказалась неготовой к таким перегрузкам, тем более в условиях моей жёсткой диеты.
Что ж, выехал я в Москву, встретился с Олей, которая, как оказалось, ещё была не готова исполнять свой супружеский долг. Или в диспансере издевались над ней, или она действительно не выдержала теста на 'провокацию'. Зато она приобрела длинное свадебное платье, почему-то зелёного цвета, лаковые туфли на каблуках и обручальные кольца с 'алмазной гранью'. Оля совершенно не умела носить платье и туфли на каблуках - она постоянно путалась в платье и спотыкалась на каблуках, тихо матюгаясь при этом.
К нам подъехал на такси Моня, а в ЗАГСе уже ждали нас Алик и подруга Оли - Зоя, свидетельница со стороны невесты. Моим свидетелем был Алик, так как Моня наотрез отказался от такой роли. Он счёл её аморальной - вот ещё моралист выискался - Жан Жак Руссо карайларского разлива!
Нас в темпе и весело зарегистрировали, сфотографировали, напоили шампанским, попотчевали Мендельсонами. А оттуда мы уже на двух такси поехали в ресторан 'Седьмое небо' на Останкинской башне, где Моня и Алик, оказывается, зарезервировали места.
- Предупредили бы меня, черти, - возмутился я, - а вдруг я денег с собой не взял!
- Ничего, богатенький Буратино, - успокоили меня 'черти', - мы бы тебе одолжили!
К сожалению, была облачность, и панорама Москвы не была видна. Сидели в круглом зале, как в самолёте - ярко светило Солнце, а внизу были облака. Солнце как-то нереально быстро двигалось вокруг нас, а это, оказывается, зал сам вращался на башне, как на оси.
Выпили шампанского за 'советскую семью образцовую' и вскоре спустились. Время пребывания там было регламентировано. Выйдя из ресторана, пошли на квартиру Оли и там продолжили свадебную пьянку.
Зоя, красивая, но наивная девушка, подруга по 'художественному цеху', всё приговаривала Оле: 'Как я тебе завидую!'. Я даже заметил Зое: 'А где ты сама-то раньше была?', за что Оля сердито оборвала нас.
Настало время провожать гостей. Алик и Зоя, поцеловав нас, вышли из квартиры, а подвыпивший Моня всё не уходил. Он как-то глупо стоял у двери и моргал мокрыми глазами. Оля выталкивала его за дверь, а он пассивно сопротивлялся. Я предложил ему остаться, но разъярённая Оля уже грубо вытолкала его вон.
- Этого только сейчас не хватало! - в сердцах сказала она.
Мы остались вдвоём и снова сели за стол. Оля смотрела на меня грустным долгим взглядом ребёнка, которому из-за ангины не позволяют есть мороженого. А это 'мороженое' сидит рядом за столом и издевательски посмеивается.
Я, шутя, рассказал Оле анекдот про комедию, драму и трагедию:
'Комедия - есть кого, есть чем, да негде!
Драма - есть где, есть чем, да некого!
Трагедия - есть кого, есть где, да нечем!'
- Так вот у нас, выходит - трагедия! - патетически заключил я.
Оля вскочила, ударила кулаком по столу и риторически вопросила:
- Неужели так ничего и нельзя сделать?!
Я залез в карман, медленно достал из него блестящий пакетик и поводил им перед носом у Оли.
- Что это? - недоумённо спросила Оля.
Оказывается, она даже никогда не видела наших маленьких резиновых защитников. Слышала, что есть такие, но не использовала и даже в руках не держала их. А ведь они могли бы оградить Олю от постигших её, мягко выражаясь, неприятностей.
- Пардон, а как же ты предохранялась от беременности всю свою активную половую жизнь? - удивился я.
- Не такую уж и активную, - обиделась Оля, - я не предохранялась никак. Просто не беременела, и всё!
Я аж протрезвел от наивности теперь уже моей жены. Так она могла родить от кого угодно, да и может сделать это сейчас от Мони, и мало с кем ещё её потянет переспать. А я буду официальным отцом этому ребёнку! Надо как-то срочно учить её уму-разуму, а не то 'подзалететь' могу и я сам.
'Резиновый друг' выручил нас, но не на сто процентов. Олю раздражали все эти лишние, с её точки зрения, манипуляции, и удовольствия от такого 'разделённого' общения она не получила.
- Дитя природы, - думал я, - и это в Москве в конце двадцатого века! А ещё француженка!
В следующие дни мы занимались вопросами моей прописки у Оли в комнате, и я побывал ещё раз на месте своей будущей работы. Подтвердил, что прямо со второго января смогу приступить к занятиям (второе января был тогда рабочим днём; хорошо, что хоть первый день года стал уже выходным!). Трудностей ни с первым, ни со вторым вопросом не возникло.
А проблема, причем, как оказалось, роковая, была в том, что мне захотелось встретиться с моей 'купчихой' Галкой. Олю-то и в койке не было видно, а тут - так много хорошего! Ну и придумал я легенду о том, что по работе мне нужно заехать на Серпуховской автозавод (тот, который выпускал мотоколяски). А оттуда уже в Курск, тем более, что это по дороге.
Оля проводила меня на электричку; я обещал заехать ещё пару раз в декабре и уехал. А по дороге вышел в Текстильщиках, благо Галка жила неподалёку - в Кузьминках. Конечно же, я предварительно созвонился и договорился с ней.
Шёл последний день ноября. Моросил дождь, но я был весел и доволен жизнью. Всё, намеченное планом, я выполнил, да ещё изыскал возможность и гульнуть! Ничто не предвещало драмы, которая чуть не стала трагедией.
