- Милости прошу, милости прошу!
Я успел прочесть на табличке, что ректора зовут Абрам Семёнович Рубинштейн. Это несколько озадачило меня - впервые мне встретился ректор российского вуза - явный и не закамуфлированный еврей. Дело было при Брежневе, и еврей - на такой высокой административной и педагогической должности - это что-то новое и необыкновенное.
Я показал Абраму Семёновичу мой фолиант, который он перелистал с большим интересом.
- Да это сплошная теоретическая механика! - заметил он, - знаете, - он почему-то перешёл почти на шёпот, - сейчас у меня кафедрой теоретической механики заведует человек вообще без учёной степени, он оформлен по приказу (мне это было знакомо!). Пол годика ознакомьтесь с педагогической работой на кафедре в должности доцента, - ведь вы никогда не работали в вузах, - а там - на заведующего! У нас в Тольятти всё быстро! - улыбнулся 'дядя Абраша', как я его сразу прозвал про себя. - Квартиру дадим возле соснового бора, в километре - пляж на Волге, в десяти минутах хода - институт! Зарплата хорошая, по НИСу можете подрабатывать - четыреста рублей, как минимум! Милости прошу!
Ректор забронировал номер в гостинице, выделил мне автомобиль и приказал водителю показать мне город. Наутро была назначена новая встреча, где я должен был сделать окончательный выбор.
Водитель первым делом свозил меня на пляж. Прекрасный песчаный пляж на Жигулёвском водохранилище - 'Жигулёвское море'. На той стороне живописные горы - Жигули. По пляжу бродят прекраснотелые загорелые блондинки-волжанки, от взгляда на которых вскипает кровь южанина. Затем стройплощадка нового автозавода. Огромная территория, где сотни копров забивают в песок железобетонные сваи. Здесь будет завод-гигант!
И напоследок - институтские жилые дома, белокаменные девятиэтажки на самой опушке соснового бора. Сосны - хоть сейчас на мачты - прямые и высокие!
Показав все эти прелести Тольятти, водитель завёз меня в гостиницу, где я без волокиты оформился в забронированный прекрасный номер. Я выпил заготовленный портвейн, закусил фруктами и принял горячую ванну. Из крана шла горячая вода - это тебе не Тбилиси, где и холодной-то не дождёшься!
Утром я с удовольствием написал заявление с просьбой допустить меня к конкурсу на замещение вакантной должности доцента по кафедре 'Теоретическая механика'. Представил копию диплома кандидата наук.
- С характеристикой заминка: - витиевато начал я, но 'дядя Абраша' перебил меня. - Не беспокойтесь, я всё понимаю! Ну, кто захочет, чтобы от него уходил хороший сотрудник - вот и не дают характеристику, - вздохнул ректор, - поэтому мы принимаем документы и без этого.
Ректор с интересом рассмотрел мой паспорт, нашёл место, где фигурирует знаменитый 'пятый пункт', и облегчённо вздохнул: 'Слава богу!' Заметив мой интерес, он продолжил:
- Слава богу, что вы не еврей, а ведь внешне так похожи! За каждого нового еврея мне делают кровопускание в Горкоме Партии. Устроили здесь синагогу, говорят! Действительно, у нас перебор евреев, а ведь на всё есть свои квоты. И чего они только сбегаются сюда - ума не приложу, может потому, что ректор - еврей? И 'дядя Абраша' хитро улыбнулся мне, даже подмигнув:
Мы расстались почти по-дружески. Ректор обещал немедленно сообщить телеграммой результаты конкурса.
- Милости прошу, милости прошу! - с этими словами он проводил меня до двери, энергично пожимая мне обе руки.
А в сентябре мне пришла телеграмма из Тольятти: 'Вы избраны по конкурсу на вакантную должность доцента кафедры теоретической механики тчк сообщите приезд тчк проректор Подейко'.
Надо было готовиться к отъезду. Ехать решил я один, а когда получу квартиру, 'выпишу' семью. На работе сказал, что еду строить автозавод в Тольятти, чтобы не подбросили 'подлянки' в Политехнический.
Я подал заявление об увольнении с шестого октября - как раз в день моего рождения. На месяц меня имели право задержать на работе, но получилось всё иначе. Видимо, директор или Авель сообщили Трили, так как он срочно вызвал меня к себе в Президиум Академии. Я никогда не видел его таким сердитым.
- Ты что дурака валяешь, корчишь из себя обиженного! - почти кричал на меня Трили. - Прикажу, как миленькие проведут тебя по конкурсу. Чего тебе здесь не хватает? Завод захотелось строить в этой России, на колбасе и водке жить?
Я не совсем понял эту последнюю фразу - 'на колбасе и водке жить'. А здесь я что, на икре паюсной и на шампанском живу? Но я промолчал, и, улыбаясь, заметил, что решил участвовать в стройке коммунизма, и ему, Трили, как коммунисту, должно быть близко это и понятно. Трили аж рот раскрыл от моего лицемерия, но сказать ничего не решился. Мы попрощались, и я ушёл.
В последний рабочий день 6 октября я пришёл на работу ровно в 9 утра, чтобы не было повода подловить меня за опоздание. Но я не узнал отдела. В большой комнате стоял празднично накрытый стол, на котором были расставлены грузинские яства и возвышался бочонок вина. Поражённый этим событием я спросил, по какому это поводу:
- По твоему поводу! - был ответ Хвингия.
Аллочка Багдоева, много лет спустя рассказала мне, что я, посмотрев на этот стол, покачал головой и философски заметил:
- Эх, при жизни бы так!
Но я сам этой моей реплики не помню. Потом я забрал трудовую книжку и другие документы, и снова пришёл в отдел. Были тосты за мой успех, за то чтобы 'обо мне было слышно', а Хвингия пожелал, чтобы в России мой 'писк' был бы услышан, если меня надумают-таки 'давить'.
По грузинскому обычаю после поедания варёной телячьей лопатки - 'бечи', на этой плоской кости, как на доске, каждый написал своё пожелание. Я эту 'бечи' возил с собой повсюду, где пришлось жить, и часто рассматривал пожелания. Особенно понравилось мне: 'Помни Грузию - мать твою!' Кто писал, не знаю, но видимо, искренне.
Что ж, буду помнить Грузию, вовек не забуду - твою мать!
Глава 5. Тольятти, Тольятти :
Весёленькое начало
Итак, я успел унести таки ноги с грозного Кавказа, где меня могли 'задавить' так, чтобы я и пискнуть не успел. Теперь я навек не забуду Грузию (твою мать!). А в городе 'коммунистического будущего' меня, конечно же, ждали с распростертыми объятиями, с отеческой заботой ректора - 'дяди Абраши'. И романтические волжанки подбрасывали в воздух свои чепчики в ожидании кавказского донжуана!
'Размечтался, маразматик!' - пользуясь вульгарным лексиконом, констатирую я истинное положение вещей. В городе на Волге меня ждут обманы и разочарования, чуть не доведшие до суицида, предательства товарища и любимой женщины, собственные малодушие и слабость. Нет, были и приятные моменты, например, научные успехи, а особенно - любовь самой красивой и 'правильной' женщины в моей жизни. И это немалого стоит!
Итак, я уже житель Тольятти - города 'коммунистического будущего'.
- Тольятти, Тольятти, в тайге и на Арбате -
Тебя я не забуду никогда!
Это слова из гимна городу, сочинённые, кажется, сыном ректора Лёвой, моим будущим студентом-отличником и хорошим парнем. Действительно, Тольятти я не забуду никогда - почти три года, проведённые в этом городе, были ярким этапом моей жизни. Я впервые столкнулся с совершенной самостоятельностью в жизни. В Тбилиси была семья, с её мнением приходилось считаться, было много знакомых, родственников и товарищей. В конце концов, я первые лет двадцать моей жизни непрерывно прожил там, худо-бедно, но знал законы тамошней жизни, местный менталитет. В Москве рядом были мои благодетели - Фёдоров и Недорезов, уберегавшие меня от очень непродуманных поступков, была моя любимая Таня, наконец, там жил мой дядя.
А здесь - всё ново! Начиная с самого города, который частично, построен на территории бывшего Ставрополя на Волге, большей частью затопленного Жигулёвским водохранилищем. Если переплывать водохранилище на катере, то под водой, как в сказочной Винетте, были видны затопленные дома и другие постройки. Мне казалось, что я видел даже затопленную церковь.