Я представляю, как в мою спину врезается огромная дубина и бросает на идущую впереди Юрико. Та по принципу домино падает на Такэо, сбивает его с ног, и вот мы все лежим на асфальте, а над нами стоит Муцуми с испуганными глазами и пистолетом, от которого идет легкий дымок. А потом все начинают кричать. Все, кроме меня…

Еще я думаю, что старый коллекционер спокойно спит в своей кровати и даже не подозревает, что очень скоро ему дадут огромной дубиной по голове. И в эту же секунду его мозги украсят принадлежащую ему картину.

Из всех людей, живущих сейчас на земле, меньше всего я завидую двоим. Господину Рэю и себе. Похоже, для нас эта ночь складывается крайне неудачно.

Такэо толкает тяжелые ворота, и они бесшумно ползут в сторону, открывая нам проход в сад, окружающий дом. В темноте не рассмотреть, действительно ли он такой роскошный, как рассказывал Такэо. Просто черная громадина — впечатление не очень сильное.

На улице пустынно. Лишь в стороне, метрах в двадцати от нас, я различаю темный силуэт человека. Он почти сливается со стеной дома, но свет фонаря очерчивает темный контур плеча. Если не всматриваться, то ничего и не заметишь. Но я всматриваюсь. Когда тебе в спину упирается ствол пистолета, который вот-вот может выстрелить, все чувства обостряются до предела. Мне кажется, что я смогу услышать, как хрустнет сустав указательного пальца Муцуми, когда она нажмет на спусковой крючок.

Такэо тоже видит того человека. Он делает знак рукой, и силуэт исчезает. Ну, конечно, надо было догадаться, что это парень из команды Такэо. Еще один будущий самоубийца. Еще один доброволец.

Мы идем по дорожке к дому. Все в том же порядке. Дорожка не очень ровная, то и дело я ощущаю под ногой какой-нибудь вылезший кирпич. Вот тут споткнуться можно запросто. К тому же фонарей в саду господина Рэя нет, а луна скрылась за облаками. Темень такая, что я с трудом различаю Юрико, идущую в двух шагах впереди.

— Муцуми, — шепчу я. — Убери пистолет.

— Что?

— Убери пистолет.

— Еще чего!

— Ты можешь случайно выстрелить.

— Ну, и что?

Ох, как я хочу задушить ее сейчас!

— Перебудишь весь квартал, идиотка, — яростно хриплю я.

Юрико оборачивается:

— Что ты говоришь?

Этого еще не хватало. Сейчас она споткнется, я налечу на нее, Муцуми на меня — и все. Господин Рэй будет спасен. Такая цена его жизни меня не устраивает.

— Смотри под ноги, Юрико!

Муцуми сзади спрашивает:

— Что ты говоришь?

Число «пи» вычислено с точностью до 1,24 триллиона знаков после запятой. Науке известно около 4000 видов вирусов, а общее их количество, по оценкам, порядка 400 000. Клещ кусает всё, что имеет температуру тридцать семь градусов Цельсия и при этом пахнет масляной кислотой. В настоящее время существует более трехсот теорий старения.

— Ничего, — выдыхаю я. — Ничего не говорю.

Мы стоим у массивной входной двери.

Такэо шепчет:

— Его спальня на втором этаже. Коллекция там же, в соседней комнате. Сначала заходим к нему, берем и направляемся к картинам. Муцуми, отдай мне пистолет.

Я облегченно вздыхаю, когда ствол перестает давить в спину.

— Котаро, надеюсь, ты не будешь вести себя как дурак?

— В каком смысле?

— Юрико, ты готова умереть этой ночью в любую минуту?

— Да.

— Хорошо, я не буду вести себя, как дурак, — отвечаю я.

Будь у меня свободными руки, я, вполне возможно, прямо сейчас повел бы себя, как дурак. В такой темноте очень легко устроить неразбериху и отобрать у одного психа пистолет. Но никто не торопится снимать с меня наручники.

Вместо этого я чувствую, как ствол, еще не успевший остыть от тепла моего тела, снова упирается мне в спину. На этот раз точно между шестым и седьмым позвонками.

— Больно, — говорю я.

— Может быть и хуже, — обнадеживает меня Такэо и подталкивает вперед, к двери.

— Эй, я не знаю куда идти!

Я постигаю смысл слова «паника».

— Прямо и налево. Там лестница. Дальше подскажу, — дышит мне в ухо Такэо. От него пахнет мятной жевательной резинкой и совсем чуть-чуть туалетной водой Kenzo. — Юрико, держись рядом. Муцуми, заходи последней и закрой за собой дверь. Смотри не потеряйся. Все, пошли…

Я толкаю дверь и делаю шаг в темноту холла, которая куда темнее той темноты, что остается за спиной. В доме пахнет какими-то благовониями. Что-то вроде сандала, но к нему примешивается еще один запах, определить который я никак не могу.

Как обычно в таких ситуациях, в голову лезут самые неожиданные мысли. Я вспоминаю, что общая площадь рецепторов, реагирующих на запахи, у человека составляет пять квадратных сантиметров, а у собаки и акулы, соответственно шестьдесят пять и сто пятьдесят пять квадратных сантиметров. Дав нам развитый мозг, природа обделила во всем остальном. Скупость и расчетливость торгаша.

На лестнице я цепляюсь ногой за ступеньку и чуть не растягиваюсь во весь рост. Если бы пистолет держала Муцуми, господин Рэй был бы спасен. Такэо успевает схватить меня за шиворот и шепчет:

— Осторожнее, Котаро, я тебя чуть не пристрелил.

— Убери ты чертов пистолет! Никуда я не денусь.

— Не болтай, иди вперед. И смотри под ноги…

— Да тут ни черта не видно!

Как я хочу заорать на него сейчас! Схватить за рубашку, притянуть к себе, встряхнуть как следует и заорать в его смазливую, харизматичную рожу что-нибудь вроде: «Да пошел ты, кретин!». Не слишком оригинально, но в этот момент мне не до сочинения оригинальных текстов.

Ничего подобного я, разумеется, не делаю. У него есть пистолет, а у меня нет. Странным образом десяток металлических деталей, собранных в определенной последовательности оказывается самым весомым аргументом из всех, с которыми я когда-либо сталкивался. Поэтому я просто ставлю ногу на очередную ступеньку, ставлю ногу на очередную ступеньку, ставлю ногу на очередную ступеньку.

Наверху мы снова останавливаемся. Такэо проводит экстренное совещание психов, забравшихся в чужой дом.

— Нужно, чтобы он не заорал… — говорит Такэо.

— Ты о ком? — волнуясь, спрашиваю я. Конечно, почти наверняка речь идет о хозяине дома. Но кто знает, что может прийти в голову этому психу? Лучше уточнить.

— Не переживай. Ты прекрасно знаешь, что если сделаешь что-нибудь не так, Юрико умрет через минуту.

— Юри-тян, неужели ты не понимаешь, что он использует тебя? — шепчу я.

Юрико молчит. В темноте я не могу видеть ее лица, но чувствую, что ей на мои слова начихать. Что же этот подонок сделал? Как можно запрограммировать абсолютно нормального человека на самоубийство за какой-то месяц?

Вместо Юрико мне отвечает Такэо:

— Ты успокоишься или нет? Чего ты хочешь? Чтобы Юри умерла, ты сел в тюрьму лет на двадцать, мы с Муцуми — на пару месяцев, а этот старый педик жил и радовался? Ты на самом деле так понимаешь справедливость? Это для тебя идеальный вариант развития событий? Ну, и кто из нас псих?

Честно говоря, ответить мне нечего. Сказывается влияние лидера в коллективе. Простая мысль, что идеальный вариант развития событий — просто уйти всем вместе отсюда, оставив старика в покое, даже в голову не приходит. Никакой альтернативы перспективе, нарисованной Такэо, я не вижу. Еще меньше в ней возможности выбора.

— Значит, так, — говорит Такэо. — Муцуми, сейчас мы подойдем к двери, ведущей в его спальню. Напротив — дверь, ведущая в комнату с картинами. Вам туда. Я пойду подготовлю господина Рэя. Пистолет останется у Юрико. Юри-тян, умеешь им пользоваться?

— Нет.

— Все просто. Патрон в патроннике. С предохранителя я пистолет сниму. От тебя требуется только приставить ствол к виску и нажать на спусковой крючок. Как в кино. Видела в фильмах?

— Да.

— Справишься?

— Да, Судзуки-сенсей.

— Если наш друг Котаро вдруг вздумает выкинуть какую-нибудь глупость, смело действуй.

— Да, Судзуки-сенсей.

— Какая же ты сволочь, Такэо! — дрожащим от ярости голосом говорю я.