— Нет, капитан, он перехватывает все через главную панель там, внутри. — Скотт тронул одного из своих подчиненных. — Поднимитесь наверх в мой кабинет и притащите сюда схемы этой переборки. Если нам придется прорубаться, я не хочу по пути наткнуться на какую-нибудь цепь.

Подчиненный кивнул и убежал.

— Можете вы по крайней мере дать нам энергию от батарей для руля? — спросил Кирк. — Это не остановит нашего падения, но, по крайней мере, стабилизирует нас. У нас есть от силы девятнадцать минут, Скотти.

— Я слышал. Попытаюсь.

— Хорошо. — Кирк начал возвращаться на мостик.

«…Любимые глаза туманят слезы…»

На мостике Кирк прорычал:

— Вы можете вырубить этот шум?

— Нет, сэр, — сказала лейтенант Юхэра. — Он может напрямую использовать любую звуковую линию, у него там главные силовые панели.

— Есть одно, что он не может контролировать, — сказал Кирк. — Мистер Спок, задрайте все отсеки корабля. Если это инфекция, мы попробуем остановить ее распространение, и в то же время…

— Я понял вас, — сказал Спок.

Он привел в действие сервомеханизмы переборок между отсеками. Автоматически выпалила сирена общей тревоги, полностью заглушив Принцли. Когда она прекратилась, последовала короткая тишина. Потом голос Принцли произнес:

— Лейтенант Юхэра, это капитан Принцли. Вы прервали мою песню. Это ваша оплошность. Мороженого вам теперь не положено.

— Осталось семнадцать минут, сэр, — сказал Спок.

— Вниманию команды, — продолжил голос Принцли. — В тысячу девятьсот часов в корабельном кегельбане будет официальный бал. Весь персонал должен будет пойти на него. — Послышался пронзительный, похожий на звук волынки, смех. — По такому случаю всем членам экипажа женского пола будет выдано по одной пинте духов из корабельных запасов. Всем членам экипажа мужского пола будет повышена оплата на одну ступень в порядке компенсации. Приходите — и вы получите леденцов!

— Не было ли доклада о Сулу перед тем как вышла из строя связь? — спросил Кирк.

— Доктор Маккой держал его в лазарете под мощными транквилизаторами, — сказала лейтенант Юхэра. — С тех пор ему не стало хуже, но все анализы отрицательные… Мне показалось, что у него есть некая идея, но, прежде чем смог изложить ее, Принцли его отключил.

— Да, теперь самая неотложная проблема — Принцли.

Вошел посыльный и отдал честь.

— Сэр, привет от мистера Скотта, и у вас теперь есть обходная цепь от батарей, питающая рулевое управление. Мистер Скотт предпринимает попытку вскрыть двигательный отсек. Он говорит, что должен достичь ее в течение четырнадцати минут.

— То есть времени у нас почти не останется, — сказал Кирк. — И запуск двигателей на полную мощность займет три минуты. Привет от капитана мистеру Скотту и скажите ему, чтобы прорубался любым способом и не жалел никаких цепей, кроме главных.

— Сейчас послушайте вот что, — произнес голос Принцли. — В будущем все члены экипажа женского пола будут должны позволить своим волосам свободно спадать на плечи, а также сдержанно использовать косметику. Повторяю, женщины не должны выглядеть накрашенными.

— Сэр, — сказал Спок.

— Одну секунду. Я хочу, чтобы двое стражей безопасности присоединились к группе мистера Скотта. Принцли может быть вооружен.

— Я уже сделал это, — сказал Спок. — Сэр…

«…Широк океан и глубок…»

— Сэр, я заболел, — сказал Спок официально. — Прошу разрешения явиться в лазарет.

Кирк прижал руку ко лбу.

— Симптомы?

— Только общее недомогание, сэр. Но имея в виду…

— Да, да. Но вы не можете попасть в лазарет; все отсеки задраены.

— Тогда прошу разрешения, чтобы я был заперт в моей каюте, сэр. Я могу до нее добраться.

— Разрешение дано. Эй, кто-нибудь, найдите ему сопровождающего!

Когда Спок вышел, Кирка внезапно осенила другая тревожная мысль. А если предположить, что Маккой теперь тоже заболел, что бы это ни было? Кроме Спока и ныне покойного Тормолена он дольше всех подвергался воздействию болезнетворного начала, а Спок, возможно, был просто необычайно устойчив.

— Лейтенант Юхэра, вы можете также оставить свою консоль, в данный момент она для нас бесполезна. Найдите себе кусок телефонного кабеля и прослушивающее устройство, и идите между обшивками к той переборке, что над лазаретом. Вы сможете слышать Маккоя, хотя и не сможете говорить в ответ; привлеките его внимание и ответьте ему тюремной азбукой. Передавайте его слова мне при помощи карманного передатчика. Действуйте.

— Да, сэр.

После ее ухода Кирк остался на мостике один. Делать ему было нечего, кроме как расхаживать и смотреть на большой экран. Двенадцать минут.

Потом в заднем кармане Кирка заверещал зуммер. Он выдернул свой передатчик.

— Кирк здесь.

— Лейтенант Юхэра, сэр. Я установила контакт с доктором Маккоем. Он говорит, что полагает, что у него есть частичное решение, сэр.

— Спросите его, что он имеет ввиду под «частичным»?

Последовала мучительное ожидание, пока Юхэра, по-видимому, по буквам передавала это сообщение постукиванием по внутренней обшивке. Металл был толстым; вероятно, она пользовалась молотком, и даже так стук лишь слабо проникал сквозь него.

— Сэр, он хочет выпустить что-то — какой-то газ, сэр — в корабельную вентиляционную систему. Он говорит, что он может сделать это из лазарета и что оно распространится быстро. Он говорит, что оно подействовало на лейтенанта Сулу и, по-видимому, вылечит любого, кто болен — но он не ручается за его эффект в отношении здоровых членов экипажа.

— Это звучит как типичное для Маккоя предостережение — но спросите его, как он сам себя чувствует.

Снова долгое ожидание. Потом:

— Он говорит, что чувствовал себя очень больным, сэр, но сейчас в порядке, спасибо противоядию.

Это могло быть правдой и могло не быть. Если Маккой сам был болен, не было способа предугадать, что он действительно готовится выпустить в корабельный воздух. С другой стороны, отказ ему в разрешении не обязательно остановит его, в любом случае. Если бы только прекратилось это чертово пение! Размышлять под такой аккомпанемент было совершенно невозможно.

— Попросите его, чтобы Сулу сказал что-нибудь; посмотрим, покажется ли он вам здоровым?

Еще ожидание. Теперь оставалось только десять минут — три из которых должны будут использоваться для вывода двигателей на полную мощность. И никто не скажет, как быстро станет распространяться антидот Маккоя, или как долго ему нужно будет воздействовать.

— Сэр, он говорит, что лейтенант Сулу обессилен и он не хочет будить его, пользуясь свободой действий, предоставленной ему его полномочиями. У Маккоя была эта свобода действий, если быть точным. Но это могло быть также и коварной уловкой расстроенного ума.

— Хорошо, — тяжело сказал Кирк. — Скажите ему, пусть начинает.

— Слушаюсь, сэр.

Несущая волна Юхэры со щелчком исчезла, и Кирк положил в карман передатчик, чувствуя полную беспомощность.

Девять минут.

Потом голос Принцли запнулся. Видимо, он забыл некоторые слова своей бесконечной песни. Потом он пропустил целую строку. Он попытался продолжить, напевая «ла-ла-ла» вместо слов, но скоро это тоже замерло.

Тишина.

Кирк чувствовал удары собственного сердца и невольно прислушивался к себе. Насколько он мог судить, с ним было все в порядке, кроме головной боли, которая, как он теперь понял, была у него уже больше часа. Он быстро, широко шагнул к консоли Юхэры и вызвал двигательный отсек.

Громкоговорители со щелчком включились, и голос Принцли неуверенно произнес:

— Здесь Принцли.

— Мистер Принцли, это капитан Кирк. Где вы?

— Сэр, я… я, кажется, в отсеке двигателей. Я… покинул пост, сэр.

Кирк вздохнул с облегчением.

— Ничего. Немедленно дайте нам энергию. Затем откройте дверь и впустите главного инженера. Станьте в стороне, когда вы сделаете это, потому что он пытается ворваться с фазером на полной мощности. Вы все поняли?