— Два часа, может три, — наконец ответил он. — Двигаемся на запад.

Сонека глянул на дисплей.

— Ты знаешь, куда идешь, да?

— Примерно. Имперские силы будут сосредоточены на Дрожащих Холмах.

— Почему?

— Потому что там — место привала и они считают, что там же и находится Кабала.

— А это не так? — спросил Сонека.

Грамматикус рассмеялся.

— Пето, Кабала так же осторожна как и Астартес. Они прекрасно осведомлены о склонностях людей сначала стрелять, а потом разбираться, особенно, когда дело касается ксеносов. Они не покажутся, пока не будут уверены, что Альфа Легион здесь не за тем, чтобы уничтожить их. Ты бы стал в открытую ждать неизвестных, намерения которых неясны?

— Ну, вообще-то нет, — признал Сонека.

По наклонным скалам они спустились на ряд кубических блоков. На всем пути Джон помогал Рахсане. Время от времени он ментально тянулся к ее разуму, в попытке проследить за ее состоянием, но неудачно. Все, что он нашел — буря эмоций, шум и паника.

— Значит, Кабала держится в стороне? — уточнил Сонека.

Джон обернулся к нему.

— Место привала — всего лишь инертная структура, ряд обработанных платформ и камней, способных выдержать массу корабля Кабалы, когда они приземлятся. Альфарий показал нам данные сканирования и корабля на них не было — небольшая логическая неувязка, которую он, кажется, не заметил.

— И?

— Альфарию следовало меня послушать, — сказал Грамматикус. — Он должен был прибыть сюда вместе со мной, вместо того, чтобы высаживать здесь целую экспедицию. Я — пропуск, Пето. Я устанавливаю контакт, представляю стороны друг другу и убеждаюсь, что обе стороны чувствуют себя комфортно. Тогда они беседуют. Предполагалось, что так и будет.

— Но Альфарий слишком осторожен? — предположил Сонека.

— Именно. Ему не нравится неизвестное. Если он чего-то не знает, значит, он этому не доверяет. Он любит все контролировать.

Они поднялись на склон через облачка пара.

— С другой стороны, Кабала очень осмотрительна, когда дело касается людей, — добавил Джон. — Боюсь, у них сложилось плохое мнение о человечестве.

— Почему?

— Человечество — молодая раса, варвары в глазах других цивилизаций, но она энергична и вполне успешна. Люди захватывают галактику и делают это быстрее любой другой расы. Они процветают, подобно сорнякам и во всем находят собственную выгоду. Кабала была вынуждена признать, что человечество — серьезный игрок на галактической сцене. Они не могли больше игнорировать людей и, естественно, они видели, что грядет.

— Война, о которой ты говорил?

— Гражданская война, — кивнул Грамматикус. — Она разорвет Империум. Кабалу это не особо волнует. Важно то, что гражданская война в Империуме освободит Хаос. Сила, с которой Кабала борется с начала времен, использует ужасный конфликт человечества чтобы получить превосходство.

— Значит, они хотят предотвратить войну?

— Для этого уже слишком поздно. Они хотят, чтобы победа досталась правильной стороне.

— Давай отдохнем пару минут, — предложил Сонека. — Уксор, кажется, устала.

Рахсана выглядела очень бледной и тряслась от холода. Грамматикус усадил ее на ближайший каменный блок.

— Рахсана, любовь моя, все в порядке. Все будет хорошо.

Она подняла на него глаза.

— Кониг?

— Да, да Рахсана. Кониг. Это я.

— Кониг, — повторила она и начала пристально всматриваться в скалы.

— Ты знаешь, где прячется Кабала? — спросил Сонека.

— Да.

— Надо пойти к ним, вступить в контакт…

— Надо пойти к ним, вступить в контакт, заверить их, что Альфа Легион будет слушать, а потом я вернусь к Альфарию.

— Вернешься? — недоверчиво взглянул на него Сонека.

— И приведу сюда.

— Он может просто убить тебя, Джон.

Грамматикус пожал плечами.

— Я не волнуюсь об этом. То, что мы тут делаем очень важно. От этого зависит, какое у всех будет будущее.

— Кто из вас Франко Бун? — спросил Чайн.

Шесть геноводов Хилиада, разговаривавших на одном из пунктов техосмотра палубы повернулись и посмотрели на него. Через секунду после того, как они поняли, кто задал вопрос, на их лицах промелькнула тревога.

Чайн прибыл на «Лоудон» в черной броне Люциферов.

— Я — ответил Бун.

— Нам нужно поговорить. Подойдите сюда.

— Прошу извинить меня, сэр, но я сейчас занят. Мы готовим к высадке вторую волну. Я освобожусь через час.

Бун повернулся к остальным геноводам, и они продолжили проверять свои данные.

— Я верю, — терпеливо произнес Чайн, — что вы поняли мою инструкцию о свободном выборе, Франко Бун, но на этот раз выбора нет. Мы будем говорить. Подойдите сюда.

Бун напрягся. Его люди беспокойно наблюдали, как он повернулся и подошел к черному Люциферу.

— Что? — спросил Франко. Несмотря на свой рост, он смотрел прямо в лицо Чайну.

— Нам нужно поговорить, Франко Бун.

— Вы это уже сказали. Как насчет некоторой вежливости, сэр? Снимите свой шлем, чтобы я мог видеть ваше лицо.

— Зачем?

— Потому что так принято при разговоре.

Мгновение Чайн не двигался. Затем он поднял руки, отстегнул защелки и снял шлем. Перед глазами Франко Буна предстало его напряженное лицо.

— Спасибо, — поблагодарил Бун. — Как вас зовут? Вижу, мое имя вы уже знаете.

— Чайн, бажолур, служба безопасности.

— Чтож, Чайн, бажолур, служба безопасности, чем я сегодня могу вам помочь?

— Уделите мне немного времени, вам нужно ответить на некоторые вопросы.

Франко пожал плечами. Они начали прогулку по краю обширной палубы, минуя крики летных экипажей и грохот инструментов. Мимо них пронеслась телега автопогрузчика.

— Это сложный для нас день, бажолур, — сказал Бун, — Но вернемся к теме.

— Что вы можете сказать мне о Пето Сонеке и Гуртадо Бронци?

— О ком?

— Отвечайте на вопрос, геновод.

Бун нахмурился.

— Эти двое — одни из наиболее уважаемых гетманов Хилиада. Один высадился на Гидру Тертиус 42, другой был потерян на Нурте.

— В течении последней недели операции на Нурте, — сказал Чайн, — оба попали под подозрение в измене.

— Да, — сказал Бун, — Оба были арестованы и допрошены. Они чисты. Мы это проверили.

— Я рассматривал материалы по этому случаю, — сказал Чайн.

— Зачем? — спросил Бун, — Один из них уже пять месяцев как мертв.

— Мы получили новые данные, которые ставят под сомнение то, что они нам рассказали.

— Послушайте, Чайн…. — начал Бун и сделал паузу. — Один момент, бажолур.

Франко отошел в сторону.

— Вы! Эй вы там! — проорал он через всю палубу. — Уберите оттуда оборудование, идиоты! Он блокирует полосу обслуживания. Живее, куски дерьма. Вы знаете инструкцию. Стойте за линией транспортировки!

Люди из роты Манекенов принялись выполнять его приказ.

Бун повернулся к Люцеферу.

— На чем мы остановились? Новые данные?

— Новые данные, — кивнул Чайн.

— Какие новые данные?

— Это секретная информация. Кажется, что Пето Сонека и Гуртадо Бронци не так уж невиновны.

— Слушайте, — прорычал Бун, и посмотрел телохранителю прямо в глаза. — Лучше бы у вас были неопровержимые доказательства этого до того, как вы спустились сюда и принялись очернять репутацию двух моих лучших гетманов.

— Ах, известная лояльность Хилиада, — сказал Чайн. — Как там? Сперва рота, потом Империум? Гено важнее генов? Меня предупреждали об этом.

— Мы сами о себе заботимся, и я не уверен, что мне нравится то, что вы подразумеваете, — ответил Бун.

Чайн кивнул.

— Эти двое — шпионы, работающие на Нурте, Бун. Мы предполагали, что они были шпионами Нуртийцев. Теперь мне кажется, что они агенты Альфа Легиона.

— Гурт и Пето? Никогда!

— Почему нет?

— Я бы знал. Я знаю их обоих! — воскликнул Бун.

— Мы вычислили шпиона в рядах роты — сказал Чайн. — Он использовал имя Конига Хеникера, и работал под маской Имперского агента. Уксор Рахсана укрывала его во время операции на Нурте. Бронци и Сонека были арестованы после попытки вывезти ее из дворца. Хилиад покрывал сам себя, я прав?