Точно рассчитанным ударом Рэнд обрушил бутылку на голову часового. Тот тоже повалился без чувств.

– Отличная работа! – Флинн и Суэйлз легко спрыгнули наземь. – Суэйлз, у тебя там есть веревка, скрути-ка этих парней. А вы, Мордекай и Рэнд, наденьте их мундиры и возьмите их ружья, они нам пригодятся.

Шон побежал к Адди.

– Все в порядке, – сказал он с веселой улыбкой. – Прошло как по маслу.

– Теперь самое трудное.

– Пошли за порохом.

Еще в конюшне Шон приготовил три бомбы – наполнил консервные банки порохом, запечатал их вымоченными в парафине тряпками и снабдил фитилями.

Когда все собрались у ворот, Флинн одобрительно посмотрел на Мордекая и Рэнда, переодевшихся в форму солдат корпуса.

– Какие они у нас бравые молодцы, милочка, – сказал он Адди. – Конечно, они не такие жирные кабаны, мундиры висят на них мешком, но это мелочь, никто этого не заметит. Пошли.

Шон отпер замок ключом, взятым у часового, и приоткрыл ворота.

– Мордекай, уложи этих стражей где-нибудь в тени у стены. Затем возьми ружье и встань на карауле. Если кто появится, останови.

Остальные, крадучись вдоль стены, направились к главному входу.

– Ни к чему, чтобы нас заметили, – сказал Флинн. Наконец они подошли к двери, обитой железом, надежно укрепленной в каменной стене. Флинн задумчиво посмотрел на нее.

– Ты в самом деле веришь, что твоими банками можно ее взорвать? – спросил Суэйлз.

– Да уж, эта дверь не трухлявый пень, – пробормотал Рэнд.

– Флинн знает свое дело, – заявила Адди с уверенностью, какой на самом деле не чувствовала.

– Сперва мы попробуем простой способ, – сказал Флинн Рэнду. – Постучи в дверь и скажи, что часовым стало плохо или что они окочурились, ну… что придумаешь. Правда, по тюремному уставу дверь можно открыть только по приказу старшего офицера, но, может быть, мы сумеем одурачить их какой-нибудь выдумкой. В противном случае… – Шон взглянул на одну из своих бомб. – Фитиль у нее рассчитан на пять секунд, поэтому действуй быстро, без дураков. В нужный момент я суну ее тебе.

Флинн раскурил сигару, стряхнул пепел и с бомбой в руке прижался к двери, в которой имелось наблюдательное окошко.

– Если он не захочет тебя впускать, Рэнд, сунь эту проклятую штуку прямо ему в физиономию и сразу отскакивай.

Шон сказал Адди и Суэйлзу, чтобы они держались ближе к стене, чуть поодаль от входа. Держа в одной руке бомбу, а в другой сигару, он кивнул Рэнду, побуждая действовать.

Бледно-зеленый при лунном свете – на душе у него, вероятно, кошки скребли, – Рэнд сделал глубокий вдох и забарабанил тяжелым молотком по двери.

Несколько минут никто не отзывался. Он снова постучал. На этот раз послышался металлический скрежет. Заслонка наблюдательного окошка отодвинулась, и показалось угрюмое, с тяжелым взглядом лицо.

– Какого дьявола?

– Он валяется бесчувственный, и я никак не могу его растормошить, – затараторил Рэнд.

Тюремщик уставился на него в изумлении.

– Твой напарник?

Рэнд махнул рукой в сторону ворот.

– Ну да.

– Трентон заболел? Да не может такого быть. Он же здоров как бык. Нализался, наверное, скотина этакая.

– Да нет, он ничего не пил. Принеси ему воды и рома.

– Сам знаешь, я не могу открыть дверь.

– Но это же чрезвычайный случай.

– Не важно. Я не хочу, чтобы Каллен попотчевал меня своей «кошкой». Нет, сэр, все, что я могу, так это принести тебе бутылку рома и воду. Я передам их через окно. Потерпи немножко.

Рэнд оглянулся на Флинна и протянул руку за бомбой. Ирландец осторожно передал ее и поднес сигару к фитилю.

– Смотри, не оплошай. У тебя всего один шанс. Руки у него будут заняты, так что сунь банку прямо ему в глотку.

Рэнд заглянул в окошко.

– Он уже возвращается.

– Готово!

Рэнд действовал неловко и задел банкой за край окошка. Хуже того, чуть не уронил ее. – Вот черт!

Тяжкий вздох Флинна показался Рэнду пушечным залпом. Но он все же успел протолкнуть бомбу в окошко, прежде чем она взорвалась. От взрыва задрожали решетки на окнах, заходила ходуном земля под ногами. Вырвавшееся из окна пламя опалило брови и волосы Рэнда. Он бросился наземь и откатился от двери.

Флинн подскочил к окошку со второй дымящейся банкой в руке. На этот раз дверь поддалась, повиснув на одной петле.

Выхватив из-за пояса пистолет, Флинн крикнул: «За мной!» – и ринулся вперед.

В следующее мгновение в коридоре появились трое ошеломленных тюремщиков, и только один из них был вооружен.

– Руки вверх! – скомандовал Флинн.

Увидев перед собой дула пистолетов и ружья, тюремщики капитулировали.

Флинн схватил за шиворот одного из них – маленького, похожего на ласку человечка с острым носом и острыми зубами.

– Где остальные охранники?

– Кроме нас, никого нет. Да… еще Хиггинс. – Он осмотрелся. – Где же он? – Заметив изуродованный труп тюремщика, отброшенный взрывом далеко от двери, пробормотал: – Господи, да он похож на большой кусок говядины.

– Где Крег Мак-Дугал? – спросила Адди.

– Не знаю я никакого Мак-Дугала, – проговорил человечек.

Флинн снова схватил его за шиворот и сильно встряхнул.

– Знаешь ты его, мерзавец. Это тот, кого пороли сегодня утром.

– Он в блоке Каллена. – Тюремщик показал на стоявшего рядом с ним человека с уродливой физиономией. – Отведи их туда, Каллен.

Каллен побледнел, попятился.

– Пожалуйста, не бей меня, приятель. Конечно, я знаю Мак-Дугала, он такой славный парень… Я даже распорядился, чтобы ему втерли соль в раны. Вместо прижигания.

Зеленые глаза Адди метали молнии, ее ноздри раздувались.

– Ты что, не узнаешь этого ублюдка, Флинн? Это же он порол Крега.

– Он самый, я вижу. – Шон подошел к съежившемуся тюремщику и отвесил ему такую крепкую затрещину, что тот ударился затылком о каменную стену. – А ну-ка отведи нас к Мак-Дугалу, да побыстрее. – Он схватил Каллена за ворот и повел по коридору.

– Тише, тише… Я и так тороплюсь. Он на верхнем этаже.

Они поднялись по винтообразной лестнице, ведущей на второй этаж. По обеим сторонам коридора метались, словно звери в клетках, разбуженные шумом каторжники, наблюдавшие за происходящим из своих камер.

– Молодец, парень, что поймал эту жирную свинью! – закричал один из заключенных.

– Отдай их нам, приятель! – заорали из другой камеры. – Мы разорвем их на кусочки. Сделаем с ними то же самое, что делает этот дьявол, когда орудует своей «кошкой».

Флинн ухмыльнулся:

– А правда, почему бы и нет, а, Каллен?

– Ради Бога, пощадите, сэр. Прошу вас, как христианин христианина, – взмолился тюремщик.

– Христианин? – Флинн презрительно осклабился. – Да ты даже не знаешь значения этого слова.

– Отдайте Каллена мне, – сказала Адди, впиваясь в надсмотрщика таким взглядом, что тот задрожал.

Никто из тюремщиков и заключенных так и не узнал Аделаиду, все решили, что она – один из молодых каторжан. Увидев висящую на потолочной балке девятихвостую «кошку» Каллена, Адди сняла ее с крючка и повернулась к тюремщику. Тот с воплем отпрянул от нее.

Флинн подтолкнул Каллена в спину.

– Шагай быстрее. Не торчать же нам тут всю ночь. Крег находился в самой дальней камере, которую делил с аборигеном – его собирались повесить на рассвете. Это было первое знакомство Крега с коренным австралийцем.

Абару, сокамерник Мак-Дугала, отнюдь не являлся воплощением «благородного дикаря», как Сэм Диринг называл аборигенов, о плачевной участи которых он искренне сожалел. Аб, как он сам предпочитал себя называть, был спасен Джоном Мак-Артуром от банды пьяных грабителей, вырезавших всю его семью. Мак-Артур передал Аба на попечение супружеской пары, служившей в доме одного из его приятелей. Двадцатилетнего аборигена обучили исполнять обязанности конюха, лакея и посыльного. Однако вскоре Аб совершил непоправимую ошибку, дав пощечину одному из надсмотрщиков, который преследовал его приемную мать. К несчастью, у надсмотрщика оказалось слабое сердце, и он, перенервничав, умер от сердечного приступа. Тот же трибунал, который судил Крега, приговорил Аба к смертной казни.