Царевич с ним согласился и, потея от напряжения, погнал Уазик к месту событий. – С ума сошёл, – крикнул Валерка Бердов.

Иван не успел глазом моргнуть, как милицейский вездеход вынес его на крыльцо и затормозил у разбитого вдребезги «Мерседеса». – Вперёд, – скомандовал Царевич, выскакивая из машины и вытаскивая из кобуры пистолет.

Команду, возможно, и не услышали бы, но тут по Уазику кто-то выпустил сверху очередь из автомата, понаделав чёртову уйму дырок. К счастью, никто из пассажиров, проявивших редкостную прыть, не пострадал. Во всяком случае, Царевич отчётливо слышал за спиной и повизгивания Мишки Самоедова, ругань Бердова, и тяжёлое дыхание олигарха Василевича.

Первым, кого они обнаружили, проникнув в здание, был мафиози Костенко, с разбитым в кровь лицом, но, кажется, целый и почти невредимый, если не считать разодранного в клочья дорогого пальто. Мафиози-оборванец ругался последними словами и приседал, хотя никто вроде бы в него не стрелял. – Где лорд Базиль? – спросил у него Царевич.

– Чтоб он сдох, твой пролетарий, – огрызнулся Леонид Петрович, очумевший от всего пережитого.

Царевич собрался было попенять Киндеряю на непочтительность, но потом передумал. Не та сейчас была ситуация, чтобы считаться чинами и званиями. Голос Васьки донёсся откуда-то сбоку:

– В подвале у них ретранслятор!

После чего стрельба справа усилилась, и даже громыхнули два взрыва, наполнившие помещение дымом, штукатуркой и ещё чёрт знает чем, от чего у Царевича запершило в горле. На его чих с земли поднялся покойник и ошалело уставился на собравшихся в офисе интеллигентных людей.

– Вы не подскажете, где я нахожусь, и что здесь, собственно говоря, происходит.

Царевич, имевший опыт общения в с воскресшими из мёртвых, отнёсся к вопросу с пониманием, а вот олигарх с мафиози грохнулись в обморок, ибо не смогли безболезненно отнестись к ситуации, когда прошитый очередями и вроде бы надежно убитый киллер вновь приготовился жить. – Ничего страшного, – ласково отозвался Самоедов. – У нас здесь кино снимают, а вы в массовке. Вас случайно ударили по голове, это сейчас пройдёт.

Бывший киллер поправил шляпу и побрёл к выходу, качая головой и недоумевая, зачем он, собственно, ввязался в абсолютно ему ненужный кинематографический процесс, и что скажет по этому поводу жена Зина, которая отправила его в булочную. Царевич гражданину посочувствовал, а Мишке пригрозил кулаком. – Зачем вы их оживляете?! – вскричал очнувшийся Василевич. – Это же безумие!

Насчёт оживления олигарх был прав, кругом поднимались граждане, которые ещё минуту назад были надежно убитыми чертями, киллерами и гоблинами, а ныне, узнав, что они всего лишь массовка, обеспокоились гонорарами. Царевич, которого бывшие покойники приняли за режиссера и собрались было брать за грудки, переадресовал их к Мишке Самоедову. Мишка, не будь дурак, перевёл все стрелки на Костенко, обозвав того публично продюсером. Возмущённые граждане, число которых перевалило за пять десятков, окружили плотным кольцом растерявшегося мафиози и вполне резонно, на взгляд Царевича, стали обвинять того в том, что он обманом заставил далёких от искусства людей выполнять чёрную и опасную для здоровья работу.

– Но объясните же мне, что происходит, – вскричал вконец потерявший себя среди обилия воскресших покойников олигарх Василевич.

– Не волнуйтесь, – успокоил его Самоедов. – Это всего лишь издержки принудительной метаморфозы. Когда убивают фантомов, их реальная основа возвращается в нашу скорбную действительность. Процесс этот изучен досконально и ничем наблюдателям не грозит.

– Но позвольте, – продолжал громко негодовать Василевич – Откуда они возвращаются?

– Вероятно из-за кулис, – пожал плечами Самоедов. – Бред, – процедил сквозь зубы олигарх.

– Можно и так назвать, – кивнул головой Царевич. – Можно назвать это и кошмарным сном. Если вас убивают во сне, господин Василевич, то вы ведь спокойно просыпаетесь по утру, и не слишком удивляетесь тому, что живы. Хотя ведь знаете, что во сне вас убили. Точно так же и для этих людей пребывание в образе киллеров, гоблинов и чертей было всего лишь сном.

– Но ведь они же стреляли, они могли нас убить?

– Стреляли не они, а их фантомы, – пояснил дубоватому олигарху Царевич. – Под воздействием живой воды происходит наложение друг на друга двух миров, реального и нереального. Понимаете?

– Ничего я не понимаю, – возмутился Василевич. – А ретранслятор здесь при чём? – Ретранслятор уничтожит разницу между жизнью и сном, между реальностью и кошмаром, между действительностью и фантазией. А тот, кто владеет Золотым шлёмом, будет устанавливать законы Нового Мира.

– Вот чёрт, – только и сказал ошалевший от объяснений олигарх.

Чёрта, высочившего из-за поворота с автоматом наперевес, уложил Царевич выстрелом из пистолета Макарова, донельзя удивившись собственному профессионализму. Ещё секунда и группа мирно беседующих лиц была бы отправлена на тот свет выходцем из ада, а точнее совместным изобретением двух сукиных сынов Бердова и Самоедова.

– Он же с рогами и хвостом, – вскрикнул, хватаясь за сердце, Василевич. – А где вы видели чертей бесхвостых и безрогих? – обиделся на критику дилетанта Самоедов.

– Я их вообще прежде не видел. – Пить больше надо, – дал свою рекомендацию продвинутый художник.

В подвале здания бой ещё продолжался, но не приходилось сомневаться, что Белые Волки Вадима Гораздовича Матёрого берут верх над чертями Петра Семеновича Вельзевула. Надо отдать должное посланцам ада, сражались они до последнего издыхания, но не хватало выучки и умения обращаться с огнестрельным оружием, тем более что против них дрались истинные профессионалы, защищённые к тому же непробиваемой пулями бронёй, которой, как отметил Царевич, не было вроде бы на вооружении наших российских спецназовцев. Бронежилеты и каски Матёрый, похоже, позаимствовал из будущего.

– Ретранслятор не разбейте, – крикнул в пугающую пустоту Царевич. – Вещь дорогая, – поддержал его Василевич, которому стало жаль собственности.

Стрельба ещё продолжалась, но Царевич всё-таки спустился вниз, рискуя нарваться на пулю. Подземные сооружения хитрого особнячка ничем не уступали наземным, а качеством отделки даже их превосходили. Олигарх Василевич, лучше всех ориентировавшийся в этой части дома, показывал дорогу, Царевич шёл за ним следом, толкая дулом в бок Валерку Бердова, вздумавшего скрыться под шумок. Самоедов остался наверху, наотрез отказавшись подставлять лоб под пули. Царевич принуждать художника не стал, поскольку никакой пользы от него в бою всё равно не было. Он и писателя бросил бы там же на лестнице, но опасался предательства с его стороны.

Свернув за угол, Царевич столкнулся нос к носу с Матёрым, только что снявшим с головы свой необычного вида шлем с забралом. Тут же стоял и лорд Базиль, экипированный тоже по последнему слову бело-волчьей техники. В руках у Кляева был автомат Калашникова, ещё недавно, судя по всему, стрелявший по нечистой силе.

– Ретранслятор в наших руках, – сказал Матёрый. – А без него Золотой шлем по сути безвреден для реального мира.

– Ретранслятор Вероника и Магон могут соорудить и в другом месте, – возразил Царевич. – Насколько я могу судить, технически его сделать несложно, а богатых дядей, грезящих о мировом господстве сейчас хоть пруд пруди.

Олигарх Василевич, стоявший чуть поодаль от писателя, смущённо кашлянул. В смущение мультимиллионера вогнали не только слова Царевича, но и не совсем привычное обличье вооруженных людей, заполнивших зал и целивших из автоматов в дверь, ведущую, судя по всему, в неведомые миры, таящие огромную опасность. – Я не могу штурмовать Золотой замок, – Матёрый окинул взглядом подчинённых, число которых не превышало двух десятков. – У Вельзевула под ружьем сотни тысяч чертей-фантомов. Единственное, что я могу, это удержать в своих руках здание, перекрыв выход из лабиринта.

Царевич призадумался: Матёрый был прав, его дружина была слишком малочисленна, чтобы решить столь грандиозную задачу. А привлечь кого-то со стороны не представлялось возможным. Лабиринт не пропустит людей, не пробовавших молодильных яблок или живой воды.