Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Мы смотрели видеокассету, найденную в этой комнате, — ответил Кальдерон.

— Какую-нибудь мужнину… — Последовавшей паузой она умело заменила слово «непристойность» или «гадость». — У нас почти не было друг от друга секретов… и я случайно застала конец фильма.

— Это была видеопленка, донья Консуэло, — вмешался Фалькон, — которую оставил здесь убийца вашего мужа. А поскольку мы представители закона, призванные заниматься расследованием обстоятельств смерти сеньора Хименеса, я решил, что в интересах дела нам необходимо как можно скорее прокрутить запись. Если бы мы знали, что вы приедете так быстро…

— Мы с вами встречались, старший инспектор? — вдруг спросила она.

Сеньора Хименес повернулась к Фалькону, демонстрируя ему свой фасад — темное пальто с меховым воротником расстегнуто, под ним строгое черное платье. Вот дамочка, которая в любых обстоятельствах не забудет одеться «комильфо». Она захлестнула его волной своей привлекательности. Ее белокурые волосы не имели того лоска, что на фотографии, но глаза оказались больше, голубее и холоднее. Губы, управлявшие ее властным голосом, были обведены темным контуром, на тот случай, если вы вдруг сдуру вообразите, будто ее мягкому подвижному рту можно не подчиниться.

— По-моему, нет, — ответил он.

— Фалькон… — Она оглядела его с головы до ног, перебирая кольца на пальцах. — Нет, это было бы смешно.

— Что именно, позвольте спросить, донья Консуэло?

— Чтобы сын художника Франциско Фалькона служил в севильском угрозыске.

Она знает, подумал он… Откуда? Одному богу известно.

— Итак… эта пленка. — Она шагнула к Рамиресу и, откинув назад полы пальто, уперла руки в бока.

Кальдерон скользнул взглядом по ее груди, прежде чем скрестил его над ее левым плечом со взглядом Фалькона. Тот покачал головой.

— Я полагаю, вам не стоит это смотреть, донья Консуэло, — объявил Кальдерон.

— Почему? Там что, сцены насилия? Я не люблю насилия, — сказала она, не сводя глаз с Рамиреса.

— Физического насилия нет, — вступил Фалькон. — Но боюсь, вы будете шокированы.

Катушки видеокассеты все еще крутились, поскрипывая. Сеньора Хименес взяла с письменного стола пульт, перемотала пленку назад и нажала на «воспроизведение». Никто ей не помешал. Фалькон чуть подвинулся, чтобы видеть ее лицо. Она ждала, прищурившись, поджав губы и закусив щеку. Когда началось немое кино, ее глаза расширились. Когда же она наконец поняла, что за ней и ее детьми неотступно следил убийца, челюсть у нее отвисла, и она всем телом подалась назад. Досмотрев до места, где такси в первый раз подвозит ее, как всем уже было известно, к дому 17 по улице Рио-де-ла-Плата, она остановила пленку, бросила пульт на стол и быстро вышла. Трое мужчин безмолвствовали, пока не услышали, как сеньора Хименес блюет, стонет и отплевывается в своей залитой галогеновым светом беломраморной ванной.

— Вам надо было ей воспрепятствовать, — сказал Кальдерон, опять запуская пальцы в волосы, пытаясь свалить с себя хотя бы часть ответственности. Ответом было молчание. Судебный следователь посмотрел на свои навороченные часы и объявил, что должен идти. Они условились встретиться после обеда, в пять часов, в здании суда, чтобы обменяться первыми соображениями.

— Вы видели фотографию в конце ряда, у окна? — спросил Фалькон.

— Ту, что с Леоном и Бельидо? — откликнулся Кальдерон.

— Да. А если вы посмотрите повнимательней, то найдете неподалеку и председателя Совета магистратуры Севильи. Самого Спинолу Соколиное Око.

— Сдается мне, что в этом деле не избежать нажима, — заметил Рамирес.

Кальдерон перебросил мобильник из одной руки в другую, сунул его в карман и удалился.

3

Четверг, 12 апреля 2001 года,

Здифисьо-дель-Пресиденте, квартал Ремедиос,

Севилья

Фалькон велел Рамиресу расспросить грузчиков из транспортной компании и прежде всего выяснить, в какое время они занимались вывозом мебели и оставался ли их подъемник хоть на пару минут без присмотра.

— Вы думаете, он поднялся сюда на подъемнике? — спросил Рамирес, не способный повиноваться без разговоров.

— Каждый посетитель этого здания фиксируется при входе и выходе, — объяснил Фалькон. — Поскольку, по свидетельству горничной, сегодня утром дверь была заперта на два оборота, существует вероятность, что, чтобы проникнуть внутрь, убийца воспользовался подъемником. Если нет, тогда нам придется тщательно изучить все пленки скрытой системы видеонаблюдения.

— Какие же нужны нервы, старший инспектор, — сказал Рамирес, — чтобы просидеть здесь взаперти больше двенадцати часов.

— А потом потихоньку выскользнуть наружу, когда горничная отперла дверь и обнаружила труп.

Рамирес закусил нижнюю губу, сильно сомневаясь, что может найтись человек с подобной выдержкой. Он вышел из комнаты с таким видом, будто неразрешенные вопросы неудержимо тянули его вернуться назад.

Фалькон сел за письменный стол Рауля Хименеса. Все ящики были заперты. Ключ, взятый им наобум из отделения письменного прибора, подошел к ящикам обеих боковых тумб, второй — к среднему. Тумбы почти не были заполнены: только в двух верхних ящиках обнаружились бумаги. Фалькон быстро пролистал пачку счетов, совсем свежих. Один привлек его внимание, но не потому, что был выписан за вакцинацию собаки, которой в квартире и не пахло, а потому, что он узнал почерк своей сестры, работавшей ветеринаром. Это его взволновало, непонятно почему. Опять случайное совпадение, на котором не стоит зацикливаться.

В среднем ящике оказались пустые пакетики от «Виагры» и четыре видеокассеты. Судя по названиям, порнуха. В их числе была «Cara o Culo II», вторая серия видеофильма, коробка от которого лежала на телевизоре. Тут Фалькон сообразил, что они еще не нашли порно, вдохновлявшее Рауля в его забавах с проституткой. Фалькон задвинул ящик и принялся внимательно изучать фотографии, висевшие за его спиной. Ему подумалось, что Рауль Хименес вполне мог знать его отца. Как-никак отец был прославленным художником, видной фигурой в севильском обществе, а Хименес, похоже, «коллекционировал» знаменитостей. Но приближаясь к концу осмотра, Фалькон понял, что в этой «коллекции» собраны знаменитости совсем другого рода. Там были: ведущий популярной программы «El Precio Justo» Карлос Лосано; герой корриды Хуан Антонио Руис по прозвищу Спартак; ведущая программы «Euromillon» Паула Васкес. Сплошь телеэкранные лица. Ни одного писателя, художника, поэта или театрального режиссера. Ни одного безвестного интеллектуала. Это была витрина Испании, тусовка журнала «Hola!». Дополняло ее сословие буржуа: полицейские чины, адвокаты и функционеры, облегчавшие жизнь Рауля Хименеса. Гламур и коррупция.

— Вы нашли того, кого искали? — раздался за его спиной голос сеньоры Хименес.

Она стояла, облокотившись на кресло с высокой спинкой, уже не в пальто, а в черном кардигане. Красноту ее век не мог скрыть даже подправленный макияж.

— Жалею, что вы это увидели, — сказал он, кивнув на телевизор.

— Меня предупреждали, — ответила она, вынимая из кармана пачку «Мальборо Лайтс» и беря со стола зажигалку «Бик», чтобы прикурить. Потом бросила пачку на стол: мол, угощайтесь. Фалькон покачал головой. Он привык к этим ритуальным пристрелкам. И не возражал. Ему тоже не мешало приглядеться повнимательнее.

Фалькон видел перед собой даму примерно своих лет, роскошно «упакованную», пожалуй, даже сверх меры. Множество колец унизывало ее пальцы с чересчур длинными и чересчур розовыми ногтями. Серьги тяжелыми гроздьями свисали с мочек ушей, мерцая из-под шлема белокурых волос. Макияж был наложен слишком густо, разве что ей хотелось замаскировать красные пятна. Единственной простой вещью на ней был кардиган. Черное платье идеально подходило бы к случаю, если бы не кружевная кайма, которая, вместо того чтобы навевать печаль, наводила на мысли о сексе. У нее были прямые плечи и высокий бюст и при округлости форм — ни грамма лишнего жира. В ней угадывалась регулярная посетительница фитнес-клуба — по тому, как шейные мышцы очерчивали гортань, по рельефу икр под черными чулками. Женщина со статью, как сказали бы англичане.

6
{"b":"98995","o":1}