30 июля 1903 (24 февраля 1906) «Горит мой день, будя ответы…» Горит мой день, будя ответы В сердцах, приявших торжество. Уже зловещая комета Смутилась заревом его. Она бежит стыдливым бегом, Оставив красную черту, И гаснет над моим ночлегом В полуразрушенном скиту. 8 августа 1903
«Над этой осенью — во всем…» Над этой осенью — во всем Ты прошумела и устала. Но я вблизи — стою с мечом, Спустив до времени забрало. Души кипящий гнев смири, Как я проклятую отвагу. Остался красный зов зари И верность голубому стягу. На верном мы стоим пути, Избегли плена не впервые. Веди меня. Чтоб всё пройти, Нам нужны силы неземные. 11 августа 1903 ВЕРБНАЯ СУББОТА Вечерние люди уходят в дома. Над городом синяя ночь зажжена. Боярышни тихо идут в терема. По улице веет, гуляет весна. На улице праздник, на улице свет, И свечки, и вербы встречают зарю. Дремотная сонь, неуловленный бред — Заморские гости приснились царю… Приснились боярам… — «Проснитесь, мы тут». Боярышня сонно склонилась во мгле… Там тени идут и виденья плывут… Что было на небе — теперь на земле… Весеннее утро. Задумчивый сон. Влюбленные гости заморских племен И, может быть, поздних, веселых времен. Прозрачная тучка. Жемчужный узор. Там было свиданье. Там был разговор… И к утру лишь бледной рукой отперлась, И розовой зорькой душа занялась. 1 сентября 1903 «Я был невенчан. Премудрость храня…» Я был невенчан. Премудрость храня, У Тайны ключами зловеще звенел. Но Ты полюбила меня. Ты — нежная жрица Лазурного Дня Блуждая глазами, в подземных ходах Искал — и достался мне камень в удел — Тяжелый и черный. Впотьмах Впился я глазами — и видеть хотел Все жилы, все ходы и все письмена. Но властный поток Твоих роз Восставил меня. И на выси вознес, Где Ты пробуждалась от зимнего сна, Где Весна Победила мороз. 11 сентября 1903 «Я мог бы ярче просиять…» Я мог бы ярче просиять, Оставив след на синей влаге. Но в тихо-сумрачном овраге Уже струится благодать. И буду верен всем надеждам. Приму друзей, когда падут. Пусть в тихом сне к моим одеждам Они, избитые, прильнут. Но эта Муза не выносит Мечей, пронзающих врага. Она косою мирной косит Головку сонного цветка. 15 сентября 1903 ОТВЕТ Сквозь тонкий пар сомнения Смотрю в голубоватый сон. В твоих словах — веления И заповедь святых времен. Когда померкнут звонкие Раздумья трехвенечных снов, Совьются нити тонкие Немеркнущих осенних слов. Твои слова — любимый клик, Спокойный зов к осенним дням, Я их люблю — и я привык Внимать и верить глубинам. Но сам — задумчивей, чем был, Пою и сдерживаю речь. Мой лебедь здесь, мой друг приплыл Мою задумчивость беречь. 19 сентября 1903 (1908?) «Мой месяц в царственном зените…» Мой месяц в царственном зените. Ночной свободой захлебнусь И там — в серебряные нити В избытке счастья завернусь. Навстречу страстному безволью И только будущей Заре — Киваю синему раздолью, Ныряю в темном серебре!.. На площадях столицы душной Слепые люди говорят: «Что над землею? Шар воздушный. Что под луной? Аэростат». А я — серебряной пустыней Несусь в пылающем бреду. И в складки ризы темно-синей Укрыл Любимую Звезду. 1 октября 1903 «Возвратилась в полночь. До утра…» Возвратилась в полночь. До утра Подходила к синим окнам зала. Где была? — Ушла и не сказала. Неужели мне пора? Беспокойно я брожу по зале… В этих окнах есть намек. Эти двери мне всю ночь бросали Скрипы, тени, может быть, упрек?. Завтра я уйду к себе в ту пору, Как она придет ко мне рыдать. Опущу белеющую штору, Занавешу пологом кровать. Лягу, робкий, улыбаясь мигу, И один, вкусив последний хлеб, Загляжусь в таинственную книгу Совершившихся судеб. |
