– Я не помню, папа. Прости…

– Письмо я от него месяц назад получил, – продолжал отец. – Оказывается, он тут рядом обосновался. Егерем работает под Манжурском. Как и я – отставник. Уже два года как. А я ничего не знал… Может, съездим, сынок, а? Погостим недельку, порыбачим? И тёщу с тестем успеешь попроведовать – у тебя перед Японией твоей ещё неделя останется.

Андрей был в явном замешательстве. Алёна так рассчитывала на этот его отпуск, хотела подольше побыть вместе, ведь всё-таки мало он уделяет ей внимания. Работа допоздна, командировки. Да и с родителями своими Алёна виделась уже давно, скоро год, соскучилась. Хотя Клара Захаровна (так в шутку называл тёщу Андрей; на самом деле её звали Анной Анатольевной, но она была здорово похожа на одного из персонажей популярного ещё недавно телешоу), могла бы и сама почаще приезжать. Хозяйства нет, нигде не работает, днями сиднем сидит и сериалы про чужую жизнь смотрит. Тесть-то ясно – ответственный работник районной администрации, дел хватает. А вот тёща могла бы порадовать дочку своим присутствием. Алёшка вторую бабушку практически не знает, зовёт по имени-отчеству.

– А что, Михаил Иванович один в тайге живёт? – спросил Андрей просто так, чтобы оттянуть момент принятия решения.

– С сыном. Игорем сына зовут. Ему примерно столько, как тебе.

– А семьи?

– Нет у них никого. Вдвоём. Жена Мишкина с невесткой и внучкой погибли в авиакатастрофе. Два года назад это как раз и случилось. Игорь после этого в отставку ушёл. Он тоже военным был, воевал в Чечне, потом в Подмосковье служил. С ним после этой трагедии какая-то история приключилась на службе, нехорошая история. Мишка подробно в письме рассказывать не стал, пообещал всё при встрече рассказать. Ну, в общем, теперь они оба отставники и оба егерями в тайге работают… Съездим? Для меня это важно.

В дверь постучались.

– Мужики! – Это была мама. – Кончай перекур. Самовар на столе.

– Идём, – отозвался Андрей, но выходить из кабинета не поторопился, посмотрел в ожидающие глаза отца и пообещал: – Съездим.

– Так может быть, прямо завтра с утра и…

Андрей улыбнулся. Олег Алексеевич привык ничего не откладывать в долгий ящик. Если всё решено – чего тянуть? Тревожный чемодан собран и лежит на антресолях, мама – верная солдатская жена – к подобным неожиданностям давно привыкла, а сам он, генерал Инзарин, всегда готов в поход.

– Хорошо, – согласился Андрей. – Завтра, так завтра. Как поедем?

– На внедорожнике естественно. Дороги у нас сам знаешь какие. Только, извиняй, не «Лексус». Козёл военный. Комфорта мало, но проходимость получше будет…

До сорока лет дожил, а на Дальнем Востоке впервые. Везде побывать пришлось – и в Европе жил, и в Азии, и на Кавказе, даже в Африку судьба забрасывала. Нигде такой благодати не видал. Буйство природы. Симфония жизни. Для большей части России август – исход лета, его, так сказать, заключительный аккорд. Здесь в августе погожие дни только наступили. Совсем недавно небо прояснилось, солнышко тёплое, ласковое, доброе. Ни одного облачка на горизонте. Кусты, деревья и трава просохли наконец-то, нет этого тумана и солёной липкой мороси. Сейчас бы забыть обо всём, взять правее, к океану, искупаться в чистой океанской волне и поваляться на рыжем крупнозернистом песке, отдав своё разгорячённое и уставшее тело во власть морского бриза, превращающего солнечные лучи в вазелин, нет, не в вазелин, в крем для загара, и размазывающего, втирающего этот крем в кожу спины и плеч…

А Выкидыш оказался более выносливым, чем я от него ждал. От Хохла почти не отстаёт, шагает след в след, хотя у Хохла ноги вдвое длиннее. Первым я, конечно, поставил Славку. Он самый мощный, за ним идти, как за танком. Легко. Идём друг за дружкой, я сзади, маскирую следы как могу. Идти в тайге группой, пусть небольшой, но всё же, можно только так. Особенно, если опасаешься преследования. А оно будет, чует моё сердце, догонят – в живых не оставят.

Куда мы идём? Все уверены – я знаю, куда нужно идти. А я не знаю. Сейчас главное – уйти как можно дальше от лагеря.

Ночью мы двинулись на юг, оставив обманный след, потом поднялись по Вонючке и пошли на север по каменному дну левого пересохшего притока нашей «любимой» речушки. Так на север и идём. На обманку потратили половину ночи. У меня были большие сомнения в том, что наши возможные преследователи купятся на простейшую обманку, но на изобретение более серьёзной, времени не было.

Интересно было бы посмотреть на Японца, когда он будет докладывать Носорогу о нашей самоволке! А, может, уже доложил? Шум вертолёта Выкидыш услышал часа два назад, ещё темно было. Вёз ли этот вертолёт Носорога, или это была какая-то другая вертушка? Сейчас шесть утра. По субботам и воскресеньям подъём в девять. Так что, наше отсутствие обнаружится часа через четыре, ну может, через три. Обычно, Японец, как и любой другой инструктор, по ночам по казармам не бродит, здесь не принято. Но кто его знает? В любом случае держаться надо поближе к густым кустам, открытые пространства не для беглецов.

Изредка, во время нашего марш-броска я давал команду остановиться и приказывал Выкидышу, как человеку с более тонким слухом, прозондировать тылы. Мы все замирали, а бывший Маркони шевелил своими локаторами. Потом ложился на землю и пытался уловить волны, идущие по ней. Всё было тихо. Один раз Выкидыш что-то уловил, и мы заняли оборону. Но это был кабан…

Славка, казалось, совершенно не устал, продвигался по этим джунглям так же быстро, как и в начале пути. Но аккуратно: веток не ломал и траву здорово не приминал. Славка – разведчик со стажем.

Тьфу ты, чёрт! Нужно определиться с именами. Не Славка, а Гуинплен, так безопаснее для всех. Пусть другие ничего не знают. Чем меньше знаешь друг о друге, тем меньше можешь выболтать, когда тебя будут допрашивать с пристрастием.

Гуинплен. Если я в мыслях буду называть Гуинплена Славкой, то рано или поздно оговорюсь, и все поймут, что мы с ним знакомы ближе, чем должны быть знакомы друг с другом курсанты спецотряда. Я и так уже Хохлу сболтнул лишнего.

Выкидыш резко остановился, и я ударился подбородком о его затылок. Выкидыш поднял вверх указательный палец левой руки, правой он держался за ремень автомата.

– Стоять! – тихо приказал я, и Гуинплен с Хохлом остановились.

– Вертушка, – сообщил Выкидыш. – Сзади.

– Точно? – спросил я. – Не ошибся?

Выкидыш отрицательно помотал головой:

– В нашу сторону летит.

Я огляделся. Мы находились в непроходимой тайге, но я хотел отыскать место ещё более кудрявое. Справа рос огромный орех лещина, обвитый виноградной лозой, под его широкую крону я усадил Выкидыша с Гуинпленом. Сам с Хохлом забрался в гущу кустов, растущих слева, максимально замаскировав наши следы. Передёрнули затворы автоматов, загнав патроны в патронники, и сидели тихо, как мышки. Через пару минут и я услышал шум винта. Посмотрел на Хохла и по тому, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих цевьё автомата, понял, что и он слышит.

Вертушка шла низко. Листья кустов, под которыми мы спрятались, забились в истерике, когда она пролетела над нами. Пролетела, а потом ушла на восток, к океану. Мы сидели ещё минут десять, пока шум винтов не стал едва различимым. Видимо, не заметили. Но искали нас, это точно! Наша вертушка! Номеров я, естественно, не разглядел, но жёлто-зелённые полосы на промелькнувшем фюзеляже увидел.

– В лагерь полетел, – тихо подал голос Выкидыш из-под лещины.

– А может, на пляж? – попытался пошутить Хохол. – Погодка сегодня, судя по всему, классная будет.

– Ага, – согласился Гуинплен. – Жарко будет… судя по всему.

Не думаю, что Гуинплен хотел Хохла зацепить, скорей всего он сам с собой разговаривал, но я увидел, как сверкнули в тени кустов глаза Хохла. Но сдержался Хохол. Пока держится, молодец! Нужно бы примирить их как-то, нужно бы какие-то слова найти, но я не смог, думал о том, что дальше делать. Хохол подсказал: