Из просто дорогих россиян мы по мановению кризиса превратились в очень дорогих россиян. А есть еще самые дорогие россияне. Которые нам уже ну совсем не по карману с их яхтами и челси по всему миру. Вообще невидимая рука рынка оставила более чем видимые следы. На лике страны. Руины заводов и фабрик, оскверненные неухоженностью поля, обветшалые жилища. На лицах граждан, измордовав их, наставив им синяков, некоторых граждан сейчас так и зовут — синяками.

Говорят, перестройка была попыткой преобразования. Попытка — не пытка. У нормальных людей. Но у демократов все попытки — пытка для людей. Демократов я к числу людей не причисляю. Потому как человек — по образу и подобию. А демократы — подобие кого? Не Господа во всяком случае. Когда я смотрю на Валерию Ильиничну или Ирину Муцумовну, которые якобы избранные и венец творения, что-то говорит мне: "Аня, тебя пытаются дурить".

Самый богатый человек России Дерипаска по случаю кризиса получил от государства самое большое вспомоществование в сумме 4.5 млрд. долларов, как и заведено в самом несправедливом обществе в мире. Государство действует под лозунгом: пусть тонкий сдохнет, только бы толстый не подсох. Деньги раздают из бюджета, наполняемого за счет тонких, которые всегда налоги уплачивают со своих тощих доходов. Они у них такие прозрачные, как та дерюжка: насквозь.

20 лет нам живописуют со всех экранов, брызжа слюной, какие эти богатые разумные, эффективные, экономически дальновидные, потому финансово успешные. Этих рачительных хозяев злое советское государство, по злобе своей всех учившее, лечившее, обеспечивавшее жильем, держало под спудом, не давая возможности развернуться. Как только развернуться им дали, они развернулись к западу передом, к родине задом. Советское государство не давало им эксплуатировать нас, никчемных противников эксплуатации человека человеком.

Сейчас эффективные собственники эксплуатируют и человека, и природу. Эффективно эксплуатируемые и природа, и человеки вымирают невиданными в мирное время темпами. Эксплуатируемая природа пытается бороться со своими убийцами, но под ее карательную длань попадаем мы, такие же, как и она, жертвы эксплуататоров. Что-то оно в последнее время все так: одни грешат, другие должны за это каяться. Одни уничтожают, другие должны за это искупительную жертву приносить. Расстрелявшие царскую семью требуют от нас покаяния за их преступление. Они стреляют — мы виноваты.

С кризисом — то же самое. Одни надувают мыльный пузырь, сверпотребляя, а как кризис разразился, так в нас эти спекулянты и сверпотребители пальцем тычут, мол, все это — в результате вашего роскошества. Хотя даже ученые констатируют: мы не то что, сверпотребляем, а недоедаем, о чем свидетельствует дефицит массы тела граждан российского общества потребления!

А то палец к небу: "Кризис — это суд!" Судите виновных! Мы даже готовы выступить в этом суде пострадавшими! Но судят нас! "То ли он пальто украл, то ли у него пальто украли — замешан в краже". Нас-то за что судить? Спекулянтов и судите, батюшки-святы! Сами-то ведают ли, кого корят и кого бы следовало?

Не знают страны, в которой живут. Но как бы тем, кто живет, не чуя собой страны, не пришлось драпать, не чуя под собой ног.

Что ж ты, Господи, смотришь так пристально-пристально,

Будто пристав карающий, будто я пред Тобою злодей.

Ты меня не кори, ни приюта мне нету, ни пристани.

Ты меня не гони, Ты меня в этот раз пожалей.

Среди праздных меня Ты не видел, ведь Ты же всевидящий,

Среди алчущих злата и власти меня не встречал.

А взалкал коли я, Ты меня извини, я взалкал, ненавидяще

Лжи-неправды обманные грёзы, лишь правду земную взалкал!

Нет её. Что ж, тужить-горевать — так устроено,

Лишь на Небе есть Царство, а под небом же слякоть и смрад.

Всё давно уж прописано в книгах, всё смерено-скроено,

Всё пристроено — строем — стремительно — шествуем — в ад!

Я один у Тебя и наивный, и в праведность верящий.

Где второго такого найдешь, не ищи, и не мучай Себя…

Ты — заря над землёю погасшей, и Свет Твой доверчивый

Лишь в одном отражается сердце. Но вижу, всё зря…

Всё напрасно, всё мимо, всё попусту-побоку.

Не меня ж одного Ты явился-спустился спасать.

Ты на облаке белом… И я здесь иду, как по облаку -

Твой забытый посланник, былая Твоя благодать.

Не смотри же так строго, так яро, так пристально-пристально,

Я не вор, не убийца, не проклятый миром злодей,

Я не изгнанный ангел в ковчеге у пристани избранных,

Я Твой Свет на земле… Ты свой Свет в темноте не жалей!

Умер мой друг Юрий Петухов. Умер при выходе из церкви на Ваганьковском кладбище, где часто бывал у могилы своей матушки. Отстоял службу, поставил свечи, вышел и… упал.

Вечная ему память…

Юра был замечательным и очень оригинальным человеком. Историк, фантаст, публицист, вечно лез в экстремальные ситуации. Два года был под уголовным преследованием за вредные мысли. Запрещены две его книги. При этом, как и я, очень любил путешествовать, объездил почти весь мир. Иногда мы вспоминали наши поездки по самым сакральным и священным местам мира. Европа, Азия, Америка, Африка… Вот уж кого никак не назовёшь лапотным патриотом. Юрий имел тонкий вкус, и составил интересную коллекцию артефактов из разных стран мира. Куда денутся теперь эти его книги и коллекции? Он был очень образованным человеком. К нему относились по-разному и либералы, и патриоты. У Юры были свои странности, в чём-то он мне напоминал Григория Климова, которого я тоже хорошо знал. Соединение тонких мыслей, неожиданных гипотез и предельного русского максимализма.

Одни высоко ценят его исторические книги по истории русов, другие видят в нём оригинального фантаста: "Бойня", "Звёздная месть". Думаю, не числись он в либеральных кругах русским экстремистом, ему была бы уготована слава того же Лукьяненко. Всю издательскую прибыль, все свои гонорары тратил на издание газет и журналов. "Голос Вселенной", "Поиск" и другие издания. Ему было всего 57 лет. Планов было громадьё. Мы — писатели, журналисты — нужны были ему, он — был нужен нам. Уже почти не оставалось издательств, рискующих издавать оппозиционные, протестные книги. Год назад умер Илья Кормильцев, и ушла "Ультра.Культура". Сейчас умер Юрий Петухов, и с ним уходит целый пласт его изданий, включая "Метагалактику". Мы собирались вместе совершить новое путешествие по святым местам, захватив с собой и Владимира Личутина. Даже оформили загранпаспорт нашему другу. Ничего не удалось. Вместо этого отпевание в ритуальном зале больницы Склифосовского…

Вернулся после похорон нашего друга Юрия Петухова. Пишу поминальные заметки. Вспоминаю. Яркий, талантливый человек. Мы подружились с ним, когда он сам пришёл в редакцию "Завтра". Его преследовали за патриотические книги, две из которых "Четвёртая Мировая" и "Геноцид" были официально запрещены. Было возбуждено против учёного и писателя уголовное дело. Я самым внимательным образом перечитал книги. Да — откровенно патриотические, с чем-то даже можно поспорить, но не нашёл я в них никакого экстремизма. Читал гораздо более радикальные, и не вызывавшие никакого шума. Честно говоря, и наша газета "Завтра" часто печатала куда более откровенные статьи о новом мировом порядке, об унижении достоинства русского народа. Думаю, определённые силы в господствующих либеральных кругах выбрали как жертву писателя и историка Юрия Дмитриевича Петухова, зная об определённом его одиночестве, о том, что он как-то чурался писательского сообщества, выживал сам по себе, имел независимый характер.