– Цена меняется каждый час. Мы не узнаем, сколько нужно денег, пока не доберемся до Каньон-Сити. Но если канатная дорога обойдется слишком дорого, можно нанять носильщика-индейца. Что вы об этом думаете?

– Вы спрашиваете у нас мнение? Что это с вами случилось, Клейтон? Откуда такая галантность?

Прежде чем Гардиан успел ей ответить, вмешался Вальдо.

– Я вас понимаю, Клейтон. Меня тоже мучает совесть. Мисс Аурелия говорит, что я обязан вам жизнью. И Джон с Корбетт тоже. – Клейтон только отмахнулся, но Вальдо настаивал. – Нет, я должен перед вами извиниться. Просто в Сиэтле о вас чересчур уж дурно говорили.

– А ты не верь всему, что говорят, Пойзер.

Аурелия ждала, что Клейтон добавит что-нибудь язвительное, но он умолк. Видимо, все-таки доволен тем, что юноша стал о нем лучшего мнения. Аурелия тоже обрадовалась. Если Вальдо смог изменить свое отношение к Клейтону, то, может быть, и сам Клейтон со временем изменит свое мнение о Виолетте.

Прошла неделя, и рана Клейтона практически зажила. Аурелия перевязывала ему руку через день. За сутки до выхода в горы она сняла швы.

– Говорите, что вы практичная женщина, – заметил Клейтон. – А сами собираетесь лезть в горы в таком наряде.

– А вы что предлагаете? Расхаживать в панталонах, как те накрашенные красотки из дансинга?

– Зато всем видны их прелести.

– Если это можно назвать прелестями. Я вчера встретила в гостинице Руби Джонсон. Она так урезала свое платье, что сверху оголила плечи и руки, а снизу – ноги до колен.

– Руби Пухлые Губки? Ее все знают под этим именем.

– Не важно. Я все-таки буду одеваться так, как привыкла.

– Шутки шутками, но лезть в гору – тяжелое дело, длинная юбка будет вам мешать. А вы не могли бы надеть мужской комбинезон?

– Комбинезон? Вы, очевидно, шутите, Клейтон. На кого я буду в нем похожа?

– Какая разница? На горе вас некому будет разглядывать.

Аурелия спросила полушутя-полусерьезно:

– Это что, еще одна уловка? Лишь бы не пустить меня в Доусон? Не поможет! Я все равно туда пойду.

– Нет, Аурелия, с этим я смирился.

Она молча закончила перевязку. Клейтон поблагодарил и ушел.

Да, от судьбы, видно, не уйдешь. Если бы он видел в ней хоть сколько-нибудь привлекательную женщину, то никогда бы не предложил Аурелии натянуть на себя мужские брюки.

Следующим утром, когда партнеры вышли из Дайи, Аурелия все чаще и все с большей тревогой припоминала разговор о комбинезоне. Зрелище вокруг напоминало хаос на пристани Сиэтла. Сотни стампидеров, согнувшись под тяжестью своих тюков или волоча тяжело нагруженные нарты, медленно продвигались вверх по склону. Аурелия, Клейтон и Вальдо тоже плелись в этой нескончаемой колонне.

Куртка и капюшон не пропускали холод, и кожаные сапоги хорошо грели ноги. Но юбка действительно сильно мешала. Аурелия попыталась приподнимать ее над землей, но, как только наклонялась вперед – ведь у нее за спиной был тяжелый мешок, – подол начинал волочиться по грязи и мокрому снегу. Аурелия подоткнула юбку повыше. Но, выпрямившись, почувствовала себя, как те кокетки, которые специально выставляли напоказ красивое нижнее белье. «Одежки много, а ума маловато», – говаривала про них Нана Брук.

– Ну как, партнер, – крикнул ей шедший впереди Клейтон, – готовы надеть комбинезон?

– Нет, мне и так удобно.

Аурелия несла два двадцатифунтовых мешка с мукой, которые Клейтон перетянул брезентовыми ремнями и снабдил заплечными лямками. Вальдо и Клейтон впряглись в тяжело нагруженные нарты. У других хозяев нарты тащили собаки, мулы, лошади или волы. Некоторые животные были так навьючены, что время от времени падали. У Аурелии каждый раз от жалости сжималось сердце.

Пройдя всего милю, она почувствовала, что задыхается от усталости, и была вынуждена остановиться. «Да, – подумала она, – гулять по этой дороге налегке было куда легче. Теперь я понимаю, почему многие повернули назад. С таким грузом далеко не уйдешь. Поэтому, наверно, на берегу и гниют мешки с припасами».

– Что, готовы сдаться? – спросил Клейтон, показывая ей, как опереться рюкзаком о скалу, чтобы немного отдохнуть.

– Нет, но к этому надо привыкнуть. Клейтон вытер ее лоб своим носовым платком, потом вытер лицо себе.

– У нас нет времени привыкать. До ночи нужно дойти до лагеря Кемп-Плезант.[3]

– А далеко до него? – спросила Аурелия, наморщив лоб. – Впрочем, если вы скажете пять футов, это уже далеко.

– Миль семь-восемь. Пошли! – Он повернулся к Пойзеру, который весь сник, как чучело под дождем. – Выше голову, парень! Ты ведь хотел приключений!

Аурелия вздохнула, подтянула лямки и пошла за Клейтоном. Господи, неужели всем так же трудно? Один шаг, другой, третий… Дорога круто пошла в гору и выровнялась только на высоком берегу реки. Из снега торчали массивные гранитные валуны, тощие елки и кусты.

Они остановились перекусить в так называемом кафе, которое представляло собой накрытую палаткой плиту. Аурелия с аппетитом съела сандвич с ветчиной и выпила чашку чая не потому, что ветчина была свежей, а чай горячим, а потому что обед – это остановка, это отдых. Теперь она лучше представляла себе, какая дорога ее ждет. Сколько же раз им придется возвращаться в Дайю, чтобы перетащить все!

Как ни трудно было Аурелии, она видела, что навьюченным лошадям дорога дается еще тяжелее. Из их ноздрей вырывались клубы пара. Она видела, как дрожат их ноги, какого труда им стоит каждый шаг по камням, скрытым снегом.

Под тяжелой длинной юбкой и ее ноги тоже дрожали от напряжения. И вот когда Аурелии показалось, что еще несколько минут, и ноги у нее просто отвалятся, дорога вошла в каньон. С гранитных стен каньона свисали похожие на стальные ленты замерзшие водопады. Но Аурелии было не до красот природы: ей бросилась в глаза только кучка палаток.

– Клейтон! Это не Каньон-Сити?

Аурелия отошла в сторону, уступая дорогу людям, собакам, мулам и волам.

– Да, это Каньон-Сити, – ответил Клейтон, оборачиваясь и взглядом бросая ей вызов: а ну-ка посмей сбросить мешок! – Но мы поставим палатки не здесь, а в конце каньона, в Кемп-Плезант.

– Нет. – Аурелия покачала головой. – Эти семь миль были невыразимой пыткой. Дальше я идти не могу.

Она спустила с плеч сначала одну лямку, потом другую, и мешок упал в снег. Уже не думая больше о том, как выглядит со стороны, Аурелия плюхнулась на мешок и уронила голову на колени.

– Если я сейчас не отдохну, я умру.

Вальдо тоже сбросил лямку нарт и свой мешок в снег.

– Черт бы вас обоих побрал! Посмотрите на этих слабаков! Вы несете не такую уж тяжелую поклажу. И идем мы медленно. – Клейтон замолчал, бросив взгляд на проходившую мимо них процессию. – Это самая легкая часть дороги, и вы уже скисли. Нет уж! Мы не остановимся на ночлег, пока не доберемся до Кемп-Плезант. Это мое последнее слово. Поднимайте мешки и пошли. Пошли, я сказал!

Глаза Аурелии обожгли слезы бессильного гнева.

– Кем вы себя воображаете? Генералом?

– Я здесь командую. Вы забыли, что согласились мне повиноваться? Разве я не говорил, что дорога в Клондайк не для слабаков и не для женщин? Или это вы тоже забыли?

– Д-д-давайте я понесу ваш мешок, мисс Аурелия, – сказал Вальдо. – Налегке вы сможете дойти.

– Не надо! Донесу сама! – Аурелия надела намокший мешок на плечи и простонала: – Нет уж, Вальдо, будем повиноваться приказам генерала Гардиана.

– Вот и прекрасно, – сказал Клейтон. – Шагом марш!

Главная улица Каньон-Сити была сплошным болотом. Аурелия махнула на все рукой и уже не пыталась приподнимать юбку – пусть тащится по грязи! Они шли мимо складов, салунов, кафе и игорных домов. Чего только она не дала бы за место у огня, горячую ванну и глоток – один глоточек! – вишневого ликера. Ее взмокшие волосы прилипли к голове, глаза болели от сверкающего снега. Даже не глядя в зеркало, Аурелия знала, что у нее такой же обшарпанный, заморенный и несчастный вид, как у всех остальных стампидеров.