КРАСНЫЙ И ГОЛУБОЙ
Красный цвет — горячий цвет,
Голубой — холодный.
Оба шлют глазам привет,
Но мечтой несродной.
Говорит один — люблю,
Все сожгу любовью,
Камни в лаву растоплю,
Небо вспыхнет кровью.
А другой не говорит,
Не грозит, не манит,
В нем спокойный вечный вид,
Вечность не обманет.
Красный все зовет на бой,
Жаждет вновь завязки.
Ум ласкает — голубой,
Правдой детской ласки.
Тяготясь самим собой,
Красный, вихрей полный,
Гонит птиц, зверей гурьбой,
Поднимает волны.
Но, закончен сам в себе,
Ум — покой вмещает.
О покорности Судьбе
Голубой вещает.
КРАСНЫЙ, ЖЕЛТЫЙ, ГОЛУБОЙ
Красный, желтый, голубой,
Троичность цветов,
Краски выдумки живой,
Явность трех основ.
Кислород, и углерод
Странные слова,
Но и их поэт возьмет,
В них душа жива.
Кислород, и углерод,
Водород — слова,
Но и в них есть желтый мед,
Вешняя трава.
Да, в напев поэт возьмет
Голубые сны,
Золотистый летний мед,
Алый блеск весны.
Красный, желтый, голубой —
Троичность основ
Оставаясь сам собой,
Мир наш — ими нов.
ГОЛУБОЙ, ЗЕЛЕНЫЙ, ЖЕЛТЫЙ, КРАСНЫЙ
Голубой, зеленый, желтый, ярко-красный,
Степени различной светлой теплоты.
Незабудка, стебель, лютик, арум страстный,
Это — возрастанье красочной мечты.
Голубые очи детства золотого,
Изумруды мая, лето, страсть, зима,
Душные теплицы, ночь — и снова, снова
Лампа, звезды, взоры, сказка, ласка, тьма.
ЗОЛОТИСТЫЙ
Лютик золотистый,
Греза влажных мест,
Луч, и шелк цветистый,
Светлый сон невест.
Пляска брызг огнистых
В пламени костров,
Между красно - мглистых
Быстрых огоньков.
Колос, отягченный
Числами зерна,
Вечер позлащенный,
Полная Луна.
ПРОЩАЛЬНО-ЗОЛОТИСТЫЙ
Тихий шелест Сентября,
И умильный свист синицы,
Улетающие птицы,
Пышный праздник янтаря.
Праздник Солнца золотого,
Углубленный небосклон,
На лазури — желтый клен,
Остров моря голубого.
Все оттенки желтизны,
Роскошь ярких угасании,
Трепет красочных прощаний,
Траур Лета и Весны.
ЗЕЛЕНЫЙ
На странных планетах, чье имя средь нас неизвестно,
Глядят с восхищеньем, в небесный простор, существа,
Их манит звезда, чье явленье для них — бестелесно,
Звезда, на которой сквозь Небо мерцает трава.
На алых планетах, на белых, и ласково-синих,
Где светят кораллом, горят бирюзою поля,
Влюбленные смотрят на остров в небесных пустынях,
В их снах изумрудно, те сны навевает — Земля.
ЗЕЛЕНЫЙ И ЧЕРНЫЙ
Подвижная сфера зрачков, в изумруде текучем сужаясь,
Расширяясь, сливает, безмолвно, привлеченную
душу с душой.
В глубоких зрачках, искушенья, во влаге
зеленой качаясь,
Как будто бы манят, внушают: «Приблизься,
ты мне не чужой».
О, травянистый изумруд,
Глаза испанки светлокудрой!
Какой художник нежно-мудрый,
Утонченник, сказался тут?
Где все так жарко, чернооко,
Где всюду черный цвет волос,—
В сияньи белокурых грез,
Испанка-нимфа, одиноко,
Порой возникнет — и на вас
Струит огонь зеленых глаз.
Всего красивей черный цвет
В зрачках зеленых глаз.
Где водный свет? Его уж нет.
Лишь черный есть алмаз!
Зелено-бледная вода,
Русалочий затон,—
О, не одна здесь спит беда,
И чуток этот сон.
И каждый миг, и каждый час
Воздушный изумруд,
Воздушный цвет зеленых глаз
Поет мечте: «Я тут!»
Зрачек растет, и жадный свет
Зовет, берет, светясь.
Где целый мир? Его уж нет,
Лишь черный есть алмаз!
СИНИЙ
Пустынями эфирными, эфирными-сапфирными,
Скитается бесчисленность различно-светлых звезд.
Над этими пространствами, то бурными, то мирными,
Душою ощущается в Эдем ведущий мост.
Зовется ли он Радугой, навек тысячецветною,
Зовется ли иначе как, значения в том нет.
Но синий цвет — небесный цвет, и грезою ответною
Просящему сознанию дает он ряд примет.
Примет лазурно-радостных нам в буднях много светится,
И пусть, как Море синее, дороги далеки,
«Дойдешь», тебе вещает лен, там в Небе все отметится,
«Дойдешь», твердят глаза детей, и шепчут васильки.
НЕЖНО-ЛИЛОВЫЙ
Колокольчик на опушке леса,
С звонами, что внятны слуху фей,
Бархатисто-пышная завеса,
Возле лиловатых орхидей.
В лепете романса — цвет сирени,
Сад мечты, и в нем упавший лист,
В красочном контрасте — свет и тени,
На руке лилейной — аметист.
ФИОЛЕТОВЫЙ
Мне снилось множество цветов,
Багряных, алых, золотистых,
Сапфирно-синих лепестков,
И снов, застывших в аметистах.
Но между всех цветочных сил,
Я видел, в призрачной картине,
Что красный цвет внизу застыл,
А цвет зеленый — посредине.
Но выше — выше, в синеву,
Восходит множество фиалок,
И в сновиденьи наяву
Я вижу белый храм Весталок.
Их не встревожит зов ничей,
Им Ночь моления внушает,
И взор фиалковых очей
В себе бездонность отражает.
И быстро, быстро, быстро — я
Несусь мечтою к ним, предельным,
В лесной пустыне Бытия
Забвенье пью фиалом цельным.
