Апрель — разымчивый Цветень,

Апрель — сплошной Егорьев день,

В упорной схватке свет и тень.  

Пучинный месяц, жив прилив,

Разлив широк, поток красив,

От мига — час для новых нив.  

Последних льдинок тонкий звон,

Прилет крылатых завершен,

Поют и вьют, вступают в сон.  

Но все ж, хоть много снов зажглось,

Двенадцать раз седой Мороз

Посеребрит луга, откос.  

И будет рыжая Луна,

Врагиня грез, она страшна,

Цветам в ней ржавчина одна.  

Но если холод — лиходей,

Егорий есть в разливе дней,

Защита трав, полей, зверей.  

На белом ездит он коне,

И щит его в живом огне,

Седло в цветочной пелене.  

Он появляется в лесах,

Весь в красном золоте, в звездах,

Златые кудри — в жемчугах.  

И зверю он дает наказ,

Пчеле велит, чтобы зажглась,

Покинув улей в ранний час. 

Егорий едет — слышишь гром?

Егорий рушил водоем,

Егорий, песнь тебе поем,

Май, Май,

Светлый рай,

Обнимай да не замай.

Май, Май,

Цветничок,

В роще светленький лужок.  

Май, Май,

Свежий сон,

Колокольцев нежный звон.

Ландыш здесь,

И ландыш тут,

Это ландыши поют.  

Май, Май,

Нежный весь,

Шепот там, и смехи здесь.

Как струна,

Из ветвей,

Звонко кличет соловей.  

Май, Май,

Ты — Весна,

Ты — окошко для зерна.

Вдруг пошлешь

Даже снег,

На часок, для больших нег.  

Май, Май,

Ты хорош,

Не забыл ни цвет, ни рожь.

Май, Май,

Ты — уста,

Трепет тела, красота.  

Май, Май,

В коноплю,

В лен влагаешь ты «Люблю».

Сказок рай,

Урожай,

Поцелуй нас, Май, Май.

Июнь, непостижно-короткая ночь,

Вся прозрачная, вся просветленная.

Кто родится в Июне, никак одному не сумеет помочь:

В душе его век будет греза влюбленная,

Душа его будет бессонная.  

В зеленом Июне цветут все цветы,

Густеет осока прохладными свитками,

Белеет купава, как стынущий лик чистоты,

Дрема навевает вещательность сонной мечты,

О маленьком счастьи безмолвную речь с маргаритками

Ведет незабудка, и шепчет: «Припомнишь ли ты?»

Цветет и влюбляет ночная фиалка пахучая,

И рдеют сердечки гвоздик луговых.

Кто в Июне войдет в этот мир, каждый цвет, его сладостно мучая,

Будет сердцу внушать, что любить нужно их,

Эти сны, лепестки, и душа его станет певучая,

Расцвеченная, жгучая.  

И в Июне, в Иванову ночь,

Он искать будет папороть-цвет,

На вопрос невозможный — желанный ответ,

На вопрос, что, мелькнув, уж не скроется прочь.

И Иванова ночь озаренная

Даст, быть может, огонь златоцветный ему,

Чтоб удвоить, за мигом сияния, тьму,

Чтоб в единственный час,

Где минута с минутой — как искра спаленная,

Тайный папорот-цвет, излучившись, погас,

Чтоб в душе его песнь задрожала стозвонная,

Чтоб душа его стала бессонная.

Июль — верхушка Лета,

В полях, в сердцах  страда.

В цвету — все волны света,

Цветет — сама вода.  

Цветет все ярко-ярко,

Расплавлен самый день,

Все дышит жарко-жарко,

Жужжит, и жжет слепень.  

В Июле хоть разденься,

Не станет холодней.

Гроза, вскипи и вспенься,

Спусти дождей с цепей.  

Так ноют ноги, руки,

О, Лета перелом,

Мне легче эти муки,

Когда я с кем вдвоем.  

Сияй же мне, зарница,

И молнией мне будь,

Лети же в сердце, птица,

Открой мне в Вечность грудь.  

Греми же, колесница

Венчанного Ильи,

Окутай, огневица,

Все помыслы мои.