Когда Зак и Оливия приехали в магазин Джоанны в восемь утра на следующее утро, дверь была открыта, но Джоанны нигде не было видно.

– Джоанна? – позвала Оливия. Никакого ответа.

Зак тронул Оливию за руку и указал под шторку примерочной кабинки. Эти красные замшевые сапоги на высоком каблуке он узнает где угодно. И эти приторно-сладкие духи.

– Да вы срослись в области бедер, – раздался знакомый голос из примерочной. – Вас нужно топором разрубить.

Что ж, даже хорошо, что Марни оказалась здесь и отпускает язвительные комментарии. У Зака в кармане был диктофон. Он хотел разговорить Джоанну на ее собственной территории, но, возможно, им удастся прищучить саму королеву неприятностей.

Оливия бросила на Зака взволнованный взгляд и сжала его руку.

Марни вышла из примерочной. На ней были обтягивающие джинсы и черный кружевной лифчик.

– Зак, мне нужно мужское мнение, не поможешь? Какой цвет мне идет больше? – спросила она, прикладывая к себе поочередно белый и черный свитера.

– Мне больше нравится, когда ты одета не так вульгарно, – сказал Зак.

Марни рассмеялась.

– Я слышал, что Дон отказался от участия в конкурсе в качестве судьи, – заметил Зак. – Вряд ли тебе удастся соблазнить Перл, так что, думаю, отныне конкурс будет проходить честно.

Улыбка Марни исчезла.

– Джоанна, я привезла тебе чеки, – крикнула Оливия. – Ты здесь?

– Джоанна плохо себя чувствует, – сказала Марни. – Я пообещала ей помочь собирать твои чеки и давать тебе форму на подпись. Мы же двоюродные сестры, в конце концов. Это меньшее, что я могу сделать.

Зак уставился на нее, внутри у него все сжалось.

– Тогда мы лучше заедем к ней домой. Лучше, чтобы все было по правилам. Она что, приболела?

– Вообще-то она расшибла голову. Такая неуклюжая. Наткнулась прямо на дверь.

– Правда? – удивился Зак. – Я думал, что человек, который везде ходит на двенадцатисантиметровых каблуках, держится на ногах довольно неплохо.

– Это еще раз доказывает, что знаешь ты не так уж много, – сказала Марни и повернулась к Оливии: – Можешь оставить чеки на прилавке. Форма лежит там же. Пока Джоанна не встанет на ноги, этим буду заниматься я.

– Я бы предпочла иметь дело непосредственно с Джоанной, – сказала Оливия. – Пойдем, Зак.

– На вашем месте я бы не тратила время, – быстро сказала Марни. – У нее сотрясение мозга, и ей прописан постельный режим. Вообще-то она в больнице.

Колокольчик над дверью зазвенел, и в магазин вошли несколько женщин. Зак заметил, что Оливия заметно расслабилась.

– Я сообщу адвокатам, что ты отказалась от борьбы за наследство, – проговорила Марни. – Джоанна сказала, что у тебя есть промежуток всего в пятнадцать минут каждое утро, чтобы предоставить чеки и подписать форму. А сейчас уже восемь двадцать.

– Вообще-то, Марни, – сообщила ей Оливия, – я читала мелкий шрифт в письме отца. Там сказано, что если Джоанна Коул не может выполнить свои обязанности смотрителя в течение этих тридцати дней, то коттедж автоматически становится моим.

Если бы взгляды могли убивать…

– Что ж, тогда наслаждайся своим разгромленным домом.

Одна из женщин, разглядывающих ряды водолазок, обратилась к Марни за помощью.

– Мы закрыты, – рявкнула она.

– Пойдем, Лив, – сказал Зак, подталкивая Оливию к выходу. – А это правда насчет условий? – спросил он по дороге к машине. – Больше никаких визитов Джоанны по утрам? Теперь дом твой?

– Не очень-то он мне и нужен, – сказала Оливия. – Но ты прав. Только мне придется поговорить с Эдвином Харрисом, адвокатом Уильяма. И думаю, Джоанне нужно будет подтвердить тот факт, что из-за болезни она была не в состоянии выполнить свою часть договора. Если она этого не сделает, это будет ее слово против моего.

– А вот и нет, – сказал Зак, вытаскивая из кармана диктофон. – Марни все для тебя подтвердила.

Оливия улыбнулась:

– Помнится ты говорил, что ты архитектор, а не детектив.

Зазвонил телефон Зака. Его, Оливию и Кайлу ждали у Абернети.

– Ну что еще? – пробормотал Зак, открывая для Оливии машину.

Через десять минут Зак получил ответ на этот вопрос. Ева Абернети проснулась этим утром и обнаружила на подушке рядом с собой мертвого крота и записку: «Ты следующая».

– Это мы обнаружили за окном комнаты близняшек, – сказал Заку офицер полиции, протягивая розовую шерстяную перчатку с розовыми блестящими помпонами.

– И мы собираемся довести дело до суда, – сказал Кларк Абернети, одной рукой обнимая жену. – Мои дочери не будут участвовать в конкурсе.

– Все из-за Кайлы! – закричала Ева со второго этажа. – Из-за нее и ее глупой зависти нам приходится выйти из конкурса. Это так несправедливо! А теперь, когда мы больше не будем ей мешать, она победит. Наверное, в этом и заключается ее план!

– Офицер, во время каждого инцидента находили нечто, указывающее на мою дочь, – сказал Зак. – Я думаю, что ее пытаются подставить. Если бы моя дочь захотела подбросить мертвого крота на чью-то подушку, вряд ли бы она была настолько глупа, чтобы оставить перчатку у окна этой девочки. Или оставить след своих духов. Или отдать свой рюкзак для осмотра, зная, что директор найдет в них улики.

– Возможно, он прав, – согласился полицейский. – Перчатка ничего не доказывает.

– Убирайтесь, вы все, – сказала миссис Абернети, щеки ее алели от возбуждения.

Уже в машине Зак заявил:

– С меня хватит. Понятия не имею, что происходит, но я собираюсь во всем разобраться, и немедленно.

– Как? – спросила Оливия.

– На конкурсе остались всего три девочки, кроме Кайлы: дочь Марни, дочь Жаклин Маккорд и Сесили Карл. У двух из матерей огромные проблемы с нами, и вполне возможно, одна из них пытается подставить Кайлу. Давай отправимся к матери Сесили. Узнаем, получали ли они угрозы.

Через несколько минут они припарковались перед домом Карлов. Это был очаровательный особняк в центре города. Рори Карл пригласила Зака и Оливию в дом и усадила за стол, накрытый к чаю.

– Рори, – сказала Оливия, – прежде всего я хотела сказать, что Кайла ко всему происходящему не имеет никакого отношения.