– Клянусь Богом, я не писала этого письма, папа.

– Я верю тебе, Кайла, – ответил он. – Слушай, не знаю, что происходит, но все становится слишком серьезным. Плакаты были ужасные, но угрозы смерти… – он покачал головой, – не уверен, что тебе следует продолжать участвовать в конкурсе, Кайла. Все это становится слишком опасным.

– Нет! – закричала она. – Это нечестно!

– Кайла, мы поговорим об этом дома.

– Скажи ему, что это нечестно, мама!

Оливия ахнула. Зак уставился на Кайлу. Даже сама Кайла удивилась.

– Я что, только что назвала тебя мамой? – спросила Кайла, и глаза ее наполнились слезами.

Оливия взяла девочку за руку:

– Да. И я очень этому рада.

Лицо Зака было непроницаемым.

Семейный совет, который созвал Зак, продвигался не слишком хорошо.

– Кайла, это первый год, когда ты можешь участвовать в конкурсе, – сказал Зак, стоя у кухонной стойки и наполняя тортильи куриным мясом и сыром. – И все эти события…

– Но ведь это несправедливо, что я должна покинуть конкурс только потому, что кто-то пытается все испортить, – возмутилась девочка. – Они именно этого и добиваются – чтобы мы все ушли!

Зак посмотрел на Оливию:

– Как ты считаешь?

– Я думаю, что она права, – сказала Оливия, помешивая рис по-мексикански. – Но мне кажется, что нам следует быть осмотрительными. – Она повернулась к Кайле: – Это означает, что надо быть крайне осторожными. В школе даже в туалет одна не заходи. И не спускайся в одиночестве по лестнице. С тобой рядом все время должен быть кто-то еще. После школы с тобой все время будем мы или кто-то, кому мы доверяем.

– Так я могу и дальше участвовать в конкурсе? – спросила Кайла, переводя взгляд с Зака на Оливию.

– Если пообещаешь в точности выполнять все, что сказала Оливия, – ответил Зак. – Единственная девочка, участвующая в конкурсе, которая ходит в твою школу, – это Брианна. Встречаясь с ней, будь очень осторожна, Кайла. А после школы, если только ты все время будешь под присмотром у меня, Оливии или кого-то еще, кому мы доверяем, ты можешь продолжать участвовать в конкурсе.

– Ура! – воскликнула Кайла. – Хорошо, я все сделаю.

Зак взял стул и сел напротив дочери.

– Кайла, мне нужно задать тебе один вопрос. Это ты послала письмо Еве?

– Папа! Что ты такое говоришь?

– Кайла, мне нужно, чтобы ты ответила на этот вопрос, и тогда мы сможем разговаривать дальше.

– Здорово, тогда ты разговаривай дальше, а я буду думать, что мой отец считает, будто я разгуливаю по городу и говорю всем, что они шлюхи и я хочу их убить.

– Кайла, пожалуйста, ответь на вопрос, – сказал Зак.

– Мама, скажи ему, что он ведет себя как идиот.

Оливия на мгновение онемела. Во-первых, от того, что девочка вновь назвала ее мамой, а во-вторых, от того, что назвала Зака идиотом.

Зак встал:

– Кайла Арчер, ты немедленно отправишься в свою комнату.

– Это нечестно! – закричала она.

– Немедленно, Кайла, – проговорил Зак сквозь зубы.

Кайла вылетела из кухни. Зак повернулся к стойке и ударил кулаком.

– Мне нужно несколько минут побыть одному, – сказал он, не оборачиваясь.

– Хорошо, – прошептала Оливия и, проходя мимо него в гостиную, погладила его по спине.

На кухне хлопали двери шкафчиков, на стойку падали противни. Зак «думал» очень громко. Скорее всего после этого весь ужин будет уничтожен.

Кайла дулась у себя в комнате, а Оливия сидела в гостиной в полном одиночестве.

«Скажи ему, что это нечестно, мама… Мама, скажи ему, что он ведет себя как идиот…»

Когда в ее жизни возникла угроза, против нее обернулись все, включая ее отца, Кайла не задумываясь назвала Оливию мамой. Из этого она могла сделать вывод, что дочь открыла ей свое сердце.

Это было столь же страшно, как и волнительно. Ей еще только предстояло научиться быть матерью, тем более матерью тринадцатилетней девочки. Еще ей нужно было понять, каково ее место в этой семье. Если она вообще станет частью этой семьи.

Шум на кухне стих. Оливия надеялась, что это означает, что Зак успокоился.

Зазвонил сотовый Оливии. Она собралась с духом, готовясь к очередному разговору с Колин.

– Оливия, это Аманда.

– Аманда! Вы вернулись? Как провели медовый месяц?

– Мы вернулись вчера вечером. Так хорошо вновь оказаться дома, хотя я не возражала бы, если бы медовый месяц длился вечно.

Оливия рассмеялась:

– Уверена, что так и будет.

На несколько минут Оливия забыла обо всех своих проблемах, слушая новости из жизни своей сводной сестры. Томми, ее маленький сынишка, сделал первые шаги. Этан, муж Аманды, получил все необходимые документы, чтобы усыновить Томми, и Аманда чувствовала себя самым счастливым человеком на земле.

– Мне бы так хотелось заехать в гости, прежде чем ты уедешь из коттеджа, – сказала Аманда. – Может, Айви сможет приехать из Нью-Джерси.

Оливия не хотела портить настроение Аманды, рассказывая ей обо всех ужасах, творящихся в Блубери, но в то же время не была уверена, что приглашать сейчас сестер такая уж хорошая идея. Но ей так хотелось увидеть Айви и Аманду.

И тут до нее дошло, что Айви офицер полиции. Если за время пребывания здесь сестер что-то произойдет, Айви будет знать, что с этим делать. Возможно, ей даже удастся добиться сотрудничества от местного полицейского участка и прочитать отчеты по происшествиям в коттедже.

Они договорились, что встретятся в среду, если Айви удастся выбить выходной.

Зак вышел из кухни и попросил Кайлу накрыть на стол. После некоторого молчания Кайла сказала:

– Накрою, если ты признаешь, что я ни в чем не виновата. Я не писала письма и не развешивала плакаты.

Зак положил руку поверх руки Кайлы:

– Хорошо. Это все, что мне было нужно. Я верю тебе, Кайла. Если ты говоришь, что не делала этого, я тебе верю.

– Но ты по-прежнему думаешь, что это сделала я? – со злостью спросила девочка.

Зак покачал головой:

– Нет. Я думаю, кто-то пытается тебя подставить. И знаешь, что я еще думаю?

– Что?

– Я думаю, что это здорово, что ты назвала Оливию мамой.

Кайла покраснела и взглянула на Оливию:

– Все в порядке?