Пока я форсировал реку и продирался через еловый лес в сторону замка, случилось две вещи: на небо вскарабкалась яркая зимняя луна, окрасив мир в черно-синие и серебристо-белые цвета; всадники в козлиных личинах сосредоточились шагах в пятисот от закрытых ворот крепости, спрятавшись за поворотом дороги. Несколько человек развязывали веревки и скатывали холст, укрывавший поклажу на санях. Затем тяжеленный груз общими усилиями стащили с повозки на дорогу. Как я ни вглядывался, не смог определить, что они привезли с собой. Издалека громоздкая вещь походила на необработанный каменный блок. Собираются мастерить таран?

Люди из отряда расступились, образовав круг и пропустив внутрь одного из своих — как я заметил, не носившего маски. Человек постоял над бесформенной глыбой, проделывая руками странные плавные движения, коротко выкрикнул неразборчивое слово...

«Ничему не удивляться, — устало напомнил я себе. — Это Чехия, здесь возможно все».

Каменный обломок зашевелился. Неуклюже поднялся, воздвигнувшись вровень с лошадиными головами, утвердился на коротких и толстых ногах, подвигал тяжелой башкой. Ожививший его человек повелительным жестом указал на замок. Создание помедлило, соображая, затем кивнуло и затопало вверх по дороге — размашисто покачиваясь на каждом шагу, неторопливо и неудержимо.

Голем. Снова Голем, воплощение одухотворенной косной материи. Дважды я уже сталкивался с этим колдовским существом, теперь настал третий раз. По всем сказочным законам — решающий. Только хотелось бы выяснить, кто отдает приказы глиняной статуе? Ее творец, рабби Бен Бецалель, или мэтр Ди, в прошлом месяце завладевший кусочком пергамента с заклинанием, вдыхающим сознание в бессознательное? Ни тот, ни другой вроде никогда не мешались в политические дрязги... Хотя кто знает, что произошло в Праге за время моего отсутствия, какие союзы заключены, какие распались, кто нынче на коне, а кто в опале?

Человекоподобное создание беспрепятственно доковыляло до изогнутого моста, переброшенного через заметенный снегом неглубокий ров, приблизилось к окованным железными полосами створкам и остановилось. Кажется, стражники в барбикене и надвратных башенках заметили внизу подозрительное перемещение. Кто-то забрался через проем между зубцами и швырнул факел, закувыркавшийся в воздухе и на мгновение высветивший огромное существо. Голем не обратил на свет никакого внимания, отступил на пару шагов назад и со всего размаху грянулся в ворота. Те загудели. Наверху замелькали фонари и послышались встревоженные голоса. Живая статуя повторила свой маневр, по ней чувствовалось, что она может продолжать это занятие до бесконечности. Или пока ворота не рухнут под натиском. Никакой таран не понадобится.

 По мере того, как жутковатая тварь молотила по створкам, по замку распространялась паника. В окнах донжона вспыхнули огни, донеслось лязганье железа о железо — спешно поднимаемый гарнизон собирался на стенах. Отряд в козлиных масках пока не торопился показываться, терпеливо ожидая в своем укрытии. Внутри зеленоватого облака зародились крохотные, сухо потрескивающие молнии, и мне пришлось признать, что я вижу магию в действии. Настоящую магию, не фокусы базарных шарлатанов, не иллюзию и не ухищрения алхимиков, эффектные на взгляд неуча, но совершенно простенькие в изготовлении. Человек без маски занимался колдовством, у него получалось, и его, разумеется, совершенно не волновало, что убеждения какого-то там секретаря инквизиционного трибунала начинают трещать по швам. Впрочем, если я следовал своим убеждениям, то ни за что бы не оказался в этом месте...

От очередного удара Голема правая створка ворот издала далеко слышимый хруст и прогнулась внутрь. С барбикена на голову существа обрушилось с десяток камней и чугунных ядер, не причинивших ему особого вреда. Предводитель отряда хлестнул своего коня по шее поводьями и выехал на дорогу, так, чтобы люди в крепости заметили его. На козлиной маске, плаще и сбруе лошади плясали постоянно двигавшиеся язычки разноцветного пламени, и целый фонтан колдовских огней распустился на наконечнике высоко поднятого копья. Такое адово зрелище на кого хочешь произведет впечатление.

Даже из своего отдаленного убежища в лесу я услышал изумленный и испуганный вопль осажденных и едва не поддался искушению заорать вместе с ними. Всадник походил на одного из Четверых, тех, что служат Божьим Бичом и Господними Карами — на воплощение Войны. Он подчеркнуто медленно опустил копье, с которого сорвались полупрозрачные огненные ленты, устремившиеся в сторону крепостных стен.

Мне никогда не доводилось видеть более захватывающей и пугающей сцены, и потому неудивительно, что я снова позабыл о необходимости поглядывать по сторонам. За что и поплатился — случайно покосившись влево, я без всякого удивления обнаружил шагах в тридцати-сорока грузно проламывающуюся сквозь подлесок лошадь. Намерения ее седока сомнения не вызывали.

Итак, я обнаружен. Влип по уши, говоря простыми словами.

Драться или бежать? Всадник один. Если я справлюсь с ним, его отсутствие скоро заметят, но у меня останется немного времени, чтобы сбежать. Если не буду вступать в схватку и попытаюсь скрыться, он позовет на помощь и начнется развеселая охота. Переговоры и сдача в плен исключаются — вряд ли этой компании нужны очевидцы. Как не досадно, придется браться за оружие. Дерьмо, у меня даже пистолеты не заряжены!

Мой противник тоже носил маску, но не козлиную физиономию, а обычную личину из черного шелка с прорезями для глаз. Это я разглядел, когда он проскочил мимо меня, сделав не совсем удачный выпад шпагой, который даже отбивать не понадобилось: он промахнулся на добрых две или три ладони. Однако...

Бросив поводья заводного коня, я развернулся навстречу новой атаке, закончившейся еще более бесславно. Вдобавок на излете движения клинка мне по случайности удалось заполучить трофей — повисшую на острие шляпу. Я безжалостно зашвырнул ее в кусты. Пусть помучается, пока достанет. Незнакомец, обнаружив пропажу, досадливо вскрикнул, замотав светлыми локонами.

Голос показался мне смутно знакомым. Как, впрочем, и слегка разболтанная манера держаться в седле, и даже завитые кудряшки, казавшиеся в лунном свете белесыми. Только что сей изнеженный типус делает в подобном обществе?

— Эй! — я поднял шпагу в знак временного перемирия. — Эй, мсье! Сдается мне, что мы знакомы, только не припомню, чтобы у нас имелся повод для ссоры! Или вы меня больше не узнаете?

— Матерь Божья, — ошеломленно пробормотал мой визави, рывком останавливая лошадь, отчего бедное животное сердито взвизгнуло. — Вы откуда взялись?

— Еду из Парижа, — честно ответил я. — Натолкнулся по дороге на увлекательное представление под названием «Рыцари Ордена Козла отправляются в поход» и решил досмотреть до конца... Слушайте, откройте страшную тайну: кто вас учил фехтовать? И почему вы до сих пор живы, с такими выдающимися способностями к шпажному бою?

— Потому что судьба бездарности никого не интересует, — торопливая возня со шнурками маски завершилась ожидаемым итогом. Пан Станислав фон Штекельберг рассеянно уставился на клинок в собственной руке, словно позабыв, для чего нужна эта вещь, сунул его в ножны и, тронув коня с места, поехал навстречу мне.

Со стороны замка донесся протяжный гулкий удар, сопровождаемый воплями и довольным уханьем. Значит, створки не выдержали.