– Саксы!

Крик Кэя разбудил нас перед рассветом.

– Пятеро впереди, едут от Хамбера прямо на нас.

Артур выпрыгнул из-под одеял и потянулся за своей кольчугой. Звенья-кольчуги гремели друг о друга, пока он натягивал ее через голову, а я встала на колени, чтобы застегнуть пояс с мечом. Свет заходящей луны проникал через откинутый полог шатра, отражаясь на золоте и драгоценных камнях Эскалибура, и я молила, чтобы этот священный меч помог устранить неравенство между нашими четырьмя воинами и пятью варварами. Когда мы закрепили перевязь меча, Артур положил руку мне на голову.

– Уходи отсюда. Я прикажу, чтобы Ланс отвел тебя в главный лагерь.

– Глупости, – резко возразила я. – Я всегда хотела быть воином.

Я пыталась найти зеленый плащ Артура. Я сшила его как свадебный подарок, и хотя он был сшит не как военный плащ, к нему пришили специальную подкладку, когда поняли, что Артуру может угрожать опасность.

– Кроме того, – добавила я, подавая мужу плащ, – мне хотелось бы остаться с тобой и посмотреть, что будет.

– Тогда, бога ради, спрячься. Ты же знаешь, что саксы делают с пленными женщинами. – Артур сказал это очень резко, набрасывая плащ на плечи. Я вспомнила о семье Эттарды и вздрогнула.

Он вышел из шатра, не говоря больше ни слова, а где-то далеко заржала чужая лошадь. Я затаила дыхание, молясь, чтобы ни одна из наших лошадей не нарушила тишины, опустившейся над лагерем.

Несомненно, Кэй уже подошел к лошадям, потому что даже нетренированная Тень молчала. Я надела дорожный костюм и, заправив волосы под шерстяную шапку, выбралась из шатра. Из-за моей долговязой фигуры и простого лица меня не однажды принимали за оруженосца, и если я сейчас не буду привлекать к себе внимания, то увижу, как развернуться события.

На востоке небо уже начинало светлеть. Последний лунный свет косо падал на поляну, превращая наших мужчин, готовящихся к сражению, в темные тени. Каждый из них собирался неторопливо, бесшумно и без лишних движений. Сначала сел на лошадь Артур, за ним – Гавейн и Ланс, Кэй был на лошади уже давно.

Я вся похолодела, когда услышала приближающийся цокот копыт. Лошади саксов выбирали тропу, не чувствуя нашего присутствия. Если бы повезло, они въехали бы прямо в лагерь, и мы схватили бы их, не проливая крови.

Неожиданно звонко заржала Тень, и в темноте раздались проклятья обеих сторон. Саксы выбирались из гущи деревьев, разделяющих нас и тропу, когда Кэй направил свою лошадь на них. Что-то твердое наткнулось на что-то мягкое, потом раздался ужасный звук, и вся я покрылась потом.

В начавшейся рукопашной схватке невозможно было отличить одного человека от другого. Щемящие душу стоны и звон клинка о клинок эхом отдавались в лесу, а воздух пропах запахом крови. Лошади метались среди криков и проклятий. Огромное незнакомое животное вдруг выросло впереди меня, и с внезапным ужасом я поняла; что что-то белое и круглое, кружащееся во мраке передо мной, – щит варвара.

Я выбралась из-под шатра, и услышала, как человек выругался, увидев меня, и дернул лошадь в сторону. Я сломя голову помчалась к гигантскому дубу, надеясь спрятаться в его ветвях. Я была согласна на все, только бы убежать от кровавой бойни, которая теперь была везде.

Сакс скакал за мной, пока я мчалась, спасая свою жизнь, в мягкий, призрачный, мир, где все двигалось неторопливо, – и разные мысли пробегали в моей голове. Я думала, почему не спросила Артура, откуда у него шрам на плече, как успехи Талиесина в музыке, что сделает варвар с витым ожерельем Игрейны, если меня убьют. Дерево уже было передо мной, но дотянуться до нижних веток я не могла. Я подпрыгнула, но промахнулась и, задыхаясь, упала на землю.

Я услышала голос Кэя, выкрикивающего какие-то проклятия, и лошадь у меня за спиной яростно захрапела, и внезапно попятилась. Всадник еще раз вскрикнул и упал навзничь. Взбесившаяся боевая лошадь металась в разные стороны, а Кэй всадил копье прямо в грудь сакса. Древко копья тускло поблескивало в утреннем свете.

К счастью, этот сакс не издавал предсмертных криков, но в кровавых рассветных сумерках слышались другие стоны и крики боли.

Потом внезапно наступила тишина. Прозрачная, как чистая вода, тишина обняла всю землю, пока солнце поднималось над пропитанной кровью поляной нашего лагеря.

Очень долго никто не мог двинуться с места, хотя некоторые рыдали от горя. Ослепленная слезами, я оглядывала поляну, пытаясь увидеть наших людей. Кэй мрачно чистил травой свое копье. Гавейн что-то яростно рубил в траве и начал прыгать в диком пьяном танце радости и ужаса, распевая, крича и размахивая головой врага, которую он держал за волосы. Ланс стоял на коленях перед поверженным врагом, и его руки нежно двигались по лицу человека и медленно закрыли ему веки. Этот жест мог быть проявлением нежности возлюбленного, и я подумала, что может чувствовать бретонец в минуты этого ужасного триумфа.

Я не видела лишь Артура и выбежала из своего укрытия, боясь, что его убили.

– Гвен! – я услышала резкий голос Артура, и, когда я повернулась к мужу, он подбежал ко мне и обнял меня.

Сила его стремительного броска кинула нас на середину поляны.

– Благодарение небесам! – дрожащим голосом проговорил Артур. Я не мог тебя найти… я думал…

Я обхватила его руками и прижалась головой к плечу Артура, слыша, как рыдания сотрясают его тело. Любовь к жизни, торжествующей перед лицом смерти, переполняла нас, пока он нес меня в шатер и опускал полог.

Именно тогда в порыве страсти Артур сказал мне о своей любви в первый и едва ли не, единственный раз.

– Это были проводники. Их послали встретить небольшую группу, которая должна была высадиться на берег. – Кэй устало махнул рукой в сторону пяти трупов. – Остальные сдались без звука. Гавейн держит их под стражей в главном лагере. – Названный брат Артура выглядел усталым и бледным в свете раннего утра и поддерживал одну руку.

– Ты ранен? – спросила я, вспомнив, как он один сражался с двумя врагами.

– Это вывих, а не удар мечом, – коротко ответил он.

– Ты достоин похвалы. – Я посмотрела в его холодные, строгие глаза. – Я бы не увидела сегодня восхода солнца, если бы не твоя храбрость, и я хочу, чтобы ты знал, как я это ценю. Женщина, которую ты назовешь своей женой, может гордиться твоим мужеством.

Кэй посмотрел на меня, не отвечая, а потом отвернулся. Я поняла, что это не та похвала, которая обрадовала бы его, хотя я имела в виду самое хорошее.

Артур стал укладывать вещи, а сенешаль уехал в главный лагерь, даже не попрощавшись со мной.

Мы приближались к Йорку, и дорогу заполнили люди, везущие на ярмарку то, что они вырастили к летнему солнцестоянию. Мы ехали вместе с ними, держа пленных саксов под охраной. Больше всего здесь было женщин и детей, и многие из них молча скорбели об убитых.

Мне казалось, что мы встретились с семейством иммигрантов, а не с военным отрядом, и я надеялась, что к ним не отнесутся как к грабителям.

– Не доверяй их внешнему виду, – предупредил меня тем же вечером Уриен, когда мы сидели за столом. Саксы жили в Йорке или поблизости от него уже много лет, и Уриен хорошо знал их привычки и нравы. – Варварам не нужны воины, конечно, у них есть рыцари – люди, называемые бесеркерами, которые обучены военным приемам и перед сражением доводят себя до исступления, возбуждая в себе жажду крови, но в основном их отряды состоят из землепашцев. Каждый свободный крестьянин знает военное искусство, и в любой момент он может отложить свой плуг и взять в руки оружие. Неплохо придумано. Каждый кормит себя и свою семью и защищает свои земли и своего короля, когда им угрожает опасность. Это разумнее, чем это, – добавил он, указывая на британских воинов, которые лениво бездельничали за столами в его зале. – Я дам твоим пленникам землю и позволю им жить с другими саксами, если они поклянутся в верности, – предложил старик, допивая свой кубок. – Они доставляют мне мало хлопот, кроме тех, кто живет на побережье – там столько поселений, что защитить их всех невозможно. Но местные саксы трудолюбивы и общительны, и свои налоги платят медом и зерном. Вот смотри; – добавил он, отламывая кусок хлеба, лежащего перед ним, и кладя его на мою тарелку. – Он сделан из зерна, которое саксы привезли с собой. Оно растет на самой бедной земле, и они называют его рожью.