1937:тема с вариациями_

__

Первая ласточка – Лева

Дядя Лева мне запомнился по двум эпизодвм: как он вез нас на подводе и как брил тете Рае подмышки.

Между тем, роль его в семейной одиссее была гораздо существенней: он в ней стал первопроходцем.

После Шишак Лева вдруг исчез. А тетя Рая со Стелой и Эриком очутились в Харькове вместе с родителями Раи – Давидом Леонтьевичем и Агафьей Григорьевной. Мы у них часто бывали. Не видя дяди Левы, я спросил у своих родителей, где он. Мне ответили:

– На Дальнем Востоке.

В то время Дальний Восток в мальчишечьем воображении был связан со шпионами, самураями, пограничниками. В моей голове возник такой безупречный силлогизм:

Мой военный дядя Лева находится на Дальнем Востоке.

На Дальнем Востоке – пограничники.

Следовательно, дядя Лева – пограничник.

О том, что он мог оказаться шпионом или самураем, я как-то не подумал…

Но вот однажды я беседовал со Стеллой. Дело было перед самой войной, и, стало быть, мне тогда было около десяти лет, а она – на год старше.

– Ты знаешь, где мой папа? – спросила она таинственным шепотом.

– Знаю: на Дальнем Востоке!

– А вот и нет: он – на Урале, – с удовольствием поправила меня Стелла. И тут же задала второй вопрос:

– А знаешь, что он там делает?

– Да: он стережет границу! – твердо ответил я.

– А вот и нет! – с еще большим удовольствием возразила Стелла. -

Он там сидит!

– На чем сидит? – спросил я растерянно…

"На чем сидит" дядя Лева, выяснилось довольно быстро, а вот за что он сел – остается неизвестным и до сих пор. Иные склонны считать, что за собственную глупость. Другие говорят помягче: за наивность, за пылкость, легковерие… Впрочем, судите сами.

Дядя Лева как раз был на отдыхе, когда началась кампания 1936 года по обмену партдокументов. Со столбцов всех партийно-советских газет буквально набрасывались на читателя призывы: быть честными и откровенными перед партией, критиковать друг друга и не скрывать собственных колебаний и упущений, если они были.

А у дяди Левы были колебания. Правда, он о них НИГДЕ, НИКОГДА И НИКОМУ НЕ ГОВОРИЛ, никак они на его конкретной деятельности не отразились Но сам-то Лева знал хорошо: в таком-то году, во время такой-то дискуссии по такому-то вопросу он (молча!) сомневался в правильности генеральной линии.

И дядя Лева наедине со своей Партийной Совестью спрашивал: как быть?

– Ты не имеешь права молчать! – сказала ему Партийная Совесть.

Лева прервал свой отпуск и поехал на службу: признаваться.

– Ага! – сказали дяде Леве Товарищи по Партии. – Что ж ты до сих пор молчал?!

И дядю Левы исключили за… неискренность перед партией!

Через некоторое время пришли другие товарищи – из НКВД – и арестовали дядю Леву. Ему повезло: заря массовых репрессий еще только-только занималась над страной, и его судила не "тройка", не загадочное "особое совещание", а обыкновенный суд. Даже был такой предмет роскоши, как защитник.

Леву обвинили в том, что он, читая лекции по политэкономии, не подвергал или недостаточно резко подвергал критике буржуазных экономистов. В качестве вещественных доказательств обвинение предъявило… конспекты Левиных слушателей. Товарищи бывшие и сегодняшние студенты, к вам обращаюсь я, друзья мои: скажите, как на духу, всегда ли вы подробно записывали за преподавателем его вдохновенные лекции?!

Но мы с вами невзначай стали рассуждать по той же идиотской логике, которой пользовались Левины гонители. Давайте, однако, допустим, что мой дядя был не слишком честных правил и что он, действительно, недостаточно критиковал Адама Смита или попа Мальтуса – более того, что оказался последователем кого-то из них – или их всех скопом. Так что: его надо за это посадить в кутузку?

Но суд рассуждал так, как ему было велено – и потому приговорил дядю Леву к ПЯТИ годам лишения своды – за антисоветскую дщеятельность!

Но ведь у него был, как мы помним, защитник, адвокат, участвовавший в прениях сторон… С его помощь Лева, используя право, предоставленное ему только что принятой Сталинской Конституцией, обратился в какую-то высшую инстанцию (в Верховный Суд, что ли…)

Высшая инстанция решительно встала на защиту Закона. Несправедливый приговор был отменен. "Особое совещание" при наркоме внутренних дел (или – госбезопасности?) заменило несправедливый пятилетний срок на справедливый – ВОСЬМИЛЕТНИЙ.

Эту историю я рассказываю по позднейшим воспоминаниям родственников. Могут быть мелкие неточности. Но главное передано точно. Порукой тому – полная реабилитация Левы в 1956 году, а в 1967-м – награждение его в честь полувека Советской власти орденом Красной Звезды за боевые заслуги в гражданской войне, за многие годы службы в Красной Армии и… за то, что выжил. Мои родители не дожили до этого юбилея – о них и не вспомнили!

Лева оказался в нашей семье первой птахой, попавшей в сети, которые год 1937-й расставил сотням тысяч, а, может, и миллионам людей.

За Левой в свой, так сказать, via dolorosa отправились Абраша, Додя,, Бума, Илюша Росман, Моня Факторович и многие другие из нашей родни, – всех не упомнить… Легче составить список тех, кто не сидел.

Это Шура Сазонов, умевший вовремя прервать связь с опальными родственниками, но и вовремя ее возобновить, так что и родня не успевала обидеться, и органы уже не трогали. Но, может быть, просто очередь до него не дошла?

Это и Гита, которую спасло сумасшествие: из партии ее исключили "механически" – всего лишь за неуплату членских взносов.

Это – еще несколько человек… Остальных старших членов семьи аквилон незабываемого тридцать седьмого тронул достаточно ощутимо Даже Боря "Голопупенко" – обыватель, далекий от всякой политики, – и тот несколько месяцев просидел в тюрьме по политическому обвинению.

Вот ряд историй тех лет.

"Так надо!"

Очень рано исключили из партии Этю – мамину младшую сестру. Она к тому времени была директором фабрики, членом бюро райкома.

Этя была из трех сестер Маргулис самая спокойная, уживчивая и добрая. Доброта светилась в ее карих глазах. Однажды в Житомире во время погрома петлюровец, заскочивший для грабежа в их бедную комнатенку, чуть не расстрелял дерзкую Гиту. Этя бросилась ему в ноги и уговорила бандита не убивать сестру.

Погромщики не были сентиментальны. Одного из наших житомирских родственников они посадили на кол. Но на этот раз уговоры подействовали – у Эти был удивительный дар убеждения и кроткий, теплый, лучистый взгляд. Петлюровец матюкнулся, вложил револьвер в кобуру и ушел

В первые годы революции, еще девочкой, Этя жила в детдоме, потом работала на фабрике у станка, училась на рабфаке, в комвузе и со временем стала директором той самой фабрики, на которой начинала свой "Светлый путь"…Впрочем, кажется, я повторяюсь…

В 1928 году, в возрасте, думаю, не более 22-х лет, Этя выступила на собрании против… товарища Сталина! Она сказала, что, по ее мнению, товарищ Сталин слишком круто расправляется со своими противниками. Не мешает ему н6апомнить о "завещании" товарища Ленина…

В 1936 году Этю вызвал секретарь райкома и, пряча глаза, сказал:

– Вот что, Маргулис. Мы тебя знаем, ты – наш человек Но партии нужно, чтобы ты была исключена. Прояви сознательность и пойми: так нужно для партии!

И – исключили. Этя проявила сознательность и пошла опять к станку. Ее муж Шлема остался в партии. Он в это время служил в НКВД, откуда ему пришлось уйти, но лишь на время…

Абраша и китайский вопрос

Папин брат Абраша – тот, который окончил военно-инженерную академию и жил в Москве – когда-то (в 1928 или 1929 году) выступил на партсобрании во время дискуссии по китайскому вопросу. Весьма возможно, что Абраша был даже неправ. А, может быть, и прав на 100 процентов. Было ему тогда лет 20 с небольшим.