– Я по-прежнему твоя маленькая девочка, – прошептала она. Потом взяла горсть земли и положила в карман.

Мир был черным. Клементина потянула кончик носового платка, закрывающего ей глаза, но Джексон шлепнул ее по рукам.

– Перестань, – сказал он, – Я же просил не подглядывай.

– Я совершенно сбита с толку, – заметила она и понюхала воздух, пытаясь хоть как-то понять, куда они направляются.

Несколько часов назад они взяли напрокат автомобиль и, как только уселись в него, Джексон тут же завязал ей глаза. Какое-то время Клементина спала. Но сейчас они ехали жесткой и ухабистой дорогой, так что дремать было невозможно.

– Сколько мы уже едем? – спросила она.

– Где-то от одного до пяти часов.

– Так нечестно.

– Жизнь вообще нечестная штука.

– Джексон, перестань. Я понятия не имею, где мы находимся.

– Это входит в мой план, – улыбаясь, ответил Джексон.

Он удивлялся своему собственному возбуждению. Все было запланировано очень давно – пятнадцать месяцев назад, если точно. Казалось, первоначальный энтузиазм скоро пройдет, но сейчас, когда план претворяется в жизнь, Джексон чувствует себя как ребенок во время первой поездки в Диснейленд. Он украдкой взглянул на Клементину – сопевшую, вертевшуюся, туда-сюда и чуть ли не разрывался от радости. Ничто в мире не могло доставить ему большего удовольствия, чем видеть ее счастливой.

Для того, чтобы сделать этот день реальностью, потребовались почти геркулесовские усилия. Сначала нужно было дождаться доходов от продажи двух самых последних полотен, затем предстояло заключить сделку с Картинной Галереей Моссьер на Манхаттане, которая согласилась стать единственным агентом по продаже его работ на Восточном побережье, потом нужно было утрясти список приглашенных гостей на открытие выставки в Нью-Йорке. А потом, когда все сделки свершились, и он приобел собственность, Клементина оказалась слишком занятой на съемках своего последнего фильма, чтобы уехать из Лос-Анджелеса.

И вот, наконец-то, все уладилось. Кончилось время ожиданий. Он нашел место, отведенное ему, добился кое-какого успеха. Когда его спрашивали, чем он зарабатывает на жизнь, Джексон мог гордо отвечать «я художник». Клементина по-прежнему получала больше, возможно, она всегда будет зарабатывать больше его – но Джексона это не беспокоило. Сейчас он мог придти к ней как равный к равному.

Джексон ехал через леса Нью-Гемпшира, – частые рощицы тополей и берез, листва которых уже начинала гореть осенним пламенем красок. Дул бодрящий ветерок, смахивающий упавшие листья на ветровое стекло. За всю свою жизнь Джексон никогда не видел более прекрасного места. Он вполне мог обойтись без побережья, больших городов и тропических островов. Дайте ему осеннюю Новую Англию, и он будет счастлив.

Джексон свернул с главной автострады и проехал уже десять миль по проселочной дороге из гравия. Потом он сделал резкий поворот вправо на уединенную узкую грунтовую дорогу. Клементина резко вскинула голову, почувствовав изменение. Джексон рассмеялся.

В конце дорожки он остановился. Перед ним простирались 25 акров густых деревьев, волнистых холмов и ручей, протекающий в конце владений. И все это принадлежало ему. Джексон вылетал четыре раза, чтобы посмотреть участок, обсудить с архитектором, сколько деревьев можно будет убрать. Поговорить о предельных размерах дома и его внутреннем дизайне, а также о выборе самого лучшего места для постройки. В конечном итоге они решили расчистить три тысячи квадратных футов на вершине холма, оставляя по обеим сторонам деревья для уединенности. Отсюда открывался великолепный вид на долину.

Когда Джексон подошел с архитектором к краю холма, то понял, что именно здесь будет его дом. Он поклялся когда-нибудь перенести на руках через порог этого дома единственную и любимую женщину – Клементину.

– Вот мы и здесь, – сказал он.

– Где это, здесь?

Джексон снова рассмеялся, быстро обошел машину, открыл дверцу и помог Клементине выйти.

– Чудесный воздух! – воскликнула она.

Он медленно провел ее между деревьями на холм, где будет стоять дом. Еще раз, оглянувшись вокруг и убедившись, что лучшего места не найти, Джексон развязал повязку на глазах Клементины. Она прищурилась от солнца, а потом внимательно осмотрелась.

Отойдя на пару шагов от Джексона, провела рукой по стволу березы. Упавшие листья шуршали под ногами.

– Я не понимаю, – сказала Клементина.

Джексон обнял ее за плечи:

– Это наш дом, Клем, – прошептал он. – Вся эта земля – наша. Я хочу построить здесь наш дом.

Насколько хватило глаз, Клементина видела только деревья – зеленые, желтые, некоторые с примесью красного. Она слышала вдали журчание воды и вибрирующее пение птиц над головой.

– Там есть вода? – спросила она.

– Ручей. Пойдем, я покажу тебе.

Он взял ее руку и повел через лесок вниз по склону холма, становившегося все круче и круче по мере того, как они спускались к воде.

– Мы можем проложить здесь дорожку, если хочешь, – сказал Джексон по пути, обходя деревья.

– Нет, мне нравится так, как есть.

Наконец, они достигли подножья холма, возле которого тихо струился ручей, все еще обмелевший после летней жары. Дно было усыпано гладкими камешками, и покрытыми зелеными водорослями. Они сели на берегу, опустив ноги в мягкую подушку опавших листьев. Клементина закрыла глаза, позволяя успокаивающему журчанию воды смыть хитросплетения, разочарования и заботы, составляющие часть ее повседневной жизни в Лос-Анджелесе. Джексон приподнял голову к солнцу, мельчайшие лучики которого просачивались сквозь листву.

Они молчали полчаса, только вода, птицы и ветер нарушали тишину. Потом Клементина открыла глаза и положила голову на плечо Джексона.

– Я никогда не видела более прекрасного места, – произнесла она.

Джексон поцеловал ее в лоб.

– Я надеялся, что тебе понравится. Я всегда был неравнодушен к лесочкам. Побережье замечательно, но в месте, вроде этого, есть что-то основательное, устойчивое и чистое.

– Я могла бы раствориться в этой тишине, – сказала Клементина, бросая в ручей лист и наблюдая, как течение уносит его вниз.

– Пока я могу быть рядом.

Клементина улыбнулась:

– Куда бы я не пошла, я хочу, чтобы ты был со мной.

Чуть позже они снова поднялись на холм, на то место, где будет стоять дом. Джексон рассказал, каким он его себе представляет.

– Вот здесь я хотел бы сделать кухню, с видом на долину. А вот там – уголок для завтрака. По утрам там всегда солнце. А что ты думаешь насчет большого каменного камина? – он указал на место, которое представлял как гостиную.

Клементина пристально смотрела на него. Он строил планы на будущее, в существовании которого она не совсем била уверена.

– Ты говоришь, что хочешь, чтобы я переехала сюда и жила с тобой? – спросила она.

Джексон взял ее руку:

– Не просто, чтобы ты жила со мной. Я хочу жениться на тебе, Клементина.

Клементина замерла на месте. Она так часто мысленно слышала эти слова, что боялась поверить, что они прозвучали сейчас наяву. Она опустила взгляд на их сплетенные руки, потом, снова подняла глаза на его лицо и поняла, что это правда.

– Повтори еще раз, – попросила она.

Джексон рассмеялся и приложил руку к сердцу.

– Клементина, ты выйдешь за меня замуж? Я обещаю стать хорошим мужем. Я буду усердно работать как художник. Может быть, это и не самый гарантированный вид деятельности, но я сделаю все, что могу, чтобы обеспечить хороший заработок. И я обещаю любить тебя больше, чем кто-то любил женщину на этом свете.

– И каждый день будешь говорить мне, что я – прекрасна, – пошутила Клементина.

– Да.

– И будешь приносить мне завтрак в постель, и тереть мне спину, и каждую ночь заниматься со мной любовью, так страстно, как ты всегда это делал.

– Это я выдержу. Что-нибудь еще?

Клементина сжала его руку:

– Никогда не оставляй меня, – прошептала она.