Игорь Андреевич покорно вышел.

– Ну и что будем делать? – спросил Гиви.

– Ты меня спрашиваешь? Твой человек загубил мой товар, а ты меня спрашиваешь, что мы будем делать! – подчеркнул «мы» Ладо. – Ты мне его рекомендовал, так что это ваши с ним проблемы. Может, и твой Кротов такой же фраер? Смотри, Гиви, я рискую общаковыми деньгами, вкладываясь в этот проект, – кто тогда отвечать будет?

– Реваз, дорогой, но ты же понимаешь, что тут форс-мажор. Он же надежно работал, Гарик этот. Сколько он нам денег сделал, сколько связей полезных наладил. Если бы не девка шальная, что вчера истерику там закатила, он бы помог нам и Козырева к ногтю прижать. Они же с Макаром как два Штирлица в тылу врага были. Ну давай включим ему счетчик – он отработает.

– Гарик твой – отработанный материал. Где он будет товар сбывать, коли его выгнали как собаку? По улицам станет бегать? Так ему год придется утюжить, чтоб вернуть долг, а деньги мои мне нужны сейчас, понял? Ты отдашь за него стольник? Если да, то можешь сам включать ему счетчик, но счетчик этот будет считать твое потерянное время.

– Но почему я должен за него платить? Он не мальчик, – начал потихоньку сдавать своего приятеля Гиви.

– А есть у него деньги? – поинтересовался Ладо.

– В том-то и дело, что размотал он их.

– Бабы? Дурь?

– Не поверишь, но он их проигрывает в карты.

– Управляющий казино? Они что, на работе ему не надоели?

– Да они, все эти управляющие, которые из бывших катал, организовали что-то вроде своего клубного казино на дому. Собираются там, лясы точат, а потом садятся за покер по сумасшедшим ставкам. Вот Гарик и продулся недавно по-крупному.

– Но хоть что-то у него есть за душой?

– «БМВ»-трешка да квартира трехкомнатная на Дмитровке.

– Своя? Приватизированная в смысле? – спросил Ладо.

– Естественно.

– Семья? Наследники?

– Говорил, что племянник есть какой-то.

– Тогда есть выход. В сумме это как раз на сотенку и потянет. Старая тачка?

– Нет, он недавно ее купил, как стал на порошке греться.

– Вот дурак, и светиться начал, и такое дело загубил. Ладно, сейчас я позвоню моему нотариусу, и Гарик твой оформит дарственную на… – призадумался Ладо. – Да на Влада, моего помощника по Москве – он местный, русский. Это и будет залогом за его должок. Уничтожим ее, как отдаст. А не отдаст в недельный срок – решим все по-тихому.

– Но он же не сможет отдать! – округлил заплывшие жиром глазки Гиви. – Ты его замочишь?

– А иначе зачем дарственная? Ха-аха! Не очкуй, дорогой, – кому нужно мочить такую мелочь. Просто отправим его бомжевать, и бог с ним. И скажи спасибо, что я твои проблемы решаю.

– Спасибо, генацвале.

– Э-э, дорогой, спасибо потом отработаешь, когда дело запустим…

Через час Игорь Андреевич Телегин перестал быть, как ему думалось – на время, владельцем квартиры и машины…

Через три часа он сквозь пьяные слезы вышептал, как в Стену Плача, все свои горести, не называя при этом обидчиков, в жирноватое плечо Галины, младшего кассира «Голден эг» и своей любовницы по совместительству, которая наутро законопослушно доложила обо всем услышанном Павлу Павловичу Машкову…

Через день Телегин понял, что требуемую сумму ему не собрать, и с горя приступил к «уничтожению» запаса кокаина, заначенного при расфасовке чужого товара, безвыходно сидя в своей надежно запертой квартире из страха потерять ее вместе с жизнью…

Через два дня Виктор Иншаков, стажер ЧОПа «Барс», был вызван наконец к хозяину для получения своего первого задания, на котором должны были проявиться его верность, смелость, предприимчивость и прочие профессиональные качества.

Через три дня Витя сидел в подъезде телегинского дома на Дмитровке…

«Гори она огнем, такая работа, – все тело уже затекло!» – думал Витя, второй час прислушиваясь к происходящему за дверями квартир. Их было всего две на лестничной площадке – дом, построенный в первые послевоенные годы пленными немцами для ударников метростроевцев, был нестандартным во всем. Между их входными дверями располагался электрощит со стеклянными окошечками, через которые видны были шкалы счетчиков. Щит запирался на висячий замок.

В левой квартире шумела вода в открытой ванной комнате, ее ритмичный плеск и периодический топот ног говорил о том, что там идет большая стирка. Витя уже установил, что в квартире находится лишь одна женщина. Она не выходила из дома с утра, – значит, закончив стирку, соберется в город за покупками и настанет его час.

В телегинской квартире гремел джаз. Тем лучше – Витина возня возле двери будет ему неслышна.

Он осторожно спустился на пролет лестницы и, прижавшись к стене ближе к двери левой квартиры, начал подбирать отмычку к замку щита. Замок был стандартный, и это не составило особого труда.

«Есть! Теперь я тебя достану!» – подумал довольный Витя, замкнул замок и вернулся на свой наблюдательный пост.

Вскоре шум воды стих. Витя посмотрел на часы – все идет по графику. Сейчас соседка поспешит в магазин, чтоб до часа пик успеть закупить все необходимое, – потом начнется толчея спешащих домой жильцов, что и ему ни к чему. Он мысленно прикинул, как она переодевается, прихорашивается в комнате… Пора!

Он снова спустился к щиту, неслышно открыл его и монтерскими кусачками перекусил один из проводов, идущих в апартаменты Телегина, и, закрыв замок, метнулся в свое убежище этажом выше.

В наступившей за стальной дверью тишине послышались громкие проклятия – у бедного Телегина разом отказало все, что было связано с электричеством: и музыкальный центр, и мудреный телефон, и, что самое страшное, охранная видеосистема. Узник оглох, онемел и ослеп одновременно. Начертыхавшись вволю, он начал стучать в стену соседки, но та не реагировала – стенка между квартирами была капитальная, или она считала, что тот просто что-то мастерит.

«Так, – насторожился Витя, спускаясь пониже и готовясь к бесшумному броску вниз, – сейчас он высунется из своей раковины, и мне нужно будет перехватить его и затолкать назад в квартиру, пока он не позвонил в дверь соседки».