Петр Ильич вернулся в свой кабинет под впечатлением от увиденного. Его тоже поразила почти модельная красота Лизы. «Вот бы переспать с ней», – подумалось ему. Нет, заводить роман на работе – последнее дело. Командовать женщиной, с которой спишь, все равно что рубить сук под собой. Не зря же он ни в какую не соглашался взять Тамару в шоу казино. Тамара, Тамара… Когда возникла эта трещинка между ними, лишившая тонкий фарфор супружества чистого звона? Вот и сейчас почему в его голове возникла мысль о Лизе? Да потому, что во время их трехдневного свидания с женой в Лондоне они ни разу не переспали: та все время отговаривалась, ссылаясь то на плохое самочувствие, то на Сашку, не спящего в соседней комнате, то на завтрашний ранний подъем. Он даже решил сбегать на Пикадилли, чтоб подцепить какую-нибудь мулатку для мести, но побрезговал…

«Эх, трахнуть бы кого-нибудь без затей, по-рабочему», – подумал Петр, потягиваясь в кресле, и в этот момент Катя доложила о приходе налогового инспектора Серафимовой Софьи Павловны.

– Пусть подождет немного, – распорядился Петр Ильич по интеркому. – Соедини-ка меня с Макаровым, Катюша.

Макаров отозвался сразу же.

– Иван Давыдыч, к тебе зайдет Лиза Семина, которая сейчас экзамен сдавала, так ты верни ей деньги за обучение – она того стоит. А приказ я подготовлю. И чего это ты так расстроился в конце шоу?

– А оттого, Петр Ильич, что опасно таких виртуозов брать на работу. Ишь, «зеро» она катанула на заказ! А если эта девица задумает против нас сыграть с таким же мастерством?

– Да ладно тебе бояться, старый перестраховщик. За ней же столько глаз будет присматривать. Так что порадуй девушку, когда зайдет.

– Ну-ну, – уклончиво промычал Макаров, вешая трубку. – Вот твои денежки, – вытащил он деньги из ящика стола, обращаясь к Лизе, сидевшей во время разговора рядом с ним. – Но будь моя воля, я б тебе не только их не отдал, а еще и штрафанул бы на пару штук за такое поведение. Выпендриться она решила, видите ли. Ты же нам всю игру могла сорвать своим «зеро». Козырев, будь он поумнее, должен бы испугаться такого подозрительного уменья. Нельзя, голубушка, раньше времени демонстрировать свое главное оружие, коли ввязалась в войну.

– А если бы меня не взяли? – спросила Лиза.

– Куда бы они делись? Вот не дам денег, и все тут! – взыграла в главбухе природная жадность. – Ведь не станешь же Козыреву жаловаться, а?

– Ты, дед, палку не перегибай, – жестко сощурилась Лиза. – Может, мне Гиви позвонить?

– Да ладно, ладно, – сдулся вдруг в кресле массивный Макаров. – Уже и пошутить нельзя, – примиряюще проворчал он, протягивая девушке пачку долларов.

…Разговор с Серафимовой проходил в ресторане. Это место было изобретением и гордостью Козырева. Чуть ли не с детства, а скорее с полуголодной училищной юности он лелеял мечту о своем заведении подобного рода. Мечта вдруг обрела вполне конкретные формы совершенно неожиданным образом.

Когда Кротов разрешил разместить казино в бывшей библиотеке, архитектор предложил украсить скучный прямоугольник какой-нибудь «финтифлюшкой из стекла – типа зимним садом». Петр Ильич сориентировался мгновенно. И через три месяца отличительной приметой казино стал ресторан «На чердаке». Козырев неожиданно для себя реализовался и на дизайнерском поприще. В центре зимнего сада вместо фонтана стала красоваться небольшая прозрачная полусфера, через которую все посетители ресторана, как сквозь лупу, могли любоваться не только изумрудом игорных столов и любезными дилерами в хрустящих белых рубашках, но и всем многоцветьем большой игры, происходившей внизу, в святая святых, с ее напряжением, болезненным азартом и дымовой завесой, которую так и тянуло приподнять. Именно сюда Козырев с недавнего времени приглашал всех, кто был ему полезен.

Софья Серафимова оказалась женщиной лет сорока. В ней читались следы былой прелести, впрочем, Козыреву такие женщины – сдержанные и неглупые – всегда импонировали. Да и вела она себя с достоинством, давая понять собеседнику, что задешево не продастся. Петр Ильич хорошо это понимал и решил начать с небольшой прелюдии.

– Мишенька, – он улыбался метрдотелю как брат родной. – Бутылочку «Клико», тешки осетровой, сырку подходящего, салатик наш местный пусть Федор Палыч организует, закусочек… В общем, у нас здесь важный разговор и расстраивать нас нельзя.

И тут же пошел в наступление:

– Знаете, Софья Павловна, мы четко выполняем инструкции всех финансовых органов. Так что вы не думайте, что у нас так все безнадежно плохо с этим делом. Полагаю, что это профессиональное заблуждение…

– Зачем вы позвали меня в ресторан, Петр Ильич? Чтобы говорить о финансах? – прямо спросила она.

– Вы меня неправильно поняли, Софья Павловна, – смутился Козырев, – я собирался вести беседу о гораздо более приятных вещах, нежели хозяйственное право и налоговое законодательство. Хотите шампанского?

Он решил сам поухаживать за своей гостьей, чтобы получше разобраться во всех нюансах ее психики.

– Знаете, Сонечка, не сочтите меня хамом, но я не буду пить за вас… Я хочу выпить за это место, ставшее поводом для нашего знакомства. За казино «Голден эг»!

– С удовольствием! – Серафимова не спеша выпила до дна, поправила красивые пушистые волосы и, затянувшись ментоловой сигаретой, протянула бархатным голосом: – И с каких, интересно, пор люди пытаются обмануть судьбу?

– Видите ли, Сонечка, трудно сказать, когда появилась на свет первая система игры в рулетку, – оживился Петр Ильич. – Во всяком случае, уже Казанова, героический любовник, величайший авантюрист и азартнейший игрок восемнадцатого века, упоминает в своих мемуарах систему «мартингейл».

– Неужели? – с едва заметной улыбкой протянула Серафимова. – А что такое «мартингейл»?

Козыреву вдруг показалось, что, завязав этот разговор, он попал в точку.

– О, это система, а точнее, принцип, на котором основывается бесчисленное множество систем, построенная на постоянном увеличении ставки. Одни игроки исповедуют увеличение ставок при проигрыше, другие, наоборот, при выигрыше, третьи применяют более сложные комбинированные схемы… Да, может, мы попробуем с вами сыграть? – Козырев по-молодецки повел бровью. – Вы сами все увидите и поймете.