«Казино откроется только через полтора часа, – соображал он. – Дилеры как раз собираются. Скидываем Софье Павловне чипсов на пару штук для затравки – все равно они к нам вернутся, – а там уж как пойдет…»

– Ну что? – заговорщицки спросил он.

– Да, но для этого нужно иметь достаточный запас денег. А мне жаль их, я же не владелица казино. – Софья Павловна смотрела ему прямо в глаза.

– Сонечка, вы меня недооцениваете! – Козырев чувствовал, что затянувшаяся прелюдия близка к развязке. – Я вас выручу, одолжив любую сумму, на ваших условиях. Новичкам всегда везет, вам любой игрок скажет. Это такая примета… Тем более…

– Петр Ильич, – неожиданно прервала его Серафимова, – хоть я и новичок, но вероятность моего выигрыша не стопроцентна. А я привыкла играть наверняка. Только наверняка! – Софья Павловна допила шампанское и, прищелкнув языком, мол: и что же дальше? – откинулась на стуле. Ее лукавые серые глаза подернулись загадочной дымкой.

Он все понял. Эта женщина хотела другого, даже не денег! «Какой же я болван! Совсем одичал!» Козырев сориентировался мгновенно, и его интонация вдруг совершенно изменилась:

– Сонечка, простите великодушно! От этой работы голова кругом идет. А я ведь сегодня только из Швейцарии… Устал, если честно, как конь… Скоро три. У нас здесь своеобразный «момент истины». Да и нам с вами, пожалуй, на сегодня о цифрах можно позабыть. Поэтому, не судите строго, Соня, поедемте ко мне. У меня отличный дом на Мосфильмовской. Шинон, камамбер… В общем, есть чем продолжить наш обед. Там и поговорим в непринужденной, так сказать… – С этими словами Козырев нежно погладил ее кончики пальцев с неестественно длинными ногтями…

– Боюсь, что мне уже некогда путешествовать по Москве – к шести я должна быть в управлении с отчетом.

– Тогда, если вы не возражаете, я закажу легкий ужин в номер – у меня есть свой в «Евразии» – и мы там продолжим нашу беседу, – предложил Петр Ильич, радуясь в глубине души ее отказу поехать к нему домой – не хотелось осквернять их с Тамарой супружеское ложе, что могло бы стать переломным моментом в его семейной жизни.

Софья Павловна кивнула в знак согласия, промокнула губы салфеткой и медленно встала со стула, ухитрившись при этом едва заметно потянуться, как кошка перед случкой.

Она раздевалась не спеша, с толком, сидя на краю кровати. Он лежал рядом, глядя на ее нехитрые движения, отражающиеся в зеркальном плафоне.

«А она ничего тетка. Что-то в ней есть от француженки: ишь, подмываться не стала!» – думал он, рассматривая ее тело и чувствуя в штанах некоторое шевеление.

Она осталась в чулках и, повернувшись всем телом, навалилась на него. Ее руки заскользили по его теплому животу, задрав рубаху, она стала страстно водить языком по его груди, опускаясь все ниже и ниже. Незаметным движением расстегнула пуговицу брюк, и Петр почувствовал, что уже наг и для их соития не требуется привычной прелюдии. Она уже оседлала его, и он ощутил, как она дрожит и ее теплая влага окутывает его плоть. Когда она, быстро кончив, припала к его груди, Козырев подумал, что в принципе неплохо он устроился с налоговой инспекцией, и взял ее небольшую грудь в ладонь. Этого оказалось достаточным, чтобы продолжить начатое сражение за финансы.

Козыреву не очень-то и хотелось, но его надежный друг подчинялся законам природы, что характеризовало его с лучшей стороны…

Она сошла с него также резво, как и оседлала до этого, бросив на ходу:

– Наконец-то ты сможешь ответить на вопрос своего психиатра.

– Какой же? – удивился Козырев.

– Когда вы впервые заметили, что уплата налогов доставляет вам удовольствие? – Представительница финансовых органов томно вздохнула.

Теперь ей захотелось чего-то другого. Она слезла с кровати и, упершись руками в стол, призывно глядела на видавшего виды Козырева. «Что ж, можно и так», – он неспешно подошел сзади и инстинктивно помимо своей воли вонзился в ее промежность. Внезапно закричав, она вдруг неистово задвигала своим круглым задом. Козырев почувствовал ее приближающийся оргазм и сильно ухватил за грудь.

– Да, да! Трахай меня! Давай! Сильнее!

«Интересно, сколько раз она еще кончит?» – с арийским безразличием размышлял он.

Она повернулась к нему лицом и жарко выдохнула:

– Ты чудо, Пит. Давай ляжем. Поласкай меня.

Она кончила еще три раза. Наконец Козырев выплеснул ей в лицо то, что накопилось за несколько дней воздержания. Некоторое время Софья пребывала в неком исступлений.

Через полчаса она оделась и собралась уходить. Теперь Серафимова была такой же, как прежде, в приемной Козырева: сдержанная, несколько строгая, интеллигентная дама. На пороге она удовлетворенно улыбнулась и сказала:

– Через неделю я позвоню.

– Скажи хоть на прощанье, зачем приходила в казино, Сонечка, – ведь не трахаться же.

– А, ну да, – спохватилась она. – Кое-кого очень интересует система регистрации крупных выигрышей. Точнее – ведется ли список счастливчиков.

«Вот ты влип, Петр Ильич! И чего только не сделаешь для любимого дела. А что, собственно, для меня является таковым? – рассуждал он. – Бабы или работа? Впрочем, какая разница!»

От всего происшедшего ему было нехорошо. А от последней ее фразы еще и неспокойно. Кто же под него копает?