A вальс неистовствовал над спящим миром. Но вот его темп стал замедляться и перешёл в плавный ритм. Необычная пара наконец-то коснулась земли. Женщина оторвалась от мужского плеча и буквально без чувств повалилась на ветхую скамейку, уронив свою рыжую голову на обнаженную руку, и задремала с полной хмельного вальса головой. А молодой Август, сделав несколько шагов, растворился в темноте последней летней ночи. Пластинка жалобно всхлипнула и смолкла. И на неё упал осенний лист.

А утром, когда солнце на минуту заглянуло в этот дворик, женщина проснулась, огляделась, и не поверилось ей, что прошедшей ночью здесь неистовствовал вальс. Она обвела взглядом неприветливые серые стены домов, обшарпанную скамейку, на которой она спала, да ещё рядом стоял чей-то выброшенный, разбитый патефон с треснутой пластинкой. Она зябко повела плечами: неужели именно здесь она кружилась в вальсе?

– Да, здесь всё так и было в прошедшую ночь. И сейчас у тебя горчинка в груди, а всё потому, что тебе снова хочется сладкого бабьего лета, – вдруг заговорило в груди её сердце.

– Да, мне снова очень хочется сладкого бабьего лета! – призналась самой себе, пряча усмешку в ладони, рыжая женщина – Осень.

Крепко ещё спит сибирская тайга под жгучей шубой снегов. Всех разогнал мороз трескучий по своим норам, дуплам да берлогам. А тем, кому некуда спрятаться, худо в зимней тайге. И не смилостивится мороз, важно ходит он по лесу и подправляет сугробы, тронутые настырным солнцем. И слышно только, как потрескивают заиндевелые деревья. Да серебряный месяц с небес стелит свою светлую дорожку на эти великолепные снега. Бежит, пробивается эта дорожка в самую глушь тайги, туда, где утонула в пышном сугробе убогая сторожка. И хотя её замело по самую крышу, всё равно видно, как светится в сторожке оконце. Это коротают зимнее время Веснянка и её старая нянюшка.

Вертится перед ледяным зеркалом Веснянка, все ларцы с драгоценностями пооткрывала. То одну нить ледяного жемчуга возьмёт и капризно глянет в чистый лёд-зеркало, то другую нить – всё перебрала! Да только почему-то в тот вечер никакой жемчуг ей не подходил.

Потом было примерено самое любимое ожерелье – из тонюсеньких льдинок – словно чистый горный хрусталь нанизан на нитку. И у самой Веснянки две таких же льдинки в глазах застыли. И опять всё ей не то! Вот уж и заветный ларец открыт – в нём хранится дорогой венец. Из крепчайшего льда этот венец – заморожен самой лютой стужей, кован всеми сибирскими морозами, гранён и отшлифован шальными ветрами. Примерила его Веснянка на голову – грандиозно! А у самой в лице ни капельки тепла, лишь две ледышки в глазах холодно искрятся. И снова её что-то не устраивает. Заглянула ещё раз в ларец и узрела там белую блестящую ленту.

– Ой, нянюшка, что это? Какая необыкновенная лента! – восхитилась Веснянка.

– Ох, батюшки! – всполошилась старушка. – Я совсем забыла строгий наказ матушки-метелицы. Эту ленту я должна вплести в твою косыньку, голубушка моя, в самый последний вечер первого весеннего месяца.

– Скажи, а зачем мне надо вплетать эту ленту? Скажи, а то не дам вплести! – передёрнула плечами Веснянка, разглядывая белоснежную ленту, на которой вился причудливый узор из лёгких снежинок, словно лента была соткана из зимнего забвения.

– Присядь-ка, милая, и я расскажу тебе всё, о чём сама знаю, а заодно и ленту вплету, – уговаривает нянюшка Веснянку. Присела Веснянка у ног нянюшки, и та начала свой сказ: – Ворожила матушка-метелица на таёжном озере, и привиделось ей, что в Веснянкину косу надо обязательно вплести снежную ленту, чтоб охладить горячую головушку девицы. А иначе случится беда.

– Какая беда, нянюшка? – насторожилась Веснянка.

– Да говорят, будто бы глянет однажды в наше оконце светлоокий принц, и убежит Веснянка за ним из своей сторожки.

– А для чего ему глядеть в наше оконце? – пожимает плечами Веснянка.

– Чтоб влюбиться в тебя, – улыбнулась нянюшка. – А чтоб влюбиться, ему надо сначала тебя увидеть.

– А как зовут этого принца, нянюшка? – не унимается Веснянка.

– Март… – тяжело выдохнула нянюшка это имя: сердцем чувствовала она, что грядёт беда, что плохо придётся непокорной Веснянке.

– Ах, нянюшка!..

Вскочила Веснянка и так тряхнула головой, что не удержался венец на её голове и в последний раз, сверкнув миллиардом искр, рассыпался навсегда. Веснянка прыгнула за порог и исчезла в таёжной темени. А снежная лента так и осталась в заботливых руках старой нянюшки.

Веснянка, как была босая, так и побежала, не оглядываясь, по обманчивой дорожке серебряного месяца – так не терпелось ей увидеть светлоокого принца по имени Март. Долго бежала она, а когда наступило утро, присела Веснянка отдохнуть на полянке.

– Ну где же ты, принц? Тот, кто хочет в меня влюбиться? – зашептала она. – Как мне хочется поскорее тебя увидеть! – И, обессиленная, заплакала, положив усталую голову на колени.

Спустя некоторое время то место, где сидела Веснянка, оттаяло, а её светлые девичьи слёзы проросли робкими подснежниками.

Спешит девица в поисках светлоокого принца, а за ней преданным псом бежит первый весенний ручей, ластится, лижет своим холодным языком её голые пятки, подслушивает ночами Веснянку в бреду, а днем всему свету рассказывает про её грёзы. И тянется за ними сумятица, которая, как дурман колдовской, тревожит живые сердца, торопит уставшие птичьи стаи, проникает в человечьи души, рождая в них сладкую грусть и напоминая, что настало святое время любви. И нет теперь в глазах Веснянки льдинок, в них уже оттаявший таёжный омут плещется. И бежит она, торопится, и невдомёк ей, что надо остановиться и подумать: где же всё-таки её суженый. Впереди? И она его вот-вот догонит? Или он уже далеко позади неё остался, а она проскочила мимо?

Эх, не успела старая нянюшка остудить снежной лентой горячую головушку Веснянки! Не успела…

И вот снова в доме зажглось окно. И высветилось в холодную синь осеннего вечера два сплетённых силуэта: женская головка, безвольно склоненная на мужское плечо, и очертания тонких девичьих рук, обнимающих широкий мужской торс. И такое вот сплетение силуэтов хорошо подчеркивало мужское упрямство. Два тёмных силуэта на фоне тёплого электрического света.

– Прошу тебя, не уезжай! Неужели мы только для того и встретились, чтобы расстаться? Я без тебя ни одной минуты не проживу, я не хочу без тебя жить, понимаешь, не хочу! Я люблю тебя, неужели это так мало значит? Я не хочу снова туда, где тебя нет. Ведь ты нашёл меня среди миллиардов людей! Если ты исчезнешь, меня здесь уже ничто не удержит, мне никто, кроме тебя, не нужен… – Она говорила это, а сама чувствовала, что на каждое сказанное ею слово в ответ в нём росло это злосчастное упрямство.

– Ну что ты, успокойся, всё будет хорошо. – Он легонько прижался щекой к её душистым волосам. – Мне обязательно надо ехать! Ты у меня единственная, и я должен привезти тебе заветную птаху: ту самую синюю птицу, что приносит счастье. И у нас с тобой будет большое надёжное счастье до конца наших дней. Только не туши свет в своём окне – этот свет будет для меня искоркой спасения на случай неудачи.

И вот уже окно любимой скрыли осенние дожди, затушевал январский снегопад, завалила сугробами свирепая вьюга, а потом отдалила весенняя распутица.

И вот, когда уже последняя надежда безнадежно потонула в усталости, а ожидание превратилось в невыносимую пытку, мучительная дорога наконец кончилась. Поздним вечером мужчина вошёл в город, где обитала синяя птица счастья. Вспомните, что вы чувствуете, когда усталым путником входите в незнакомый город. Вам, наверное, хочется поскорее встретить жителя этого города. И он, конечно же, встречается. Вот и нашему герою, отправившемуся за синей птицей и таки достигшему города, где она живет, шёл навстречу запоздалый прохожий.