К стр. 87. …Кук, Лаперуз, недавно еще Франклин! – Кук (1728- 1779) и Лаперуз (1741-1788) – известные мореплаватели, открывшие и исследовавшие множество островов в Тихом океане и погибшие в экспедициях. Английский мореплаватель и полярный исследователь Франклин (1786-1847) погиб вместе со своими товарищами по экспедиции, целью которой было найти северо-западный морской путь.

К стр. 94. Задача эта решена […] если не ошибаюсь, в 1851 г., русским транспортом «Байкал». – Во «Фрегате «Паллада» Гончаров датирует это событие точнее (см. т. 3 наст. изд., стр. 329-330 и 471).

К стр. 97. Посьет – товарищ Гончарова по плаванью на фрегате «Паллада», капитан-лейтенант К. Н. Посьет (1819-1899), автор специальных военных трудов, удостоенных Демидовской премии, впоследствии почетный член Академии наук и Географического общества. Его «Письма с кругосветного плаванья» (1853-1855) дополняют с фактической стороны книгу Гончарова «Фрегат «Паллада».

Впервые опубликовано в 1880 г. в журнале «Русская речь», № 1. Затем с незначительными исправлениями напечатано в книге «Четыре очерка», 1881 г., и в восьмом томе собраний сочинений Гончарова 1884 г. и 1886 г. Печатается по тексту последнего издания.

Черновая рукопись очерка в октябре 1888 г. была передана Гончаровым по просьбе В. В. Стасова в Публичную библиотеку (ныне Государственная публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде).

Рукопись неполная, без конца, вся испещрена поправками и вставками, имеет большое количество разночтений с опубликованным текстом.495 Поводом для «Литературного вечера» послужило, в частности, как свидетельствует помета Гончарова на черновой рукописи, чтение председателем комитета министров П. А. Валуевым своего романа «Лорин». Там же другая помета: «Не для печати», позже зачеркнутая.

Первой и второй публикациям очерка было предпослано следующее предисловие «От автора»: «В течение зимы 1876 и весною 1877 года автор присутствовал при неоднократных чтениях романов из великосветского быта, написанных лицами, имена которых не появлялись в печати. Под впечатлением от этих чтений он тогда же набросал предлагаемый ныне очерк и в конце 1877 года прочитал его почти весь, за исключением последних страниц, некоторым наиболее заинтересованным в этих чтениях лицам. Этим чтением очерка в тесном кругу он и хотел ограничиться, не думая издавать его в свет. Но эти лица, а потом и другие, которым прочитаны были многие страницы очерка, нашли, что последний мог бы быть предложен и публике, так как он относится не к тому или другому из прослушанных произведений и не к тому или другому автору их лично, а к самому роду так называемых великосветских романов, и что вообще индивидуального в нем ничего нет. Вот история происхождения этого очерка.

К этому автор может прибавить, что, приводя в очерке различные отзывы об описываемом там великосветском романе, он, конечно, не выражает ни в одном из них собственного своего критического взгляда на подобные произведения. Он старался заставить, как умел, выражать свои впечатления самих действующих в рассказе лиц, согласно степени их литературного образования, и высказывать взгляды не на одну литературу, но и на другие, ходячие, так сказать, вопросы в современном обществе и в печати, о которых давно говорят и пишут и долго будут говорить и писать.

Само собою разумеется, что фабула романа и вся обстановка чтения его вымышлены. В этой фабуле автор хотел дать приблизительный очерк общего характера подобных произведений. Если бы, против его ожидания, незаметно для него самого, вкрались туда какие-нибудь легкие намеки, напоминающие что-либо из прослушанных им произведений, он просит у их авторов извинения в неумышленной нескромности».

В «Литературном вечере» Гончаров выступает как писатель-реалист; он дает сатирическую характеристику светского общества. Особенно запоминается почти гротескная фигура почитателя Греча и Булгарина, мракобеса и тупицы Красноперова, затем образы ограниченных, откровенно реакционных генералов, готовых прибегнуть496 в борьбе с противниками к поддержке полиции, бюрократа Кальянова, который не знает и не хочет знать ни литературы, ни жизни.

«Литературный вечер» занимает особое место в творчестве Гончарова. Значение его не ограничивается тем, что автор дает галлерею ярких типических фигур; очерк помогает вместе с тем уяснить и эстетические воззрения писателя.

Вопросы эстетики, так остро дебатировавшиеся в предшествующее десятилетие, Гончаров ставил и в своих критических и автокритических работах (все они написаны в период с 1869 по 1879 г., см. т. 8 наст. изд.). Эти основные проблемы (реализма, сознательности и тенденциозности искусства, типичности, борьбы за гоголевскую школу против сторонников теории «чистого искусства», отношения к пушкинскому наследию) освещаются и в «Литературном вечере» в столкновении мнений его героев. Отсюда своеобразная «дискуссионная» форма очерка, нашедшая свое отражение и в эпиграфе: «Лебедь рвется в облака, – рак пятится назад, а щука тянет в воду».

Когда позиции крайних реакционеров Красноперова и Трухина, против которых выступает большая часть участников литературного вечера, оказываются окончательно скомпрометированными, спор разгорается между Чешневым и профессором, с одной стороны, и Кряковым, поддерживаемым в какой-то мере редактором, – с другой.

Споры между сторонниками гоголевской школы и теоретиками «чистого искусства», особенно характерные для конца 1850 – начала 1860-х гг., далеко выходили за пределы эстетики и имели глубокий политический смысл: деятели прогрессивного лагеря отстаивали гоголевское направление, критический реализм, так как правдивое изображение крепостнической действительности помогало читателю осознать свое положение в обществе и, как правильно считали революционные демократы, подготавливало его к мысли о необходимости революции.

Сам Гончаров, будучи убежденным последователем гоголевском школы, не делал, однако, столь далеко идущих революционных выводов. И в этом проявлялась ограниченность мировоззрения Гончарова, во многом враждебно относившегося к «новым людям» 60-х годов.

Он ставил своей задачей показать и реакционера Красноперова и «псевдолиберала» (по замыслу автора – революционного демократа) Крякова в их «крайностях». Объективно же очерк свидетельствует о борьбе Гончарова с реакционерами в гораздо большей мере, чем с демократами. Так, образ Красноперова получился497 безусловно отрицательным и резко сатирическим, оценка же Крякова двойственна: то в герое подчеркивается нигилистическое отношение к Пушкину, грубость и утрированная развязность, то самобытность ума, находчивость, принципиальность и цельность его позиций; самое существо этих позиций – его социалистические взгляды – не раскрыты писателем, а только декларированы. Гончаров отнюдь не стремился представить Крякова победителем в споре, однако объективно во многом его суждения совпадают с высказываниями Гончарова в его критических статьях (утверждение правды в литературе, борьба против приглаженного, салонного «искусства»), хотя есть и принципиальные различия (например, в отношении к Пушкину, в ином понимании задач гоголевского направления).

В отношении Гончарова к этому герою есть элемент пренебрежения и покровительственной снисходительности, что и вызывало раздражение прогрессивной прессы. Однако читатели могли расценить противостоящего реакционерам Крякова в основном как положительный образ. И это, очевидно, смущало автора, который объявил неожиданно в конце, что Кряков – актер, хорошо сыгравший порученную ему роль. Интересно, что этих последних страниц очерка не было в первоначальном варианте (см. выше предисловие к первым публикациям). Писатель отказывался объяснять, зачем ему понадобилось такое переодевание: «Что касается до третьего вопроса – о роли актера в «Литературном вечере», то прошу позволения предоставить разрешение этого вопроса Вашему личному – и прочих моих читателей – усмотрению» (неопубликованное письмо к Рейнгольту от 16 декабря 1880 г., ЦГЛА).